Она толкнула тяжелую дверь и вошла в прозекторскую в тот самый момент, когда Моррис переносил мозг Бика Байсона из его черепа на весы.

– Итак, два по цене одного, как я вижу.

Моррис в прозрачном пластиковом балахоне поверх очередного щегольского костюма ввел данные в компьютер и перенес мозг на поднос. Моррис был невысок ростом, но хорошо сложен, и шоколадный костюм с рубашкой цвета старого золота прекрасно сидел на нем. Он выглядел удивительно сексуально: темные, чуть раскосые глаза и черные, как смоль, волосы, заплетенные в тугую косу.

– Вот и я так думаю, – согласилась Ева. – Ты подтверждаешь? Тот же метод, тот же убийца?

– Травмы нанесены с большой физической силой. Другими словами, удары он наносил с плеча. Связал по рукам и ногам. Буду очень удивлен, если эксперты не подтвердят, что изолента в обоих случаях взята из одного мотка. Смерть в результате удушения в обоих случаях. Мужчина был парализован электрошокером: полный контакт прямо над грудиной. Имеются также, как ты уже отметила в своем отчете на месте, синяки и ссадины на костяшках пальцев. Он сопротивлялся. Я извлек несколько кусочков керамики из его спины и ягодиц.

– Разбитая лампа. Похоже, он схватил ее в спальне, вышел в большую комнату, пытался использовать ее как оружие против нападающего.

– Никаких посмертных травм не было в обоих случаях. Когда убийца с ними покончил, он там больше не задерживался. Сексуального насилия не было в обоих случаях. Убитая женщина…

Моррис обтер обработанные изолирующим составом руки и подошел к столу, на котором лежала обнаженная и обмытая Натали с биркой на ноге.

– Это не твой фирменный разрез, – заметила Ева, нахмурившись и внимательно изучая тело.

– Глаз-алмаз у тебя, Даллас. – Глаза самого Морриса задорно блеснули. – Нет, я наблюдал за работой нового патологоанатома. Наш лозунг: «Умри, но научись». Женщину перед смертью пытали. Пальцы сломаны. Угол смещения пальцев указывает на давление спереди назад. – Моррис поднял свою собственную руку, схватил мизинец другой рукой и потянул его назад и вниз. – Эффективно и очень больно.

Ева вспомнила, как ей было больно, как она задохнулась и впала в шок, когда отец сломал ей руку.

– Да, это очень больно.

– Ожоги. Плечо, живот, подошвы обеих ног. Похоже на контактные ожоги, нанесенные каким-то лазерным инструментом. Видишь, следы круглой формы. Нужно было не просто прикасаться, а нажимать очень сильно, очень твердо, чтобы не только прожечь кожу, но и оставить столь глубокий след.

Ева надела очки-микроскопы, чтобы рассмотреть получше.

– Следы, очень четкие, почти нет наплывов. Ее ноги были туго связаны в лодыжках, но она должна была дергаться и уклоняться, пока он ее жег. Значит, он держал ее за ногу. Держал с силой, наваливался всем телом, чтобы она не дергалась. Да, он очень серьезно относится к своей работе. – Ева стянула с себя очки. – У нее нос сломан.

– Зря очки сняла. В микроскопах можно рассмотреть деталировку гематом по обе стороны ноздрей.

Моррис взял пару, которую сняла Ева, и протянул их Пибоди, когда Ева указала на свою напарницу.

Нацепив очки, Пибоди наклонилась.

– Вижу только большую массу лопнувших кровеносных сосудов. – Она нахмурилась, сосредоточилась, когда Моррис подсветил точечным фонариком кожу сбоку от носа Натали.

– А, да, теперь вижу. Я бы, наверно, не заметила, но теперь вижу. Он заклеил ей рот, а потом зажал нос. Сильно сжал большим и указательным пальцами. Перекрыл доступ воздуха.

– Со сломанным носом ей и без того было очень трудно дышать. Он сделал так, чтобы ей было еще тяжелее.

– Допрос с пристрастием, – сказала Ева Моррису. – Если бы это было просто садистское убийство, порезал бы ее, сломал бы больше костей, пожег бы еще больше, и ожоги были бы более обширными. Скорее всего, было бы сексуальное насилие или травмы груди и гениталий.

– Согласен. Он просто хотел причинить ей боль. С мужчиной он сократил программу, пыточную часть пропустил. От драки перешел прямо к удушению.

– Потому что женщина сказала ему все, что ему нужно было знать, дала ему то, что требовалось, – заключила Пибоди.

– А мужчина должен был умереть, потому что женщина сказала убийце, что ее жениху известно то же, что и ей. Или он видел то же, что и она. Мотив в ней, – тихо сказала Ева.


В управлении Ева сидела у себя в кабинете за письменным столом, поглощая кофе и добавляя данные к своему первоначальному отчету. Она еще раз позвонила в контору окружного прокурора, спросила, как насчет ордера. Выслушала в ответ обычные отговорки.

Адвокаты, подумала она. Адвокаты аудиторской фирмы внесли ходатайство о блокировании ордера. У них это выходило автоматически, как коленный рефлекс. «Ничего неожиданного, – твердила себе Ева. – Ордер они все равно получат, но скорее всего не раньше конца рабочего дня».

Она позвонила в лабораторию, чтобы поторопить их с работой. У нее это тоже было нечто вроде коленного рефлекса. Ответ она опять получила стандартный: вещественные улики изучаются. Мы не волшебники. И так далее, и тому подобное.

Итак, на руках у нее два трупа. Жених и невеста, убиты каждый в своем доме, в нескольких кварталах друг от друга, с интервалом примерно в час. Сперва женщина. Один и тот же работодатель, но разные отделы. Насильственная смерть, пропавшие компьютеры и диски.

Никаких врагов.

Убийца не мог обойтись без средств передвижения, думала она. Невозможно пехом тащить на себе компьютер от одного места преступления к другому. Ева, хмурясь, проверила входящую почту: может, Пибоди уже установила, какого типа компьютеры были в собственности убитых. Оказалось, что ее надежная напарница уже скопировала для нее список компьютеров, зарегистрированных на обоих. Два настольных, два карманных. В список не входили электронные записные книжки, не требовавшие регистрации в Службе компьютерной охраны. Наверняка у убитых были такие книжки. Но книжек, как и компьютеров, на месте преступления не оказалось. В обоих случаях.

«Хорошее оборудование и довольно компактное», – решила Ева, изучая модели. Но она как-то слабо себе представляла убийцу, втаскивающего компьютер Натали Копперфильд вверх по пожарной лестнице в квартиру Бика Байсона.

Нет, у него была машина для транспортировки. Компьютер Натали он надежно запер, пока заканчивал свою ночную работу.

Где же он запарковался? Может, он живет где-то поблизости? Он работает один?

Принес изоленту с собой, скорее всего, и электрошокер тоже, а также лазерную указку или что он там использовал для ожогов. Подготовился. Но орудие удушения и в том, и в другом случае находил на месте. Значит, полагался на случай.

Он знал, что в доме первой жертвы нет ни камер наблюдения, ни сигнализации. Знал, что дом второй жертвы охраняется гораздо лучше. Значит, он все изучил заранее. Опять-таки подготовился. А может, уже бывал раньше в обоих местах? Еще до убийства? Может, имел личные контакты с убитыми?

Ева встала, подготовила свою доску и снова села, повернув кресло так, чтобы видеть лица своих мертвецов.

– Что ты знала, Натали? Что у тебя было? О чем ты догадалась? Что бы это ни было, ты встревожилась.

Сказалась больной утром в день убийства. Вставила новый замок с «глазком», хотя всего через несколько месяцев собиралась выехать из этого дома. Да, ты была встревожена.

Но не настолько, чтобы сказать сестре или начальнице, с которой якобы поддерживала дружеские отношения.

А вот Бик пришел на работу в то утро. Возможно, не был так сильно встревожен. Возможно, хотел проверить, откуда ветер дует.

А Натали была не настолько встревожена, не настолько испугана, чтобы попросить жениха при-ехать, не оставлять ее одну на ночь.

Она не опасалась за свою жизнь, несмотря на нож в спальне. Взволнована, расстроена, встревожена… насторожена. Но она думала, что ее жизни ничто не угрожает. Наверно, чувствовала себя глупо, даже стыдилась себя самой, когда принесла в спальню нож. Но не была настолько испугана, чтобы позвонить в полицию или хотя бы переехать к жениху на пару дней.

Может, она над чем-то работала. Ей хотелось остаться одной, чтобы было тихо, чтобы никто не мешал, не отвлекал. Но вот стемнело, и Натали стало тревожно.

Чтобы освежить свою память, Ева вызвала на экран и прослушала запись с мобильного телефона Палмы.

– Привет, Нэт!

– Палма? Ты где?

– Где-то над Монтаной. Линия Вегас – Нью-Йорк, помнишь? Челночные рейсы. Туда-сюда, туда-сюда. Все билеты проданы. Я вернусь в Нью-Йорк поздно, ты не против, если я к тебе вломлюсь? Не передумала?

– Конечно, нет! Я очень хочу тебя увидеть. Я соскучилась.

– Я тоже. У тебя ничего не случилось?

– Нет. Нет, просто мне о многом надо подумать.

– Ты поссорилась с Биком?

– Нет, у нас все в порядке. Просто… много чего происходит. Послушай, ты завтра свободна?

– После такой смены? Можешь не сомневаться. Может, плюнешь на работу и устроим девичник?

– Я с удовольствием. Мы могли бы походить по магазинам.

– Свадебные планы?

– Ага. И я могла бы прояснить мозги, может, кое-что обсудить с тобой.

– Собираешься перебежать под другие знамена?

– Что? Нет, ничего подобного. Дело в том, что…