Наталия Миронина - Ошибка дамы с собачкой

– Интересно, он захватил книгу из номера? Или опять забыл?!

– Он у вас очень хороший, – с жаром воскликнула Анна, – очень. И заботливый, и умный, и обаятельный. И, как я понимаю, домовитый.

– У него нет выхода. – Лада Алексеевна указала на свою трость. – Я многого теперь не могу. Так что это вовсе не по доброй воле.

– Не поверю. – Анна рассмеялась. – И вам приятнее будет считать, что Серафим Иванович делает все по душевной доброте и по любви. Мы, женщины, вообще подгоняем жизнь под наши настроения и фантазии.

Лада Алексеевна замахала руками и принялась излагать свою теорию относительно семейной жизни. Анна уже ее слышала, чуть в другой интерпретации, а потому после первых трех предложений, убедившись, что достаточно только делать вид, углубилась в размышления: «Женаты давно, живут в Испании. Эмигранты. Люди, которые туда поехали работать, говорят о своей жизни иначе. Они живут там. Давно, устроившись насовсем. К самому факту привыкли – не упоминают об этом и к месту и не к месту. Она, скорее всего, сидит дома. Или работает неполный день. А он… Он работает. И даже, может быть, руководит. В нем чувствуется это легкое превосходство небольшого чина. Зря Зося так его унизила, насмешливо отозвавшись о деловых качествах. Он умен. И все еще хорош собой. Но сегодняшний разговор?! Это верх цинизма! Или, наоборот, такая честность». Анне очень не хотелось, чтобы это был цинизм. Бросив междометие в ответ на какое-то восклицание Лады Алексеевны, Анна продолжила: «Удивительно, но больше пяти слов подряд он не говорит. Вроде бы участвует в разговорах, а вроде и нет…»

– Так как же? Вы тоже считаете, что это возможно? Вот у вас на работе такое потерпят?

Анна растерялась. Она совершенно не слушала Ладу Алексеевну, а потому осторожно произнесла:

– Думаю, нет.

– Вот. Вот вам, пожалуйста, ответ на все вопросы. И, еще скажите на милость, кому можно доверять?! Кому можно сказать то, что волнует. Это раньше так было. Теперь нет. Теперь надо отгородиться от всего мира. И только тогда будете чувствовать себя спокойно.

– Верно! Очень верно! – громко сказала Анна, потому что это были те слова, которые она произнесла про себя. «Я бы хотела как-нибудь кому-нибудь рассказать о себе. О своей жизни, о том, что случилось со мной. Но ведь… Кому-то нельзя, кто-то не поймет, а кто-то отмахнется».

Лада Алексеевна шумно вздохнула. Она что-то еще хотела сказать, но, посмотрев на Анну, не стала. А та, довольная, что расспросов не последовало, встала с кресла и тут же поймала взгляд Марка. «Вот ему можно было бы все рассказать. Все. Обо всем. Как тяжело было, чего достигла, и почему поменяла свою жизнь, и что из этого вышло, и как сейчас живу», – подумала она вдруг и отвернулась, потому что иначе пришлось бы ответить на этот полный понимания и сочувствия взгляд.

Валера оказался прав: та самая темная полоса у горизонта несла непогоду. И несла ее стремительно. Поднялся ветер, почти ледяной, порывистый. Теперь яхту качало сильно, порой кренило так, что захватывало дух. Солнце еще пару раз нерешительно выглянуло из-за толстых сизых туч, но быстро убралось восвояси, и наступил полный мрак. Яхта на большой скорости шла к устью реки.

– Да что же это?! Смотрите, наш уважаемый Валера угадал! – Лада Алексеевна забеспокоилась.

– Он же коренной житель, он все может предсказать по полету чайки, – пошутила Анна. – Давайте я вам помогу подняться и соберу ваши вещи.

– Вот скажите, где он? Где мой муж?! Все так же болтает?! – заворчала она.

– Спешит к вам, вот увидите, он сейчас придет. А пока давайте мне руку, спустимся вниз. Там тепло, уютно! – Анна помогла встать Ладе Алексеевне.

– Дождь начнется, когда мы пришвартуемся! – Валера с невероятно важным видом оглядывал море, но никто не вздумал смеяться над ним. Пока его прогнозы сбывались точно.

Когда яхта вошла в реку, стало теплее. И ветер был уже не такой сильный, но было ясно, что с хорошей погодой покончено, по крайней мере до завтрашнего утра. От неспешности не осталось и следа – яхта-теплоходик торопилась, и казалось, что она задыхается от усердия.

Когда все вышли на берег, оказалось, что гроза поджидает их – сосны шумели, и казалось даже моря теперь не слышно, а песок под ногами леденел, кружился, больно бил острыми песчинками. В считаные минуты все погрузились в автобус, берег опустел и превратился в плацдарм для стихии.

«„Не дружите с моей женой! Не дайте возникнуть этой дружбе!” Нет, это просто театр какой-то! Мелодрама! И ведь не побоялся, что будет смешон!» – думала Анна, собираясь на ужин. Весь день она сегодня думала о том их разговоре. Думала и ничего придумать не могла. На что мог рассчитывать мужчина, говоря такое? Хочет удивить? Хочет произвести впечатление? Но ведь эффект, мягко говоря, сомнительный. А впрочем, Марк добился своего – она только о нем и думает.

– Вы сегодня как никогда хороши, – воскликнул Валера, когда Анна спустилась в ресторан. На ней были тонкие черные брюки и простая белая блузка. Классическую незатейливость утяжеляли огромные серьги с лазуритом. Точно такое же кольцо было на ее руке.

– Потрясающе, – выдохнула Марго, забыв напрочь о соревновательном духе своего отпуска, – просто потрясающе. Я завтра же подстригусь. Я сделаю такую же прическу, как у вас, Анна.

– Не вздумайте, у вас изумительные волосы. – Анна была великодушна.

– Нет, я хочу такую же стрижку! – запротестовала Марго.

«Ни в коем случае. Ни в коем случае не стриги свои хорошие волосы. Такой ты не будешь. Во всяком случае пока, пока тебе не исполнилось столько же лет, сколько и мне. И пока ты не поняла, что многое можно компенсировать украшениями, хорошими тканями и отличным кроем», – думала Анна и ловила на себе взгляды других отдыхающих.

– Подумать только, белая блузка! Всего лишь навсего! – пожала плечами Зося, – а смотрится неплохо.

– Вы – королева! – Лада Алексеевна громко обратилась к Анне. – Королева вечера.

– Ну я-то сразу все понял. – Валерий подскочил со стула. – Я сразу понял, что к чему.

– Спасибо, вы очень добры ко мне. – Анна села за свой стол. – Но я хочу сказать, что в этих местах мы все прекрасно выглядим. Здесь же море и солнце. И много свободного времени.

Последняя фраза заставила всех отвлечься от обсуждения Анны. Кто-то стал подсчитывать, как долго ему предстоит здесь пробыть, кто-то планировал ближайшие дни, кто-то огорчился, потому что предстоял близкий отъезд. Мерный гомон оборвал голос Лады Алексеевны:

– У нас сегодня вечер «у камина». Есть одно предложение, вернее, одна тема. Но я ее не скажу. Вот поужинаем, соберемся в гостиной и тогда…

– Тогда вы всех нас застанете врасплох! Так уже было, – рассмеялся Валера.

– На то и расчет! – хитро улыбнулась Лада Алексеевна.

В гостиной затопили камин. Это было приятной неожиданностью. Большая темная комната теперь стала уютной. Кресла сдвинули в кружок, небольшой диван оставили для Лады Алексеевны и Серафима Ивановича. Валера принес пепельницы, воду.

– А может, того? Винца? Хорошего? – Он обернулся к вятским гостям.

– Можно, – радостно отозвались мужчины, но жены их одернули.

– Вы же каждый день что-то пьете!

– Так отпуск же, – резонно ответили мужья.

– Давайте глинтвейн! На улице похолодало. И мы скоро это почувствуем. – Голос подала Зося. Она спустилась одна, без Марка.

– Его же варить надо, – возразил Валера.

– Ерунда, сейчас схожу к девочкам в ресторан, они вино подогреют, а специи, сок и ром мы добавим потом. Нужна только посудина большая.

– Прежде всего нужно вино! – раздался голос Марка.

– Ты же хотел в номере поваляться?! – удивилась Зося.

– В номере холодно, – ответил Марк, в руке которого был прозрачный пакет с винными бутылками. – Очень. Думаю, на пару дней нам надо будет забыть о купании. Я слышал, что резко похолодает и будет шторм.

– Ах, – Марго, которая тоже уже была в гостиной, забеспокоилась, – шторм. Это неприятно. И даже опасно. Между прочим, мне рассказывали, что однажды вода дошла до этого отеля. Представляете, дюны же здесь не очень высокие. Вот и затопило немного…

– Я вас спасу, Маргарита, – заверил ее Валера, – я в первую очередь спасу вас.

– Вот и рассчитывай на добрых людей, если тебе сто лет, – рассмеялась Лада Алексеевна. Она спустилась в гостиную в нарядной шелковой шали. Серафим Иванович повязал себе кокетливый галстук-бабочку.

– Вы не правы. Я вас буду спасать, – сказал Марк, открывая бутылки с вином.

В гостиной царило оживление; ничто так не сближает людей, как тепло огня и предстоящая трапеза. Кто-то уходил, возвращался с посудой и угощениями.

– Спасибо вам, дорогой мой! Вы с первого взгляда произвели впечатление благородного человека, – рассмеялась Лада Алексеевна.

– А я, значит, нет? Я – не благородный человек?! – почти искренне возмутился Валера.

– Вы – пират! Вы самый настоящий пират. Может быть, в вас не всегда играет благородство, но в вас есть порыв! А это – сокрушительная сила! – вывернулась дама.

– Да, это точно! – Валера польщенно улыбнулся.

– Ну все? Можно идти вино греть? – спросила Зося, которая активнее всех колдовала над столом.

Были уже разложены специи, дольки апельсинов, коричневый сахар, стояли бутылочки с ромом.

– А мы конфеты принесли. Отличные, с начинкой пралине, под глинтвейн хорошо будет. – В гостиной вновь появилась Лада Алексеевна. – Серафим, где коробка?

Серафим Иванович поставил на стол огромную овальную коробку.

– А я принесла печенье. – Марго продемонстрировала печенье в ярких пачках.

Вятские гости водрузили на стол тарелку с сыром и копченым мясом.

– Друзья, мы же только что поужинали, – рассмеялась Лада Алексеевна.

– Здесь, в гостиной совсем другое дело. – Валера стащил кусочек сыра.