Алиенора чувствовала, как давят на глаза подступающие слезы, однако голос ее был тверд и ровен.

– Уильям! Добро пожаловать домой! Рада видеть тебя.

– И вы, госпожа, отрада для глаз усталого путешественника, – ответил он с неизменной галантностью, которую Алиенора помнила с первых дней их знакомства. – Из всех прекрасных женщин, что довелось мне повидать между Англией и Иерусалимом, никто не сравнится с королевой Англии.

– Неисправимый льстец. – Она повелела ему встать и затем приказала слуге налить гостю вина.

– Госпожа, это правда. От меня вы не услышите ничего, кроме правды.

– Тогда придется тебе поверить, ведь даже король много раз повторял: Уильям Маршал не умеет лгать.

Он принял кубок и уставился на вино, как будто видит его впервые в жизни.

– Ты можешь пить его без боязни. Оно отобрано лично для меня. К тому уксусу, которым мой супруг потчует весь двор, я отказываюсь прикасаться.

– В таком случае за ваше здоровье, госпожа! – поднял он тост и сделал глоток.

Алиенора заняла свое место перед рамой для вышивания и указала Уильяму на табурет напротив.

– Я поистине не знала, увижу ли тебя снова. – У нее сдавило горло. – Думала, ты окажешься таким же, как и другие в моей жизни, которые умерли или уехали и теперь живут только в моей памяти.

– Никогда так не думайте обо мне, госпожа! – с жаром произнес Уильям. – Бывали времена, когда я и сам думал, что погибну. Мне пришлось пережить немало тягот. Но с Божьей помощью я все преодолел.

Алиенора помолчала, стараясь совладать с чувствами.

– Иерусалим… – наконец произнесла она. – Расскажи мне, как там было.

Маршал снова пригубил вино, откашлялся и начал свое повествование. Алиенора понимала, что он не все ей излагает, что особо трудные переживания оставляет при себе, но не расспрашивала об этом.

– Мой молодой господин был признан хранителями Гроба Господня, и его накидку приняли, – доложил Маршал. – Они молились о нем ежедневно, и я тоже. Для спасения его души я сделал все, что только можно сделать на этой земле, и теперь уповаю на то, что ваш сын с Господом нашим Иисусом Христом на небесах и что таково было ваше желание. – Глаза Маршала блестели от слез, но смотрел он на нее прямо и открыто. – Свою клятву я исполнил. Аминь.

– Воздать полную цену за твою службу невозможно. – И у нее в глазах стояли слезы. – Но я люблю тебя за это и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе и устроить наилучшим образом.

Маршал склонил голову в безмолвной благодарности. Быстрым движением он вытер глаза.

– Ты говорил с королем?

– Нет, госпожа, мне сказали, что он еще на охоте, но как только король вернется, я пойду к нему и отчитаюсь о том, что сделал.

– Я со своей стороны тоже поговорю с ним и прослежу, чтобы он щедро вознаградил тебя. – Она видела, что Уильям едва не падает от изнеможения, хотя старается не подавать виду. Но даже его железная воля не бесконечна. Алиенора не хотела подвергать ее ненужному испытанию. – Король собирается вернуться в Англию в ближайшее время. Ты оставайся при дворе и путешествуй с нами в качестве гостя, пока не вернешься к выполнению своих обязанностей.

Он улыбнулся, и выражение его лица немного смягчилось.

– Буду рад, госпожа.


Когда Уильям ушел, она рассмотрела привезенные им подарки. Среди них был сосуд из горного хрусталя с водой из реки Иордан, пряслице из обожженной глины, взятой в этом райском месте, и изумительная вещица, вырезанная из слоновой кости. По виду она напоминала футляр для игл, но в ней имелась продольная прорезь, а внутри на шпильку была намотана шелковая лента с историей воскрешения Лазаря. Рихенза пришла в неописуемый восторг и утверждала, что в жизни не видывала ничего столь удивительного. Сердце Алиеноры переполнилось благодарностью к Уильяму за его чуткость.

Она как раз убирала подарки в свою шкатулку, когда к ней пришел Генрих. От его хромоты не осталось и следа, во всяком случае комнату он пересек быстрым и твердым шагом. Интересно, привез ли Уильям подарки и королю, подумалось Алиеноре.

– Что ж, как я понимаю, Маршал уже нанес тебе визит, – сразу приступил он к делу.

– Ты был на охоте, когда он прибыл. Я предложила ему наше гостеприимство, и он говорил со мной о нашем сыне и о том, что было сделано для него в храме Гроба Господня.

Генрих хмыкнул и принялся расхаживать по комнате – верный признак того, что супруг полностью восстановил силы.

– Надеюсь, ты вознаградишь Маршала за службу.

– Это уже сделано, – ответил Генрих. – Вообще-то, я не рассчитывал снова видеть его при дворе, но раз он вернулся, за его исполнительность и преданность следует заплатить. Я поручил его заботам Элоизу Кендал. Она станет для него хорошей партией, коли он захочет жениться на ней, и принесет ему в приданое достаточно земель для создания семьи. Еще я назначил его опекуном сына Уильяма Эрли. Таким образом у него будет приличный доход, и он сможет заняться важным делом: готовить мальчика к взрослой жизни.

Алиенора не верила своим ушам:

– Я ожидала, что ты дашь ему больше земель и не так далеко от двора.

Генрих пожал плечами:

– При дворе его не было уже много лет, и как-то же я обходился без него. В будущем, возможно, он мне еще понадобится, а пока я обеспечил ему доход и занятие. Пусть немного освоится в мирной жизни, и тогда посмотрим, что с ним делать.

– У тебя на попечении множество богатых наследниц. Разве не заслужил он одну из них?

Генрих на это фыркнул:

– Ну уж нет! Ни одну из них не отдам этому искателю приключений, только что вернувшемуся из паломничества. – И он погрозил супруге пальцем. – И я не желаю, чтобы ты вмешивалась, слышишь? Маршал – твой любимчик, знаю-знаю.

– Ты недооцениваешь его, – сердилась Алиенора. – Людей его калибра очень мало, ты должен сделать все возможное, чтобы приблизить его к себе, особенно после того, что он совершил для нашего сына в Иерусалиме. Ты мог бы проявить щедрость… но, наверное, тебе это не дано.

– Ради всего святого, замолчи, женщина! – вспылил король. – Я и так дал ему землю и средства, чтобы завести семью, и обеспечил ему заработок, подыскав ученика. Разве это не щедрость? Он мог бы вернуться и не получить ничего. Я еще и сейчас могу уничтожить его. Вот так! – Он громко хлопнул в ладони.

Алиенора вздернула голову:

– Поступай, как считаешь нужным, сир.

Спорить было бесполезно и, более того, опасно. Своей настойчивостью она может навлечь неприятности на голову Маршала. Но по крайней мере, он вернулся живым из Святой земли и смог поведать о сделанном. И Генрих все-таки заплатил ему за труды. Придется пока удовольствоваться этим.

Глава 23

Вудсток,

август 1186 года


Долгие жаркие дни лета двор проводил в королевском дворце в Вудстоке. Генрих позволил Алиеноре остаться при нем и больше не упоминал о Саруме. Каждое написанное королевой или королеве письмо, каждая хартия, засвидетельствованная ею, проверялись либо им самим, либо его доверенными лицами, но в домашних делах она пользовалась относительной свободой. Алиенора наставляла внуков, принимала визиты священнослужителей и навещала баронесс. Генрих ослабил ее узы, тем не менее она знала, что малейшее движение в направлении дел политических немедленно повлечет за собой урезание дарованных свобод.

Однажды после обеда королева отправилась в садовую беседку со своими дамами, чтобы полюбоваться цветущими растениями. Ее дочь Иоанна прислала с Сицилии кусты роз с соцветиями густо-красного цвета с кремовыми и золотыми прожилками. Многочисленные пышные цветки напоминали Алиеноре южные сады ее молодости, с той лишь разницей, что в Вудстоке розы окружала влажная английская зелень. Через сад протекал прозрачный ручей, берущий начало в природном источнике, и дети с удовольствием играли и брызгались в воде.

Рядом с Алиенорой сидела Изабелла де Варенн и наблюдала за одним маленьким мальчиком. Она почти не сводила с него печальных глаз. Алиенора проследила за взглядом подруги и увидела, что объектом ее внимания является Ричард, сын Иоанна. Мальчик увлеченно запускал игрушечный кораблик вниз по течению и рассказывал сам себе длинную, запутанную историю о моряках с этого судна.

– Наш внук – славный мальчик, – заметила Алиенора.

– Вы правы, – сдержанно отозвалась Изабелла.

Алиенора довольно долго не виделась с Изабеллой и теперь чувствовала, что между ними возникло отчуждение. Ребенок объединил их по крови, но разъединил в другом отношении: Изабелла всегда будет винить Иоанна в том, что произошло с Беллой, тогда как Алиенора отнюдь не считала Беллу невинной простушкой, сбитой с пути истинного. Вот и встали между давними подругами вина и обвинение, а еще глубокое сожаление о том, что они никогда не смогут вернуть то, что утеряно.

К Ричарду подошел Уилл, незаконнорожденный сын Генриха. У него тоже была маленькая лодочка, и вскоре мальчики с удвоенным азартом продолжили игру.

– Как дела у Беллы? – спросила Алиенора. – Привыкает ли к замужней жизни?

– Ее муж добр к ней, а она преданная жена, – отделалась общими фразами подруга.

– А как поживает Амлен?

Изабелла едва заметно пожала плечами:

– Трудно сказать. Он снова разговаривает с Беллой, но она обманула его доверие, и это уже не исправить, как вы сами хорошо знаете. И мне он тоже больше не доверяет… – Она закусила губу и отвернулась.

Алиенора заметила, что к ним через сад направляется Амлен собственной персоной. С годами он и Генрих стали больше походить друг на друга, и на мгновение ей показалось, что плотный мужчина с золотистыми волосами, присыпанными солью седины, и в зеленой котте – это ее супруг. А угрюмое выражение лица – точь-в-точь как у короля.

– Госпожа, король желает видеть вас, – без предисловия сообщил Амлен. – Получены новости из Парижа.

У Алиеноры зашумело в ушах. Раз за ней послали Амлена, значит новость важная, а судя по его мрачному тону – недобрая. Несмотря на зной, ей стало холодно. Она отложила рукоделие и поднялась, жестом велев Изабелле сопровождать ее.