Теперь она боялась бессонницы. Страшилась мыслей о том, что же будет дальше, в будущем. Она страшилась их, потому что понимала, что «будущее» – эта единица времени им не отпущена. И потому заставляла себя засыпать, чтобы несбыточные мечты не отравили полную сладкой недосказанности реальность.

Вечерами она по-прежнему гуляла с Валерием. Тот точно так же был галантен, отпускал комплименты, но по-прежнему разговаривал исключительно о себе. У него была масса спортивных, деловых и любовных историй, которые он, к его чести, никогда не повторял. Анну все устраивало – никаких попыток углубить отношения Валера не предпринимал. Более того, он даже не ждал, что Анна будет внимательна к его рассказам. Валера жил своей жизнью, выставленной наружу, а для этого совершенно не нужен кто-то второй. Пока он, молодцевато вышагивая рядом, развлекал Анну байками и одновременно строил глазки встречным дамам, она думала о Марке. Думала о том, что в поведении людей разобраться порой невозможно, и страх сделать ошибку, попасть впросак, лишает возможного будущего. «Что это я? – тут же обрывала она себя, – какое будущее?! Он – женат. Нам по пятьдесят с лишним. И, вообще, нельзя забывать, что здесь курорт! В воздухе инфекция – всем хочется любви!» На какое-то мгновение Анна приходила в себя, и все эти взгляды, жесты-полунамеки становились чем-то нереальным. Но вот навстречу шли Зося с Марком, и наваждение возвращалось. Оно возвращалось вместе с этим взглядом – Марк умел смотреть почти равнодушно, но Анна не могла поднять глаза на него. Ей казалось, что стоит им встретиться взглядами, и окружающие все поймут. «Что поймут? Что я придумываю?» – опять спрашивала она сама себя. Но в глубине души знала, что не ошибается, что за этим внешним равнодушием скрывается то, что так ее волнует теперь, – его интерес.

Иногда она уставала от этого напряжения, – уставала быть под пристальным вниманием мужчины и старалась всеми силами избежать этого. Тогда она приходила завтракать позже всех, чтобы не столкнуться ни с кем из отдыхающих, а главное, с Марком и Зосей.

Но ее уловка была разгадана.

– Вы сегодня поздно, – заметил Марк из-за своего столика.

Анна вышла к завтраку так поздно, что в ресторане они были почти одни. Только еще одна пара сидела в дальнем углу, да официантки бесшумно убирали посуду.

– Проспала, – ответила Анна и тут же спросила, как бы переводя встречу в легитимный статус, – а где Зося?

– Собирается на пляж.

– А вы тоже проспали? – поддержала Анна разговор.

Марк покачал головой:

– Нет, я просто ждал вас. Пришлось двойную порцию овсянки съесть – время тянуть надо было как-то.

Анна поперхнулась кофе.

– Волновались, что не успею позавтракать?

– Волновался, что не увижу.

– Марк, не стоит… – начала Анна, но потом спохватилась. Сейчас она скажет ему, что не стоит так откровенно проявлять интерес к ней, а он в ответ рассмеется, и станет ясно, что она все напридумывала. Что воображение и курортная атмосфера играют с ней в поддавки. Она растерялась, так и не закончила фразу, а Марк не пришел на помощь. Он спокойно допил кофе, отодвинул чашку. Потом посмотрел на Анну и произнес:

– Я иногда совершенно не понимаю, что надо делать. Приятного аппетита.

– Спасибо, – только и ответила она.

* * *

Время, ужатое до определенного количества отпускных дней, было густым, как повидло. И сладким оно было. Вскоре Анна уже не сомневалась, что внимание Марка – это не мираж. И хотя ничего между ними не произошло и кроме взглядов и танца предъявить было нечего, ощущение принадлежности друг другу появилось.

– Анна, вы когда уезжаете? – спросила как-то Зося.

Они остались на пляже одни – Лада Алексеевна с мужем гуляла, все остальные играли в волейбол.

– Я? – Анна растерялась, но тут же сделала вид, что ничего странного не находит ни в тоне, ни в самом вопросе. – Скоро, очень скоро. Отпуск пролетает незаметно.

Она улыбнулась, но собеседница на улыбку не ответила.

– Я очень жду этого.

– Зося, зачем вы так говорите? – Анна залилась краской.

– Вы знаете все отлично. А я знаю своего мужа.

– Он у вас очень любезный и галантный. И, как я заметила, он одинаково внимателен ко всем отдыхающим здесь женщинам. Между прочим, и к вам, Зося!

Анна чувствовала двусмысленность фразы, но соображала плохо. Ей было неудобно перед Зосей. В конце концов, та приехала сюда отдыхать, а не переживать и ревновать.

– Зося, поверьте мне. То, о чем вы говорите, не имеет никакого смысла. Вы живете в Испании, я – в Москве. Мы никогда с вами и с вашим мужем не увидимся. Стоит ли волноваться из-за… – Анна сделала жест рукой, подчеркивающий эфемерность предмета, который волновал Зосю.

– Стоит, – уверенно заявила Зося. – И это вовсе не что-то выдуманное мною. Когда вы двое рядом, даже дышать тяжело. И вы не можете не замечать этого.

Анна растерянно посмотрела на нее:

– Зося, здесь нет ничьей вины. Поверьте. Здесь обстоятельства. Но все равно, простите.

– Не могу простить. – Зося насупилась. – И неважно, вы будете в этой роли или другая. Мне Марк тяжело достался. Очень тяжело. А ему нелегко досталась спокойная безмятежная жизнь. Такая, в которой не будет ничего, что может выбить из колеи. Понимаете, для некоторых людей это очень важно.

– Зося, – попыталась как можно мягче сказать Анна, – не буду с вами спорить, только не могу не выразить удивления, что этот разговор мы ведем с вами. И что вы решаете за мужа, что ему нужнее. Впрочем, это всего лишь ремарка. Она не относится к делу. Извините.

– Анна, я очень не хотела разговаривать на эту тему. – Зося замолчала, внимательно огляделась и, увидев, что им никто не помешает, продолжила: – И я бы никогда ничего подобного не рассказала бы, например, Марго. Не про нее честь. Душу изливать перед девчонкой, легкомысленной и не понимающей, что мужа искать надо не на пляже, бессмысленно. Но вы – другое дело. Вы опасны. Вы опасны, потому что серьезны. У вас опыт, опыт горький, и почем счастье вы, похоже, хорошо знаете. Таких женщин я всегда боялась, и с такими женщинами я всегда стремилась найти общий язык. С вами надо дружить, не только, чтобы предугадать ваши ходы, а чтобы иметь возможность повлиять на вас. Потому что такие, как вы, иногда в состоянии понять и посочувствовать.

– Если мы такие, – Анна сделала ударение на слове «мы», – если мы можем понять и посочувствовать, зачем нас бояться?

– Потому что мужчины в вас влюбляются намертво. Навсегда. До гроба.

– Зося, – склонила голову набок Анна, – вы преувеличиваете. Вы приписываете женщинам то, чем они на самом деле не обладают. А мужчин ставите ниже, чем они должны стоить.

Зося рассмеялась:

– Анна, я эту школу прошла. Я видела, как это бывает. И я знаю, что такое любовь мужчины к таким, как вы. Я видела ее последствия. Но Марк мне очень дорог. И мне бы не хотелось подвергать подобному испытанию нашу семью.

– Зося, не стоит демонизировать отношения между мужчиной и женщиной. Со времен изгнания из рая, все это повторяется. И, удивительное дело, каждый раз кажется, что это впервые.

– Анна, я не отдам вам Марка.

– Я его не собираюсь забирать.

– Это вам кажется, – усмехнулась Зося. – Вы обманываете себя. Он вам нужен, и это читается в ваших глазах. Когда вы смотрите на него.

– Зося, предлагаю прекратить разговор. – Анна потрясла перед лицом скрещенными руками. – Переубедить вас невозможно.

Она поднялась с шезлонга, но тут Зося вскочила и крикнула:

– Я его подобрала, когда врачи считали, что он кончит дни свои с диагнозом «цирроз печени»!

– Как это? – Анна рухнула в шезлонг.

– Пил. Здорово пил, – спокойнее произнесла Зося, тоже усаживаясь. – Знаете, днями, неделями, месяцами. Пил так, что не узнавал никого.

– Марк?! – Анна не верила своим ушам. – Пил?!

– Вам удивительно? А что, собственно, такого? – Зося повела плечом излишне демонстративно. – Каждый может пить до невменяемости.

– Но Марк? Это же сама рассудительность и спокойствие.

– А, по-вашему, такие люди не могут пить?

– Зося, простите, но, наверное, мне не следует об этом всем знать? – с трудом держа себя в руках, проговорила Анна. – Это тайна. Марка и ваша.

– Тайна, – согласилась Зося. – И надеюсь, никто не узнает об этом.

– Меня даже не надо предупреждать. – Анна снова поднялась.

Но Зося остановила ее взмахом руки:

– Он ничего не делал. Вообще. Его выкинули с работы. Сами понимаете, кому такие нужны! Особенно в славные новые времена.

– А кем он в то время работал?

– В какой-то конторе. Тогда все устраивались как могли. Ведь все государственные предприятия, учреждения просто закрывались! Люди оказывались на улице. И что им оставалось делать?! Посредниками быть. Торговать! Других занятий не было. А из Марка торгаш – как из меня ящерица. То есть – никакой.

– Он вам сказал, где работал?

– Нет, я ничего об этом не знала. И, удивительное дело, тогда, в самом начале, я не стала его расспрашивать.

– Как, вообще? – Анна все еще не верила своим ушам, как будто ей рассказывали о другом человеке, не о Марке. – Ну ведь мало ли что могло быть…

– Анна, не смешите. Ведь всегда можно соврать. А я бы поверила вранью. Нет, я его не расспрашивала. Он сам мне потихоньку рассказал то, что счел нужным.

– И что же?

– Про неудачи, про то, как выгнали с работы, про то, как никуда не брали. Впрочем, рассказывал, когда напивался. Но я и этому была рада. Мне хотелось его как-то растормошить. Ведь трезвым он замолкал. Понимаете, вообще мог ни одного слова за день не произнести.

– Это тоже свидетельство болезни, – покачала головой Анна.

– Не знаю. Там других свидетельств было предостаточно! Так вот. Его выгнали за пьянство, за плохую работу, за прогулы. За все сразу. Когда я его встретила, Марка собирались выкинуть из квартиры. Он проживал один, родных не было. Квартира была грязная, но хорошая, большая. Ее хотели продать, предварительно получив от владельца отказную. Я ведь потом в полицию пошла, написала заявление о том, что покушаются на его квартиру. Заставила принять это заявление. Ну, к счастью, в том отделении полиции нормальные люди работали. – Они рассказали, что в этом доме жили родители Марка, они умерли, а он остался один. Так я узнала, что Марк не убийца, не вор, не психопат. А что еще надо знать о человеке?