– Фанни! Какое счастье, что ты никогда не умела медленно ездить! – счастливое восклицание Лаки разлетелось по всей квартире. Она нашла ее. Штраф за превышение скорости, зафиксированный видеокамерой. Столько месяцев и она нашла ее – зацепку, даже не зацепку, она нашла подругу. Теперь у нее есть фотография, есть имя, номер машины и даже адрес проживания. Эйфория, вызванная маленькой победой, даже притупила боль в мышцах.

Почти семь месяцев беспрестанных поисков и она нашла ее. Осталось привести в порядок физическое состояние, и она успеет к своему дню рождения появиться на пороге подруги.


***


До дня рождения Лаки оставалось чуть больше месяца. Родители и друзья заранее были предупреждены, что на этот период она будет вынуждена уехать по делам бизнеса. Телу практически вернулась былая сила и гибкость. Навыки боевых искусств наверстывались, входя в норму.

План возвращения был одновременно прост в задумке и труден в реализации. Лаки было недостаточно вернуться в жизнь друзей. Она хотела свою жизнь обратно. Хотела вернуться в структуру, заниматься чем-то действительно важным. С детства маленькая Катя не знала для себя другой жизни, кроме как жизни агента-шпиона. Все ее трудности и лишения в детстве были оправданы высшей целью, все помыслы направлены на борьбу с мировым терроризмом. В отличие от многих своих друзей-коллег, с которыми она росла и тренировалась, Кассандра действительно видела в этом призвание всей своей жизни. И сейчас тоска по работе была нисколько не меньше тоски по друзьям. Вернуться же в этот мир можно было только через друзей, если они все еще были в системе. Фанни была самым легким трамплином на пути к цели. Она была ее подругой и соседкой. Только эмоции Марджери, несмотря на всю их подготовку в Академии, Лаки могла прочитать. Самое главное ‒ Фанни была лучшей подругой, по которой Кассандра так сильно соскучилась, единственной подругой, которой она могла рассказать все, что происходило в ее жизни. Почти все.


Глава 5.


Кассандра в нерешительности стояла возле ухоженного коттеджа. Такие дома они с Фанни когда-то в шутку называли «прощай нормальная жизнь, да здравствует мечта домохозяйки». Уютный домик стоял посреди благоухающего сада: цветы, плодовые деревья, подстриженный кустарник вместо забора. Глядя на этот коттедж, казалось, что попал в сказку. И этот коттедж был домом Марджери. Ее Фанни. Женщины, которая не могла поддержать жизнь даже в кактусе. Той самой Фанни, которая с презрением смотрела на домохозяек, в жизни которых самым страшным было, проснувшись, увидеть пожухший газон на своей лужайке. А знала ли она лучшую подругу?

Глубоко вздохнув, Лаки поднялась на крыльцо. Не обнаружив звонка, девушка постучала. Стук. Еще стук. Сердце вторило удару кулака. Стук.

Шаги, приближающего к двери человека, заставили сердце, которое, казалось, и так выпрыгивало из груди, забиться быстрее.

«Что с тобой, Кэс? С каких пор ты стала такой трусихой?», ‒ вновь и вновь спрашивала себя не привыкшая к проявлениям страха Кассандра. Ответить на свой вопрос она не успела. Дверь отворила интеллигентного вида женщина за пятьдесят, в чертах которой Кассандра безошибочно узнала подругу.

‒ Здравствуйте. Я могу Вам чем-то помочь? – вопросительно взглянув на Лаки, так и не дождавшись от нее первых приветственных слов, спросила Марджери Купер.

‒ Моя жизнь была унылой и блеклой,

Тренировками, зубрежкой заполненной,

Пока я не познакомилась с девочкой,

С хвостиками, как у лисички подобными.

И живем теперь мы с ней в одной комнате,

Делим хлопоты, невзгоды и чаянья …

‒ Кто Вы? – до этого доброжелательное выражение лица Марджери сменила маска гнева и боли, ‒ Я вас спрашиваю, кто Вы, черт подери?

‒ Фанни, этот стих знали только двое. Ты написала его мне, через два месяца после моего приезда в лагерь, когда я неудачно упав, сломала ногу. Прошу, позволь мне войти, я все объясню.

Пожалуйста, Фанни.

‒ Не знаю, кто Вы и чего добиваетесь, но той, кому было написано данное стихотворение нет уже больше двадцати лет.

‒ Сегодня двадцать восемь. Я умерла двадцать восемь лет назад. Я родилась двадцать восемь лет назад. Прошу тебя, Фанни, впусти меня. Дай мне шанс объяснить.

Слезы, которые Лаки всеми силами сдерживала, текли по щекам Марджери.

«Этого не может быть. Это невозможно, ‒ твердил внутренний голос, ‒ глупая жестокая шутка? Но кто из посвященных мог так жестоко шутить? Как к этой женщины попал ее детский стих?»

‒ Убирайтесь, ‒ собравшись с силами со всей ненавистью, на которую была способна, прошептала миссис Купер прежде, чем закрыла дверь перед носом непрошенной гостьи.

Шанс Кассандры вернуть свою жизнь таял на глазах.

‒ Перед последним заданием я призналась тебе, что хочу уйти от Ричарда! Я призналась в этом только тебе. Фанни, пожалуйста, выслушай меня! ‒ прокричала Кассандра.

Дверь вновь отворилась. Только за ней стояла уже не та доброжелательная женщина, которая пару минут назад отворила ее. Лицо Марджери превратилось в маску презрения и безразличия.

Именно такую маску в далеком прошлом они отрабатывали

бессчетное количество раз. Раз «повесив» на себя подобную маску, ничто не могло заставить их «снять» ее. Будущих агентов провоцировали на любое проявление эмоций. Им показывали

комедии, от которых хотелось хохотать до коликов, трагедии и драмы, глядя на которые, невозможно было не заплакать, их пытали. Маска оставалась на своем месте. Никто не смел обнажить своих эмоций, сорвать маску.

‒ У Вас пять минут, ‒ холодным голосом проговорила Марджери, пропуская незнакомку в дом.

Внутренне убранство коттеджа ничем не уступало его внешнему виду. В доме царил уют и покой, повсюду были какие-то милые памятные вещички, фотографии счастливой пары, симпатичной девочки, от фотографии к фотографии превращающейся в красивую женщину, цветы в горшках украшали подоконники. И кошки, в доме были кошки. Лаки увидела уже трех разномастных представителей семейства кошачьих. У Марджери, которая даже будучи ребенком, не любила животных.

‒ У тебя кошки? ‒ со спокойной улыбкой скорее констатировала факт, нежели спросила Лаки, присаживаясь на кресло, которое не так давно присматривала для своей квартиры ее мать, расхваливая все прелести этого чудо-кресла, созданного специально для людей пожилого возраста. Комментировать этот предмет Лаки не стала.

‒ У Вас пять минут, ‒ с нажимом повторила Марджери, призывая гостью начать повествование.

‒ Да, прости. Меня зовут Лаки, Лаки Хартли, ‒ни один мускул не дернулся на лице подруги, которая, конечно, ожидала услышать другое имя, ‒ я родилась 16 июня 19** года в военном госпитале Провинции Балх в Афганистане. Мама никак не могла родить, и военный врач, хотя того мальчика вряд ли можно было назвать врачом, вынужден был кесарить. То, что я выжила, все посчитали чудом. Поэтому-то у меня такое странное имя, ‒ с улыбкой начала рассказ Лаки, но взглянув, на ничего не выражающее лицо подруги, стерев с лица улыбку, продолжила, ‒ почти год назад меня сбила машина. Спустя несколько недель я очнулась в полной уверенности, что я Кассандра. Это было ужасно. Я думала, что не успела, что Ричард погиб. Рядом были чужие лица, а вас не было. Не было тебя. Я была уверена, что попала в плен или…, не знаю, я не знала, что и думать. Голова раскалывалась, тело отказывалось подчиняться, а я все думала и думала, что не успела.

Слезы, которые Лаки так старательно сдерживала, все же пробились и теперь текли по щекам рассказчицы, которая настолько погрузилась в свой рассказ, что даже не замечала их.

‒ Через какое-то время в мои воспоминания начали вкрапляться воспоминания Лаки. Ее нормальная жизнь. С нормальным детством, родителями, семьей, действительно счастливой семьей, Фан. И я решила, что это теперь моя жизнь, что жизнь Лаки – то, что мне нужно, что нам теперь нужно. Нет, у меня нет раздвоения личности, это скорее как будто я очень долго прожила под прикрытием. Только эта жизнь «под прикрытием» была лучше моей, ведь у меня было все: семья, друзья, дорогая квартира с консьержем, своя фирма. В больнице я решила оставаться Лаки, но дома, я просто не могла избавиться от мыслей о тебе, ребятах, о Ричарде, о работе. И я начала искать вас. Не поверишь, но я хороший программист. Вас трудно найти. Слава Богу, что ты оставила свое имя. Я нашла тебя по штрафу за превышение скорости. Вспомнила, что ты любишь гонять и запрограммировала фильтр. Я, не знаю, не знаю, что еще сказать, чтобы убедить тебя, что я Кассандра. Я, конечно, изменилась, и зовут меня теперь Лаки, но все меняются, Фанни. У тебя цветы, кошки, семья. Прошу, поверь мне.

Закончив свой сбивчивый монолог, Лаки подняла умоляющий взгляд на подругу, выражение лица которой ничего не выражало. Но за маской безразличия, прожив с Марджери больше двадцати лет, Кассандра безошибочно увидела ее ‒ маленькую незаметную постороннему человеку деталь. Постороннему, но не Кассандре, которая наверняка знала, что когда Марджери была чем-то действительно тронута, левый уголок ее губы был слегка опущен. Никто кроме Кассандры не знал об этом дефекте ее маски, но она знала. Вздох облегчения вырвался из легких. Она смогла. Первый этап пройден. Она убедила Марджери, а значит, с ее помощью сможет достучаться до остальных. Улыбнувшись сквозь слезы, Лаки прошептала только два слова: «Твоя губа».

‒ Но как? Как такое возможно?

‒ Ты думаешь, я себя об этом не спрашивала? ‒ косая улыбка, до боли знакомая Марджери, изогнула губы незнакомки, ‒ тысячу раз спрашивала. Я не знаю. Судьба, рок, чертово проведение. Не знаю.

Но я здесь. И дико соскучилась по тебе.

‒ Я тоже, Кэс. Ты даже не представляешь, что ты натворила умерев. Как ты могла? Ты должна была вести нас, а не подставляться. Я так зла на тебя. Все эти годы, все это время.

‒ Прости. Ты же знаешь, я пыталась спасти Ричарда.

‒ А в итоге погубила обе ваши жизни, ‒ с горечью проговорила Марджери.