— Что ты сказала?

Прежде чем снова заговорить, она сползла с кровати, стянув за собой покрывало, и отошла в сторону. Тед поймал себя на том, что наблюдает за ее губами, произносящими слова, как будто он глухой.

— Я сказала, что Элис Хорн умерла пять лет назад, — она разбилась на машине в Нью-Джерси. У меня в чемодане есть копия свидетельства о смерти.

Она смотрела прямо перед собой, произнося свое ошеломляющее заявление без всякого выражения и без следа раскаяния. Тед снова посмотрел на нее, пытаясь уловить смысл этого признания. Элис Хорн умерла, погибла в дорожной катастрофе! Это означает, что Ида Мэрфи — самозванка. Как все и подозревали, она и Пол Хейзен — мошенники.

Как же все это примитивно, Паркер! — сказал он себе. Начинай думать головой, а не другим местом, и ты сможешь схватить их за руку.

Тед сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем еще один, но, когда заговорил, его голос все-таки звучал не так ровно, как ему бы хотелось.

— Это официальное признание, мисс Мэрфи? Вы признаете, что пытались совершить мошенничество?

Черт, как нелепо произносить такую напыщенную речь в тот момент, когда весь покрыт испариной от неудовлетворенного желания! Он увидел, как на ее лице промелькнула слабая улыбка.

— Я не уверена, что это можно назвать официальным признанием, мистер Паркер.

Тед едва не улыбнулся в ответ. Ида начала медленно заворачиваться в покрывало. Он успел увидеть проблеск голой ноги, прежде чем ее скрыли складки белой хлопчатобумажной материи. На мгновение он снова захотел ее с такой силой, что едва не предложил защиту от судебного преследования в обмен на ночь в его постели. Он резко отвернулся, чтобы не смотреть на Иду, ужасаясь тому, что чуть не пошел на сделку с совестью. Его мнение о людях, которые, обладая властью, пользуются ею для сексуальных домогательств, выражалось непечатными словами. Он считал, что это непростительно. Ну, а как насчет этой женщины, которая вызвала в нем такой всплеск эмоций, что он почти перестал соображать?

Ему наконец удалось выровнять дыхание.

— Если это не официальное признание, мисс Мэрфи, то что же? Выражайтесь конкретнее.

— Конкретнее я не могу, — ответила Ида. — Но если ты передашь этот разговор любому представителю закона, разумеется, я буду все отрицать.

— Разумеется?! — Ее агрессивность наконец вернула его мозги в полурабочее состояние, хотя он все еще не решался обернуться к ней. — Вы ожидаете, что я приму участие в мошенничестве, мисс Мэрфи?

— Я ничего от тебя не ожидаю, — сказала она. — Ты не можешь быть участником мошенничества, потому что моя попытка ее совершить закончена. Я добровольно прекращаю это. Я хочу уехать отсюда как можно быстрее. Я отказываюсь от всяких притязаний на то, что я — Элис Хорн. Я отказываюсь от возможных прав на ее наследство. Если ты вызовешь мне такси, я буду готова уехать отсюда немедленно. Кстати, Пол ничего не знает о том, что настоящая Элис погибла в автокатастрофе, так что можешь его не беспокоить.

— Ты признаешь, что обманула Пола Хейзена, как и всех остальных? — спросил Тед.

— Да, я признаю, что я обманула Пола Хейзена. Он не знает правды обо мне. — Ее голос слегка дрогнул на последнем слове — первый признак, что она не настолько спокойна, насколько хотела бы казаться. — Могу я теперь идти?

— Минуточку. Вы кое о чем забыли, мисс Мэрфи.

— Я так не думаю.

— Вы пытались совершить преступный обман! — сказал он резко, поворачиваясь к ней лицом. — Вы возбудили надежду у Алана и Мэрион Хорн и цинично использовали свою внешность, чтобы убедить Алана, что его умершая дочь жива. Даже Уолтер наполовину поверил, что нашел свою давно пропавшую сестру! И после этого вы хотите, чтобы я вызвал такси и позволил вам спокойно уехать отсюда?

— Да, хочу.

У нее был скорее вызывающий, чем виноватый вид. Тед был взбешен. Впрочем, надо быть полным дураком, чтобы ждать раскаяния от самозванки.

В раздражении он подошел к телефону.

— Я звоню в полицию.

— Не надо! Пожалуйста, не звони. — Она положила ладонь поверх его руки, удерживая трубку. Теда передернуло от ее прикосновения, и она отступила назад; ее щеки залились румянцем. В первый раз он услышал ноту мольбы в ее голосе: — Тед, то что я сделала… Это не так ужасно, как кажется. На это были причины… Я познакомилась с Элис после того пожара. Она рассказала мне кое-что о своих проблемах… Я дала ей некоторые обещания перед тем, как она умерла. Не думай обо мне так уж плохо…

Тед почувствовал предательский всплеск надежды, страстное желание поверить, что, возможно, существует какое-то оправдание того обмана, который пытались осуществить она и Пол. Но он постарался убить эту надежду в зародыше. С него хватит. Он и так слишком часто ошибался в ней. Ни к чему добавлять неуместные эмоции к той неудовлетворенности и к тому разочарованию, которые уже и без того переворачивают его внутренности.

— Ты заслуживаешь того, чтобы провести некоторое время за решеткой, — сказал он холодно. — Не только потому, что пыталась присвоить деньги, которые тебе не принадлежат, но и потому, что ты играла на самых сокровенных чувствах семьи Хорн. Даже если ты действительно знала Элис — а я не уверен, что могу в это поверить, — ничто не дает тебе права играть с горем и надеждами людей, которые провели более шести лет в поисках пропавшей дочери. То, что ты сделала, — непростительно. То, что ты пыталась сделать, — еще хуже.

Продолжай в том же духе, съязвил он про себя. Еще немного обличительных речей, и, может быть, ты перестанешь жалеть, что не успел переспать с ней до того, как она взорвала свою бомбу.

Ее глаза потухли.

— Неужели ты не понимаешь, что как бы Алан ни разгневался, узнав, что я самозванка, он тут же напомнит тебе, что его кампания по выборам на пост губернатора важнее всего остального. Ему не нужна шумиха, которая последует за моим арестом. Алан первый скажет тебе об этом! А если Алан не скажет, то скажет менеджер его кампании.

— Каким образом твой обман может повредить кампании Алана? Он — жертва, а не преступник!

— Общественное мнение — странная вещь. Избиратели хотят видеть своих избранников суперменами, а не простаками или жертвами. — Ида медленно и тяжело вздохнула. Ее голос неожиданно задрожал: — Позволь мне уехать, Тед, пожалуйста. Все кончено. Я заплатила большую цену, чем ты можешь представить.

Тед знал, что в глубине души он уже принял решение отпустить ее и что этим решением он роняет свое достоинство. Проклиная себя за глупость, он вновь подошел к телефону.

— Хорошо, — сказал он ледяным тоном, исполненный презрения к самому себе. — Иди и возьми свои вещи. Я вызову такси.

— Спасибо.

Ему показалось, что он услышал слезы в ее голосе. Она повернулась, чтобы уйти, и он не окликнул ее. Было бы сумасбродством звать ее обратно. Он не сумасшедший. Во всяком случае, не совсем.

Обернутое вокруг ее тела покрывало слегка шуршало, пока Ида шла к выходу. Она вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь. Очевидно, она поверила, что он не будет звонить в полицию, поверила, что он вызовет такси… Но он не собирался впадать в сентиментальность по этому поводу. Слава Богу, она уходит, не причинив никому реального вреда.

Он посадил ее в машину и дал себе слово, что видит Иду Мэрфи в последний раз.

7

Достопочтенный Грегори звучно плюхнулся на кофейный столик. Три года назад, когда Клара взяла его из приюта для бездомных животных, он представлял собой мешок костей, покрытый выцветшей серо-коричневой шерстью, и пугался собственной тени. Шерсть у него и сейчас была выцветшей, но теперь он был толстый и преисполненный уверенности, что занимает центральное место во вселенной. Клара приписывала эти положительные изменения двум причинам: регулярному употреблению печени трески и кастрации. Она клялась, что этот метод оказал бы столь же благоприятное воздействие на большую часть представителей мужского пола из числа ее знакомых.

Скосив глаза сквозь окутывающие ее облака табачного дыма (она курила «Честерфилд» без фильтра), Клара пихнула кота в бок и вытащила из-под его лапы исписанную страницу. Демонстрируя всем своим видом оскорбленное достоинство, Грегори ретировался на спинку дивана, накрыв хвостом голову Иды. Это был знак того, что она пока еще заслуживает его расположения, тогда как Клара рискует впасть в немилость.

Клара просмотрела заметки на странице и затянулась сигаретой.

— Детка, мы скоро окосеем от этих попыток подкопаться под Алана Хорна. Здесь нечего копать. Мне неприятно говорить об этом, но ты действительно не допускаешь возможности, что этот парень на самом деле так чист и невинен, как пишут в его предвыборных листовках?

Ида отодвинула свисающий на лоб хвост Грегори.

— Ты с ума сошла? Алан — честолюбивый политикан, мультимиллионер, не может быть, чтобы в его прошлом не было темных дел!

— В общем, я с тобой согласна. Но, малыш, я занимаюсь этим уже почти два месяца. Если у Алана Хорна и есть какие-то тайны в прошлом, то они похоронены так глубоко, что потребуется полк инженерных войск, чтобы раскопать их. Я пыталась подобраться с разных сторон, искала в самых разных местах. Черт, я даже просмотрела школьные отчеты и архив колледжа, чтобы выяснить, не списывал ли он на экзаменах! Ничего.

Ида покачала головой.

— Мы что-то упустили. Он перехитрил нас.

— Почему ты так уверена в этом? — Клара скормила Грегори ломтик жареного картофеля, намазанный сметаной. Он съел его с благосклонно-снисходительным видом. — Теперь о его брате Дэвиде. Это совсем другая история. Дэвид умер, когда ему еще не было тридцати, но он был настоящим мужчиной и многое успел сделать в жизни.

Клара произнесла это почти с восхищением, что было удивительно: от нее не часто можно было услышать похвалу достижениям мужчин. Ида прочистила горло от внезапно образовавшегося комка.