– Похоже, толпа в праведном безумии набросилась на твоих евреев, – сказала Алиенора, – и подарок, который они собирались преподнести тебе, благополучно исчез. Утверждают, что это был целый сундук золотых византинов, не больше и не меньше. – Она сжала навершия подлокотников своего трона. – Ты должен остановить беспорядки немедленно, пока они не распространились по всей стране. Это уже будут не христиане против евреев, а все против всех!

– Я разберусь с этим! – рявкнул Ричард. – Золото найдут, а зачинщиков повесят! – Его ноздри раздувались от гнева. – Богом клянусь, не хотел я, чтобы мою коронацию украсила виселица, но я построю ее, если иначе мира не достигнуть. Любой, кто хоть пальцем тронет одного из моих евреев, тронет меня, и пусть все об этом узнают! – С этими словами он резко развернулся и вылетел из зала, на ходу призывая городских чиновников.

Алиенора негодовала: лучший момент в ее жизни испорчен. Если бы евреям хватило ума держаться подальше и если бы лондонцы не напились так и не стали бы буянить, этого не случилось бы. Теперь, даже если беспорядкам положат конец, свой след они оставят, и в другой раз возникнут с еще большей легкостью.

– Возможно, Филипп Французский был прав, – заговорил Иоанн. Придя вместе с Ричардом, он не вышел вслед за братом, а остался в Зале Королевы и рассматривал дам. – Сразу после коронации он посадил всех евреев в темницы и согласился отпустить только за огромный выкуп, а потом и вовсе изгнал их из королевства. Небось, половина из них пробралась к нам в Лондон или дальше, в Линкольн и Йорк.

– Ричард не Филипп Французский, – вскипела Алиенора. – Он сам решит, как поступить со своими евреями, а мы проследим за тем, чтобы его воля была исполнена.

– Конечно, мама, – как ни в чем не бывало согласился Иоанн.

– Ты бы лучше пошел да помог ему. Что ты вообще тут делаешь?

– Я хотел убедиться, что с моей супругой и с моей матерью ничего дурного не случилось, – обезоруживающе улыбнулся Иоанн. – Но ты права. Пора мне заняться делами. – Он равнодушно посмотрел на жену, что явно противоречило сказанному, и ленивой походкой удалился.

Алиенора проводила его внимательным взглядом, а потом обратила внимание на гостей. Пора завершать торжество и заняться тем несчастным происшествием, но сначала она хотела сгладить неприятное впечатление и напомнить всем о том, в честь кого давался пир. Королева послала по столам слуг с кувшинами, чтобы всем наполнили напоследок кубки, и подняла свой.

– За Ричарда! – воскликнула она. – Выпьем же за Ричарда, короля Англии милостью Божьей!

Ей ответил многоголосый хор английских женщин – сестер, матерей и жен, которым придется управлять поместьями, пока их мужчины будут сражаться в Святой земле вместе с Ричардом. В ее вине был привкус и страха, и триумфа.


– Не знаю, что я тут делаю, – прошептала Белла. – Я поклялась, что больше никогда не останусь с тобой наедине, тем более в темном углу.

Иоанн негромко хмыкнул, взялся за ее украшенный драгоценными камнями пояс и притянул к себе.

– Значит, ты нарушила свою клятву, – заметил он. – Ничего страшного, подумаешь.

– Это ты так считаешь. – Белла предприняла слабую попытку высвободиться. – Нельзя, чтобы кто-то увидел нас вместе. Меня будет разыскивать моя служанка. – Она бросила взгляд через плечо.

– Несколько минут у нас все-таки есть. – Он затащил ее поглубже в тень и прижался к ней бедрами. – Я же не заставлял тебя, ты сама пошла за мной.

Она уперлась в него руками:

– Я думала, ты хочешь о чем-то поговорить.

– Хочу. Сейчас мне нужно идти и вместе с королем разбираться в этом деле с евреями. В городе горит несколько домов. Но ты придешь ко мне позднее?

– Не могу. Ты же знаешь. Это невозможно.

– Но я хочу тебя… И твой старый муж ни на что уже не годен на этой земле. Найди предлог! – Он положил ладони ей на ягодицы.

– Для этого у тебя есть своя жена. – Белла вывернулась из его объятий. – Кстати, я же совсем забыла поздравить тебя с бракосочетанием.

– Она мне нужна для другого. Не для того, чтобы согревать мою постель.

– Я не намерена рожать тебе еще одного бастарда. – Белла отталкивала его от себя, не зная, что в ней сильнее – отвращение или страсть.

– Я что-нибудь говорил о детях? Есть способы…

– Ходят слухи, у тебя есть второй внебрачный ребенок, в Нормандии. Девочка – Иоанна, кажется.

– К нам это не имеет никакого отношения. – Он перевел взгляд за спину Беллы, откуда послышались голоса. – Не говори «нет». Я буду ждать. – Иоанн впился в ее губы поцелуем и потом исчез, растаял в ночи.

Дрожа, Белла пряталась в тени, пока двое придворных, увлеченных беседой, не прошли мимо. Она не могла решить: их появление помешало ее счастью или спасло от того, что хуже смерти?

Глава 29

Нонанкур, Нормандия,

март 1190 года


– Как здоровье твоей супруги, милорд граф? – поинтересовалась Алиенора у Маршала, когда они поравнялись.

Ее тон был чуть дразнящим, и она упомянула его новый титул. Этим утром королева прибыла в большую крепость Нонанкур на севере Нормандии, чтобы принять участие в обсуждении состава правительства на время похода Ричарда в Святую землю.

– Изабелла здорова, госпожа, но сейчас она отдыхает в Лонгвиле.

– Должно быть, роды уже близко.

– В конце апреля. – Он с иронией улыбнулся. – Я вдруг полюбил заглядывать в колыбели и стал обращать внимание на женщин с младенцами на руках. Все стараюсь представить, что в моем доме тоже будет ребенок.

Алиенора легко коснулась его рукава:

– Дай мне знать, когда родится дитя. Тем временем я сама напишу Изабелле и помолюсь, чтобы роды прошли легко. Твоя супруга мне весьма по нраву.

– Благодарю, госпожа. – Уильям склонил голову. – Она часто говорит о вас и всегда с большим уважением.

– Приятно это слышать, хотя я знаю, что в душе твоя супруга проклинает меня за то, что я часто отнимаю тебя у нее. Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать, что в грядущие месяцы ты будешь очень занят. Думаю, тебе не раз придется доказать, что графский титул достался тебе по заслугам.

Уильям лукаво усмехнулся:

– Когда я был молод, меня дразнили за мой неуемный аппетит за столом. Теперь такой же аппетит появился у меня в иной сфере. Надеюсь, я откусил не больше, чем смогу прожевать.

Его улыбка погасла, когда к ним присоединился канцлер Ричарда, Уильям Лонгчамп, с несколькими пергаментными свитками под мышкой. За ним следовали клерк и писец, несущие еще больше свитков, а также перья и чернила, и еще двое слуг в ливреях епископа.

– Милорд епископ, – произнес Уильям с отработанной вежливостью опытного придворного. – Сожалею, если шел слишком быстро. Не желаете ли присесть на минуту?

Лонгчамп мучился из-за распухших суставов в бедре и колене, все тело его было изогнуто, словно ствол дерева под сильными ветрами. Передвигался он с большим трудом, опираясь на епископский посох, и часто его лицо искажалось гримасой боли. Однако глаза всегда смотрели на мир с вниманием и проницательностью, а ум был острее бритвы, особенно в том, что касалось казны. Он принадлежал к самому узкому кругу приближенных короля и был тем человеком, которого Ричард намеревался поставить во главе правительства на время своего отсутствия в Англии.

– Милорд Маршал, премного благодарен, – ответил он отрывисто. – Я справлюсь. – «Без твоей помощи и знаков внимания» – вот что говорил весь его вид, хотя столь же очевидно было и то, что епископ неважно себя чувствует. – Это недалеко. – Он кивнул на открытую дверь в зал, где уже подготовили столы и стулья для участников большого королевского совета.

К Лонгчампу Алиенора не испытывала симпатии. Он отличался холодностью, алчностью и отклонял все попытки наладить дружеские отношения. Но он был умным и умелым распорядителем. С ним можно работать, решила для себя королева, даже если в кругу своих приближенных она не хотела бы его видеть. И понятно, почему Ричард так высоко ценит Лонгчампа: за способность набивать казну деньгами из всех имеющихся источников и изыскивать новые источники доходов. Канцлер был по-собачьи предан Ричарду и сильно напоминал Алиеноре кусачего сторожевого пса.

Постепенно появлялись и другие участники совета. Им приходилось из вежливости замедлять шаг, чтобы не обогнать медлительного епископа с Алиенорой и Уильямом по обе стороны. Среди собравшихся был и Джеффри, самый старший незаконнорожденный сын Генриха. Алиенора напомнила себе, что в отношении его нужно принять меры предосторожности, хотя пока неясно, какие именно. К окончанию совета ситуация наверняка прояснится.


Алиенора сидела в своих покоях, вытянув ноги на низкий табурет и попивая вино, пока Амирия втирала ей в стопы розовое масло. День выдался долгим. Наконец-то можно расслабиться после трудных переговоров о том, кто и как будет управлять владениями Ричарда, пока его нет в стране.

Высшая власть и общее руководство передавалось ей, но основную работу в Англии разделили между канцлером Ричарда Уильямом Лонгчампом и Гуго де Пюизе, епископом Даремским. Оба епископа были целеустремленными, способными администраторами, однако у них отсутствовал опыт управления целой страной. Писцы Лонгчампа в поте лица записывали на восковых дощечках все, что говорилось на совете, и сам Лонгчамп, с пронзительными, как у хищной птицы, глазами, ловил каждое слово.

Следить за соблюдением порядка и применением принятых законов король назначил четырех юстициаров, и одним из них оказался Уильям Маршал. Алиенора обрадовалась: это надежный союзник и здравомыслящий человек.

Иоанну пожаловали контроль над шестью графствами в Англии, графство Мортен в Нормандии и титул властителя Ирландии. Всему этому он был бы безмерно рад, если бы не запрет на передвижения: Ричард заставил его поклясться в том, что он не вернется в Англию по крайней мере в течение трех лет. Иоанн сквозь зубы произнес положенные слова. Королева подметила, как подрагивали губы Лонгчампа при этом. Старый лис испытывал явное удовлетворение от тягостной для Иоанна сцены. Очевидно, тут не обошлось без его участия, догадалась Алиенора.