– В Фонтевро? – Алиенора удивилась. – Не в Гранмон?

Рыцарь затряс головой:

– Для такой жары это слишком далеко.

– Конечно же. – Она постаралась отогнать образ, созданный последней фразой. По крайней мере, Фонтевро не худшая замена. Генрих рассказывал ей, что в детстве иногда жил в этом монастыре. И позднее, когда они в самом начале супружества заезжали туда, Генрих чувствовал себя там спокойно. Так что да, Фонтевро вполне подходит.

Молодой гонец больше ничего не мог ей поведать, потому что покинул место событий в большой спешке. Его единственным долгом было как можно скорее передать королеве главную новость и тем самым положить конец ее заточению. Но хотя бы он смог заверить Алиенору, что да, граф Ричард пребывает в добром здравии, несмотря на то что его чуть не убил Уильям Маршал.

– Что? – Алиенора не поверила своим ушам. – Уильям Маршал пытался убить моего сына?

– Госпожа, это случилось, когда король Генрих бежал из Ле-Мана после прорыва французских сил. Граф Пуату бросился в погоню и почти настиг короля, но путь ему преградил Маршал, вернувшийся, чтобы остановить преследователей. Милорд не пострадал, если не считать порванной котты и сбитого шлема, хотя Маршал мог бы растоптать его своим конем.

– Но не растоптал?

– Нет, госпожа. Граф крикнул, что он безоружен и будет бесчестно убить его в таком положении. Поэтому Маршал вместо этого убил его лошадь и сказал, что оставляет графа на волю дьявола. После этого он доставил короля Генриха в Шинон.

Не зря Генрих привлек к себе на службу Уильяма, подумала Алиенора. Слава Богу, что Маршалу достало храбрости и ума поступить так, как он поступил. Оставалось надеяться, что Ричард тоже это понимает.

– Милорд Ричард был полностью в его власти, – добавил рыцарь. – Никто бы не остановил Маршала, нацель он свое копье чуть выше.

– Так возблагодарим Господа за твердость его руки. – (Уильям Маршал хорошо выучил уроки, которые преподносила ему жизнь, и умеет не переходить черту, а вот Ричарду неплохо бы еще поучиться этому.) – А что Иоанн? Разве его не было с королем?

– Госпожа, это мне неведомо. Мы слышали только, что король мертв и его переносят в Фонтевро. Как мне кажется, лорда Иоанна с ним не было, потому что никто об этом не упоминал, зато при короле находился другой его сын – Джеффри.

С этим молодым человеком тоже надо будет разобраться, но это подождет. Первым делом она должна увидеть Ричарда. Сейчас ее задача – как можно лучше подготовиться и осознать перемены в ее жизни, ибо вот-вот взойдет новое будущее.


Пять дней спустя в Винчестер, куда перебралась Алиенора, прибыл Уильям Маршал, и наконец-то она смогла услышать все из первых уст.

Его лицо было перекошено от боли, когда он входил в ее покои.

– Госпожа, простите меня за то, что не смогу преклонить колени.

– Что с тобой? – На мгновение Алиенора испугалась: хромающий Маршал напомнил ей покойного мужа при их последней встрече. Поняв, что это не Генрих, она жестом велела, чтобы гостю принесли стул и взбили подушки для сиденья.

– Проломилась палуба корабля в Дьепе, когда я всходил на борт, – ответил он. – Мне повезло: я сумел ухватиться за балку, а вот другие не были так удачливы. Гилберт Пипарт, например, сломал руку.

– Ты показал ногу лекарю?

Уильям фыркнул:

– Да, и он посоветовал, чтобы я побольше отдыхал.

Алиенора взяла письма, которые он ей привез:

– Что же, можешь заняться этим прямо сейчас, пока я читаю и слушаю твои новости.

Бельбель принесла дополнительную подушку, чтобы подложить Маршалу под спину.

– Только полюбуйтесь на меня: усаживаюсь в кресло, словно старик какой-то, а сам собираюсь вести под венец молодую невесту, – заметил он.

Алиенора с интересом посмотрела на него.

– Не думаю, что ты утратил те свойства, которые важны для успешного брака, – ответила она и рассмеялась над его смущенным видом. – Я говорю о твоем духе и силе воли! – Королева уселась напротив. – Ага, Ричард все-таки отдал тебе графиню Стригойла. То есть он простил тебя за то, что ты хотел убить его?

Уильям смутился:

– У меня не было намерения убивать короля – и он отлично это знает. Но я должен был остановить его. Я ему сказал, что не настолько дряхл, чтобы не вонзить копье туда, куда целюсь. И да, он позволил мне взять в супруги Изабеллу де Клер. После встречи с вами мне предстоит ехать в Лондон, где состоится бракосочетание. Хотя, что подумает девица восемнадцати лет о старом и седом вояке вроде меня, боюсь и предполагать.

– Или ты бесстыдно напрашиваешься на комплимент, или не видишь себя таким, каким видят тебя женщины, – заявила Алиенора. – Конечно, сейчас ты гораздо старше, чем тот юноша, которого я взяла к себе на службу, но он был неопытен и незрел. Время приносит мудрость, а не морщины. У Изабеллы де Клер не будет причин жаловаться на супруга.

– Молюсь об этом, – усмехнулся Маршал.

Алиенора посмотрела на связку писем, лежащую у нее на коленях.

– Итак, – произнесла она, помолчав, – ты был с королем, когда он умирал.

Маршал помрачнел:

– Да, но не в тот момент, когда душа покинула его. Мне больно докладывать вам об этом… Король умер в одиночестве.

– В одиночестве? – резко переспросила она. – Неужели никто не сидел у его ложа?

– Госпожа, мы все там были, но только не в тот миг, когда все случилось, и я глубоко скорблю об этом. Несколько дней король метался в бреду и горел в лихорадке.

Алиенора сжала губы. Боже праведный, Генрих! Сколько раз она думала, что ее супруг заслуживает смерти в одиночестве и мучениях, а теперь, узнав, что так и произошло, жалеет его. Уильям смотрел ей в глаза. Другой бы отвел взгляд, отвернулся, но его взор был прямым и честным, как тогда, когда он рассказывал ей о Гарри.

– Требовалось поменять его простыни и брэ, и мы вышли, чтобы немного подышать свежим воздухом, пока слуги убирают грязное белье. – Он на миг прервался, сделал глубокий вдох и заставил себя продолжить: – Когда же вернулись, король был уже мертв, а слуги сбежали, оставив его голым на незастеленной кровати… – Маршал сжал в кулаки лежащие на коленях руки. – Госпожа, простите, это очень трудно вспоминать. Они опустошили все его шкатулки и сундуки, свалили все ценное в чистую простыню и скрылись. Один из нас прикрыл тело короля собственным плащом. Двоих воров нам удалось настигнуть, и те признались, что король умер, пока они меняли под ним белье, а они испугались и поэтому решили убежать. – Глаза Маршала горели яростью и болью. – Великие короли так не покидают мир, и в случившемся виновен я. Нельзя было оставлять его ни под каким предлогом.

– Ты не мог знать, что так получится, – дрожащим голосом заметила Алиенора. – Но это действительно бесславный конец.

– Мы сделали, что смогли: собрали для короля одежду из того, что у нас имелось, и того, что отняли у пойманных слуг. Однако нам нечего было раздать толпам, сгрудившимся вдоль дороги, по которой мы несли его в Фонтевро. – Маршал посмотрел на Алиенору вопросительно. – Это я придумал похоронить его там, потому что до монастыря было менее двадцати миль, и я знал, что король любил это место.

– Ты принял верное решение. – У Алиеноры перехватило горло. – Хорошее решение. – Ее самообладание было столь же шатким, как равновесие канатоходца.

Уильям отрицательно покачал головой, отказываясь от любой похвалы в свой адрес.

– Мы дождались, пока не прибудет милорд Ричард и не прикажет, что делать дальше. Знайте: церемония похорон прошла достойно.

– Рада слышать это. Ты сделал все, что было в твоих силах.

Маршал ничего на это не сказал, явно менее снисходительный к себе, чем королева.

– Где был Иоанн? – поинтересовалась Алиенора.

Лицо Маршала хранило непроницаемое выражение.

– Милорд Иоанн не захотел оставаться с отцом, когда стало понятно, что смерть того близка, а враг наступает. Король велел составить список тех, кто предал его, и был горько разочарован тем, что первым в этом списке оказался его младший сын. С тех пор, правда, милорд Иоанн присоединился к брату и присягнул на верность.

Как это похоже на младшего сына, мелькнуло у Алиеноры. Несмотря на всю его тягу к власти, выстоять в шторм ему не хватает духа. Ей не хотелось жалеть почившего супруга, но все равно это чувство подступало и уже грозило захлестнуть ее.

– Прискорбные события, но я понимаю, почему Иоанн так поступил. – Он ведь ее дитя, потому она защищала его. – Я рада, что ты остался с королем и проследил за соблюдением приличий.

– Джеффри Фицрой тоже был там.

Алиенора прищурилась:

– Вот как?

– Да, госпожа, и искренне беспокоился об отце. Кончину короля он оплакивал, как никто другой.

Она коротко кивнула. У нее есть определенные обязанности перед внебрачным отпрыском Генриха, но первейший ее долг состоит в том, чтобы защищать права собственных детей. Муж души не чаял в старшем сыне, хотя рожден тот был от продажной женщины. Джеффри проявил себя как честолюбивый и одаренный молодой человек, и это значит, что он может быть и полезным, и опасным членом семьи.

– Уильям, благодарю тебя, – произнесла Алиенора. – Ты поведал мне то, о чем я хотела знать. – Она перекрестилась. – Упокой, Господи, душу короля. А теперь давай побеседуем о других делах, скажем о твоей свадьбе.


Когда Уильям ушел – весьма бодрой походкой, хотя и прихрамывая, – Алиенора взялась за привезенные им письма. Рутинные вопросы управления, указания, требования, прошения. Так много надо сделать, а у нее так мало часов в сутках. Эта мысль напомнила ей о Генрихе – о том, как тот постоянно бежал наперегонки со временем, спешил, пока оно не истекло. И внезапно горечь, которая копилась в ней с момента, когда пришла весть о смерти супруга, прорвалась наружу. Глубокая боль разлилась из живота по всему телу, стеснила грудь, перехватила дыхание, защипала в глазах. Сколько же надежд не сбылось. Сколько прекрасных моментов между ними было! Только все они – как цветущая поляна посреди бескрайней пустыни тех гнусностей, что творил по отношению к ней Генрих и которые она совершала в ответ.