Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

Итак, Чуча выстроилась в дверях комнаты и под салют гостевых взглядов провозгласила:

- Замуж я скоро выхожу, подруги!

- Ну, это ты зря, - сказала Галя, не выдержав и половины паузы, которая показала бы, как гостьи изумлены новостью.

- Нет, почему же, - возразила ей Алена. - Сходить замуж надо.

- Смотря за кого, - сказала Полина и вызвала залп поддерживающих и развивающих тему реплик.

- Да фиг ты угадаешь! - воскликнула Галя. - Я, например, выходила за приличного многообещающего парня, который десять лет охотно ходил на поводке, а тут как с цепи сорвался! Ну кто мог десять лет назад… да чего там десять лет - год хотя бы назад! Полгода! Кто мог бы подумать, что Левка всерьез затеет разводиться? Да он всю жизнь был буквоед, зануда, совесть эпохи! А тут - вишь! - ничего его больше не волнует! Дети, семья, работа - все готов коту под хвост. Ох, девки, страшная это штука замужество. Затянет, все соки высосет, хуже любой работы… - И Галя вдруг в момент осела, пригорюнилась.

- Да-а, - вздохнула Алена, - замуж мы выходим за свои представления о мужике, а уж насколько он захочет соответствовать нашим представлениям - вопрос удачи. Я вот представляла себе заботливого и любящего, а получилось - хер на ножках, прихлебала и лизоблюд.

- Ого! - сказала Полина, которая первый раз слышала от Алены столь сильные выражения в адрес человека. - Во всяком случае, на тебя замужество повлияло не худшим образом.

- Эй-эй! Але! - крикнула Чуча из дверей. - Ничего, что я здесь стою и подслушиваю? Вообще-то это мой девичник, а вы что-то слишком резко взяли старт, к тому же не в ту совсем сторону!

- Ах да! - спохватилась Полина. - Что же ты в дверях-то стоишь? Проходи, садись, рассказывай: кто жених, когда свадьба? Кстати, есть-то уже можно? Как там по протоколу?

Чуча замечание про протокол пропустила мимо ушей. Она была почти в панике от того, что все с самого начала пошло не по сценарию. По сценарию все должны были разахаться и забросать ее вопросами типа «Да как же это?», «Да когда ты успела?», «Да что же ты скрыла?». В панике Чуча едва ли уловила точный смысл произнесенных фраз, но почуяла: вернуть беседу в нужное русло прямо сейчас непросто. Она решила, что нужна пауза, после которой все можно будет начать сначала, и сказала:

- Давайте же выпивать и закусывать!

- А, вот так положено по протоколу, - пробормотала Полина и ястребом напала на тост с помидоркой.

Алена достала из сумки принесенный из дому коньяк. Галя жестом показала, что присоединится к ней. Полина отрицательно помотала головой. Чуча посмотрела с негодованием. Алена виновато развела перед Чучей руками и налила коньяк в свою рюмку и Галину. Чуча, все еще не снимая с себя негодующего вида, налила себе и Полине красного вина. Только Чуча раскрыла рот, намереваясь произнести тост, как Галя, не наблюдавшая за Чучей, а погруженная в свои невеселые думы, подняла бокал и сказала:

- За твою удачу, Чуча! Чтоб тебе не попался такой же мудак, как нам с Аленкой!

Чуча икнула от злости, но против произнесенного тоста не возразила. Стали выпивать.

Полина, в отличие от Гали за Чучей наблюдавшая, вцепилась в бокал зубами, чтобы не рассмеяться. Пока она запивала смех вином, ей вспомнился эпизод пятнадцатилетней давности; эпизод, долго смешивший ее, даже и в хмурые дни.

Знойной июньской ночью сидели на пороге колхозного Дома культуры три филолога. Они уже закончили обсуждать события своей фольклорной практики и молча смотрели в звездное небо. Они были не настолько близки, чтобы не чувствовать неловкости из-за затянувшейся паузы, и поэтому избегали смотреть друг на друга.

Юноша поднялся, будто бы размять ноги, и стоял, переминаясь, думая, удалиться ли ему сейчас или остаться. В тот момент, когда одна из девушек встала, имея четкое намерение уйти, юноша тоже повернул к двери, и в проеме они с девушкой столкнулись. Со словами «А ты куда пошел?!» девушка взяла его за рукав и оттащила назад на крыльцо, где оставалась задумчиво глазеть на звезды другая девушка. Юноша решил, что, значит, так тому и быть, и опять сел рядом с тихой созерцательницей. А ее бойкая подруга ушла. Так Полина первый раз осталась с мужчиной наедине.

Его звали Анатолий, и был он на почти пять лет старше Полины, которой скоро должно было исполнится восемнадцать. Он пришел на филологический факультет после армии, спокойно выдержал экзамены и все удивленные взгляды, легко сошелся с другими семью парнями, коих тоже каким-то чудом занесло на факультет невест, и принялся за учебу. Свои академические усилия Анатолий тщательно дозировал, а в чем не знал меры, так это в соблазнении своих сокурсниц. Он был высок и статен, лицо имел простоватое, но с удивительными большими глазами и совершенной кинематографической улыбкой. Кроме того, обладал полным арсеналом романтических отмычек, как то: долгие томные взгляды, открытые призывные улыбки, игра интонациями и словами, страстный напор, беспримерное упорство. Наивные первокурсницы так и падали в его объятия. Он же, просмотрев очередную главу, шел дальше, руководствуясь принципом «лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал». К оставленным девицам, впрочем, был добр, любезничал с ними, проходя мимо, а то и вовсе отпускал такие недвусмысленные комплименты, что бедняжка тут же начинала верить в возобновление романа. Таким образом, поддерживая в одних надежду, в других влечение, в третьих уверенность, что кроме филологии его ничто в действительности не интересует, а девки сами дуры, Анатоль успешно сохранял ровные отношения со всем факультетом.

На Полину Анатолий во весь год не взглянул, а она лишь отметила про себя его улыбку и погрузилась в свои грезы. Его романы с сокурсницами проходили мимо нее, к концу учебного года она знала об Анатоле не больше, чем в сентябре.

Но на фольклорной практике, куда обязательно отправляли студентов, закончивших первый курс, ситуация резко изменилась. Анатолий принялся вдруг гипнотизировать Полину взглядами, используя для этого главным образом неофициальную обстановку ежевечерних посиделок у костра на заднем дворе Дома культуры. Полина и вечер, и два, и три не обращала на это внимания. На четвертый она задумалась. На пятый - заинтересовалась. А на шестой приняла игру.

К тому времени подружка Алина рассказала Полине все, что ей самой было известно об Анатоле, а известно ей было многое, даже и очень интимные подробности. Интимные подробности Полина брезгливо пропустила мимо ушей, а про все остальное решила: посмотрим, сможет ли он убежать от чар девицы из башни. Почему-то она была уверена, что интерес Анатоля к ней иного свойства, нежели его предыдущие увлеченности.

И вот, на седьмой день, вместо того, чтобы отдыхать после трудного сбора частушек по селу, Полина вышла к костру, гордо вскинув голову, и на взгляд Анатоля ответила таким же долгим и еще более вызывающим взглядом. До ночи они глазели друг на друга и всех пересидели. Даже подружка Алина, пожелавшая было охранить Полину от злостного искусителя, сдалась.

Оставшись наедине, долго молчали.

- Ты часто влюблялась? - спросил, наконец, Анатолий.

- Я довольно влюбчива, - призналась Полина, припомнив все свои школьные увлечения. - А ты многих любил?

Анатоль позагибал пальцы на обеих руках и сказал потом:

- Ни одной.

Полина посмотрела на Анатоля с восхищением. «Надо же, какой остроумный!» - подумала она. И после паузы пошла в наступление:

- В таких ночах, как сегодня, есть что-то мистическое, правда?

Анатоль охотно согласился, прибавив:

- Такие ночи удивительно к лицу девушкам с магнитными глазами. У тебя глаза героинь девятнадцатого века…

Полина захлебнулась самодовольством. Она опустила свои замечательные глаза и затем медленно подняла их на Анатоля. Возможно, она ждала, что он прямо немедленно упадет в обморок, пораженный синдромом Стендаля. Но Анатоль в обморок не упал, и Полина, напустив на себя загадочно-высокомерный вид, продолжила тему мистики:

- В такую ночь хорошо гулять на кладбище.

Кладбище было в двух шагах от Дома культуры. Когда-то на месте Дома культуры стояла церковь.

- А ты смогла бы пойти туда ночью одна?

Полина даже оскорбилась таким вопросом. Год назад она прочла «Мастера и Маргариту» и полагала: уж кто-кто, а она сама без сомнения ведьма.

- Пойти можно, - тоном опытной нечистой силы сказала Полина. - Но одной там нечего делать. - И уставилась на Анатоля.

Анатоль поймал посыл, но не спешит отвечать. Полина думает, что он ничего не понимает и напряженно ждет. Наконец, Анатоль говорит нужные слова:

- А со мной пойдешь?

И Полина проворно отвечает:

- Да.

Снова пауза. Долгая, в минуту. У Анатоля вид задумчивый. Разве что в затылке не чешет. 

- О'кей, я понял, - медленно говорит он.

«Ну что за тормоз??» - мысленно восклицает Полина, испытывая в то же время облегчение и гордость.

Вот этот эпизод Полина долгое время не могла вспоминать без улыбки. Сначала смеялась над Анатолем, над его «я понял»; потом над своей самодовольной наивностью; потом по инерции над ситуацией в целом. При том, что описанное событие положило начало несчастному роману, после которого Полина несколько лет пребывала в депрессии, оно навсегда осталось в списке комических сюжетов.