Победительные настроения, впрочем, недолго владели ею. Скоро вернулась привычная тоска; если раньше Полина объясняла ее несчастной любовью, то теперь нашлось новое объяснение - отсутствие любви. Полина изнывала и чаще, чем прежде, влюблялась в своих постельных кабальеро, которые почти всегда были персонажами одноразовыми, растворялись в дневном свете, как вампиры. Тем самым они делали недельные влюбленности Полины отдаленно похожими на ее былое чувство к Анатолю, и Полина практически постоянно пребывала в состоянии, приближенном к несчастной любви. Так прошло еще около года.

А потом появился Доктор Глеб. К моменту их первой встречи Полина начала смутно подозревать, что делает что-то не так: время идет, а ей отчего-то все хуже и хуже; не лечит время. Или не успевает залечивать. «Наверное, - подумала Полина, - надо изменить мое поведение с мужчинами. Наверное, надо вернуться к истокам - строгости и воздержанию». Появление Доктора Глеба утвердило ее в этом намерении: при том, что был он далеко не монах, в женщинах легкомыслия не одобрял. Он не отрицал своей принадлежности к распространенному типу мужчин: они проституток не осуждают и временами пользуются их услугами, но никогда на них не женятся. Поскольку Доктор Глеб понравился Полине сразу и очень, она и обратилась вдруг в благовоспитанную строгую девицу, у которой не бывает поцелуя без любви. В этом образе она пережила два или три десятка призывных взглядов, не откликаясь на них. Но Глеб не спешил упасть к ее непорочным ногам, а занимался своими делами: обольщался Чучей, разочаровывался в Чуче, встречался с Леной, расставался с Леной, пьянствовал с однокашниками, рьяно учился, ходил в филармонию, ездил в горы с альпинистами - у него была жизнь, насыщенная интересными и разнообразными занятиями. Видя такое дело, Полина мало-помалу разлилась в прежние свои берега. Если бы Глеб догадался завязать отношения с Полиной в самом начале их знакомства, он получил бы тихую, участливую, верную подругу. Но он пришел, когда Полина вообразила себя Таис Афинской. Так что ему еще повезло, что из их отношений получилась всего лишь индийская драма, а не греческая трагедия - все-таки Полина не была Таис Афинской.

У Полины об этих временах сохранилось два воспоминания. Запомнилось ей яркое апрельское солнце, бравурные ритмы латиноамериканских мелодий, удовольствие от тепла и взглядов прохожих, когда проходила она по улице в день после свидания с Глебом. Она наслаждалась ощущениями от прошедшего и упивалась фантазиями о будущем. Виделось ей, как в следующий раз будет она раскована, как скажет ему повелительно: «Иди сюда, мой Нарцисс»; как он сядет на кровати, прислонившись спиной к стене, а она упадет затылком ему на колени и будет смотреть на его красивые широкие плечи и рельефные руки; как непринужденно будет она смеяться в его объятиях; как уверена будет в себе и в нем. Рисуя себе следующее свидание, Полина напрочь отметала всякую рефлексию. Рефлексии не было места в солнечной картине про любовную аркадию. Там царила гармония эротики и порнографии, бесстыдство было наивностью, мысли думались только самые простые и обязательно про что-нибудь приятное («Какая Полина замечательная девица») или высокое («Божья коровка на зеленой травинке - это прекрасно!»). А главное, мужчина на этой картине пребывает в непрерывном восхищении от женщины, которую он по невероятному счастливому случаю может называть своей.

Другое воспоминание Полины - ожидание, окрашенное всеми цветами тоски, от серой скуки до артериально алого отчаяния. Ожидание начиналось на второй день после свидания с мыслей о том, что на этот раз, кажется, слава Богу, не будет никакого ожидания: ведь уже прошла половина дня, а оно не началось. «Посмотрим теперь, сколько времени ты будешь выдерживать характер, пока я стану спокойно заниматься своими делами!» - злорадно думала Полина. Спокойная жизнь продолжалась два или три часа, после чего незваная приходила надежда: а вот он возьмет и придет сегодня, именно потому что я его не жду. Надежда жила, угасая, до позднего вечера, и потом полночи агонизировала. Весь следующий день Полина пребывала в злобном настроении. «Приходить надо, когда тебя ждут, а теперь только попробуй появись!» - час за часом думала она одну и ту же мысль. К вечеру так уставала от собственной злости, что и не замечала, как начинала думать «Господи, хоть бы сегодня он пришел!». Самым тяжелым обычно бывал третий день. Полина ни на минуту не могла отвлечься от своего ожидания, весь смысл мирового бытия сосредотачивался для нее в приходе Глеба. «Пусть он придет!» - умоляла она все небесное воинство. «Он опять не любит меня, - плакала она. - Ну, пусть я дура, стерва и истеричка, но любить-то меня все равно надо!». «Почему никто не сказал мне, что надо сторониться мужчин?! - вопила она, пытаясь перекричать дребезжащий звонок ожидания. - Я не хочу, не хочу, не хочу так больше!». И на следующий день она делала то, чего никогда не делала Таис Афинская, - она разыскивала своего любовника, чтобы навязаться ему.


Пока судили да рядили, кому первому рассказывать историю о лучшем мужчине, закончился коньяк. Алена уныло повертела в руках пустую бутылку и вздохнула:

- Вот с моим лучшим мужиком было совершенно точно так же: он испаряется, едва я начинаю входить во вкус…

- Ну, рассказывай, что ли, - сказала Галя. - А потом я.

- Чуча, а водки у тебя нет? - спросила Алена, все еще не расставаясь с коньячной бутылкой.

Чуча молча сходила на кухню: в глубине души она все-таки знала, что вином не обойдется, и схоронила две бутылки водки в морозильнике. Кроме того, думала она, вдруг Нелюдин возьмет да и заглянет вечерком оживить бабье царство. Не вином же его поить.

- Лучший мужчина в моей жизни - подонок,- начала Алена, выпив стопку.

- О! И у меня тоже! - воскликнула Галя и стукнула своей рюмкой об стол.

- Распространенное явление, - прокомментировала Чуча.

- Да, - кивнула Алена. - Эта сволочь всех вокруг использует, но такой, гад, обаятельный, что не захочешь, а последнее отдашь. То, что он лучший, я не сразу поняла. Все началось с того, что он занял у меня денег и смылся. И месяца четыре не показывался. А потом объявился, как ни в чем ни бывало. Я ему говорю: “Ты же скотина», - говорю. Смеется. “Что ты, - говорит, - Леночка, из-за ерунды кровь себе портишь, давай лучше ужинать». Хорош, правда? Ну, поужинали. Телевизор посмотрели. Ночь на дворе. Намекаю ему: пора тебе уходить. А он валится на диван и говорит: иди сюда. Я, говорит, тебя не трону, только, пожалуйста, позволь мне сегодня остаться, я сегодня никак не могу спать один, и пойти мне не к кому. Черт, думаю, с тобой… И знаете, я удобнее мужчины в жизни не встречала. Он, наверное, создан для того, чтобы спать с женщинами. Как-то у него так плечи устроены, что спала бы и спала, анатомическая подушка, ей-богу.

- И что, всю ночь только спали? - недоверчиво спросила Галя.

- Только спали! - горячо подтвердила Алена. - Утром он ушел. Мне было приятно вспоминать о прошедшей ночи, но я совершенно не думала о продолжении. А он возьми да и приди тем же вечером. Ну, на этот раз мы не только спали. И с ним я поняла, что мне нравится грубость в сексе. Как ему пришло в голову проделать со мной этот эксперимент, перейти от банальной нежности к изысканной десадовской ярости - у него гениальная интуиция! Сколько было у меня мужиков, разных, у них и ласки, и грубости были банальные. Я один раз попыталась объяснить, чего бы мне хотелось, так лучше не вспоминать, что из того получилось. А не… А он сделал все, как надо, я даже не смогла бы объяснить кому-то, чтобы повторить то, что он делал. Я была так потрясена раскрытием своих сексуальных предпочтений, что не огорчилась, когда он ушел утром и не вернулся вечером. Я бы спокойно превратила этот эпизод в приятное воспоминание, но он пришел через пару дней и задержался на выходные. Ой, девки, что было!.. После этого я уже не выдержала и начала надеяться, что у меня есть мужчина. Ему я ничего не сказала, но он как почувствовал: в понедельник утром исчез и несколько месяцев до меня доходили лишь обрывочные слухи о нем. Он вернулся, когда я, наконец, перестала ждать и думать. И все повторилось. Я знакома с ним более десяти лет, и история с разной периодичностью повторялась пять или шесть раз по одному и тому же сценарию. Между прочим, это он виноват, что я выгнала Павчика. Я встречалась с ним в понедельник, и вихрь страсти снова захватил меня. Опять я осталась бабой с неустроенной личной жизнью, только на сей раз без всяких надежд.

- Что так? - спросила Чуча.

Алена вздохнула, отмахнулась и выпила стопочку. Ее порядком развезло.

- На что прикажете надеяться? - с внезапной злостью сказала она. - На то, что когда-нибудь он наскачется и приползет, наконец, искать успокоения на моей груди? Тоже мне утешение. Я сейчас жить хочу, мне «когда-нибудь» до чертиков надоело!

- Есть ведь и другие мужчины на свете, - заметила Полина.

- Нет! - страдальчески выкрикнула Алена. - В том-то и дело, что нет для меня других мужчин! Этот - лучший, я ЕГО хочу!

- Ладно-ладно, - торопливо заговорила Галя, в то время как Чуча смотрела на Алену с любопытством. - Что ты, Аленушка, разволновалась? Ты думаешь, у кого-то лучший лучше? Думаешь, кому-то здесь слаще живется? Какие, вообще, надежды при нашей-то осведомленности? На себя и то не всегда положиться можно, а уж на мужиков надеяться - вовсе гиблое дело. Вот хоть на меня посмотри - будущая разведенка с двумя детьми.

- Думаешь, Левушка все-таки серьезно настроен на развод? - спросила Полина.

- Да, на этот раз все серьезно, - кивнула Галя, поднося рюмку ко рту. - Да я, знаешь, и сопротивляться на этот раз не стану. - Она вернула рюмку на стол. - Пусть разводится, сукин сын. Посмотрим, кому от этого станет хуже. - Помедлила, подумала и, решившись, порывисто подхватив рюмку, выпила ее. - Левка у меня был первым, но далеко не лучшим. Я намерена поменять его на лучшего. Хоть мой лучший и соплежуй без определенных занятий, да и скотина порядочная, но я, по крайней мере, знаю, чего от скотины ждать. А у этих интеллигентов хрен разберешься, куда их в следующую минуту занесет. И все-то с пере… под… вывертом, ничего по-человечески. Не хочет с женой спать - бац! теория об астральной несовместимости каких-нибудь сакральных меридианов. Налево пошел - тридцать три версии про мужскую и женскую психологию: с точки зрения Фрейда, с точки зрения Юнга, с точки зрения черта лысого! Щей решил поесть - и то целая философия. Вот пусть теперь мается со своей философией без меня. И без щей. О-ой, никогда мне эта философия не нравилась! Но поначалу надо ж было мужику в рот заглядывать, чтоб женился; потом долго гордилась: о какой у меня муж с перебором умный! Потом вроде как привыкла, быт затянул. Но раз уж он так, то и мне его философия поперек горла! Уйду к тому, кто по простому живет, без идей.