Она провела его в гостиную и усадила в кресло.

– Сара буквально в двух словах рассказала мне цель вашего визита ко мне, и вот что мне показалось странным в первую очередь: как так могло случиться, что ни одна живая душа не сообщила вам о смерти любимой вами девушки? Ведь весь город только и говорил об этой трагической гибели... У вас что, нет друзей?

– Понимаете, первые три месяца я жил в Дамаске, а потом нас, геофизиков, перевели в Алеппо... Я должен был вернуться через четыре месяца. Мы с Ирой условились, что она напишет мне и скажет ответ... Дело в том, что как раз перед отъездом я сделал ей предложение. Я знал, что у нее был роман с Самсоновым, но понимал в то же время, что она никогда не будет счастлива с таким человеком, как он...

– Почему?

– Он как птица, порхает с ветки на ветку. Словом, Самсонов не создан для семейной жизни. И Ира тоже это знала. Она никак не могла выбрать, за кого же ей выйти замуж... А мне как назло надо было срочно уезжать... Вот мы с ней и условились, что когда она примет окончательное решение, то напишет мне... И мне действительно пришло письмо. Но там и слова не было о моем предложении... Так, обычные, ничего не значащие слова... И только в конце одна фраза: «Я думаю».

А потом... тишина. И я все понял. И еще подумал тогда, что так, наверное, будет честнее, чем она будет писать мне дежурные письма о погоде и самочувствии... Поэтому-то я и остался там еще на целый год. И вот представьте себе мое состояние, когда я возвращаюсь домой и узнаю, что Ира покончила жизнь самоубийством...

– А кто вам сказал о ее смерти?

– Соседка... Я приехал и первым делом полетел, конечно, к ней... Знаете, все вдруг всколыхнулось во мне, словно и не было этих полутора лет... Я звоню-звоню, а она выходит и говорит, что Иры больше нет... И плачет...

– А Ира тоже жила одна? У нее не было родных, которые могли бы сообщить вам о ее смерти?

– У нее была тетка, так она умерла еще до моего отъезда. А что касается общих знакомых, так их практически и не было... Разве что Самсонов... Он мой одноклассник... Он-то меня, собственно, и познакомил с Ириной, когда она приехала в наш город...

– Выходит, это вы пытались отбить девушку у своего друга?

– Выходит, что так... Но я ее не отбивал... У нас с ней были сначала просто дружеские отношения. Когда Валька начинал чудить, то есть уезжал в командировки и запивал там, она всегда звонила мне, плакала, я приезжал к ней, успокаивал, водил ее в кино... И вот один раз не удержался... Думаю, что она и сама была не против нашего сближения... Вот и получается, что она любила Самсонова, но для жизни выбрала меня... В принципе она мне как-то раз приблизительно это и сказала... В иносказательной форме, конечно, но я понял...

Наталия понимала его: длительная командировка в Сирию служила проверкой не только для Ирины, запутавшейся в своих мужчинах, но и для самого Андрея, которому было бы намного проще забыть ее, находясь далеко, чем видеть, как она страдает от любви к непутевому Самсонову. Очевидно, здесь сработал инстинкт самосохранения. Ну и конечно, он надеялся на то, что Ира, оставшись наедине со своими сомнениями и ощутив одиночество рядом с любимым человеком, поймет наконец, с кем она будет по-настоящему счастлива... Ведь именно одиночество и толкнуло ее в его объятия.

– Я что-то не пойму, Самсонов-то сам любил ее?

– Говорил, что любил, но он вообще любвеобильный...

– Вы хотите сказать, что у Самсонова, кроме Иры, были еще женщины?

– Понимаете, он журналист, ему приходилось много ездить, встречаться с людьми... Он мог, к примеру, уехать в какую-нибудь дыру, в степь, и жить там с какой-нибудь девицей, жить и пить... Он называл это романтикой, хотя все кругом понимали, что это элементарная распущенность, расхлябанность...

– Самсонов сейчас в Москве...

– Да, представьте, его пригласили в Москву... Потому что он, несмотря ни на что, талантлив, оригинален... Этого у него не отнять. Будем надеяться, что в Москве он будет вести себя как-то иначе... Хотя, как мне кажется, комфортнее всего он чувствовал бы себя на телевидении... Он просто должен быть на виду, он должен всех восхищать, поражать, удивлять и потрясать... Уж такой это человек...

– Он красивый? – невольно вырвалось у Наталии, потому что она не видела этого яркого и оригинального Самсонова и очень удивилась бы, узнав, что у него обычная внешность.

– Да, он красивый... – И Андрей посмотрел на нее с вызовом. – Но ведь и я не урод, если вы об этом...

– Да нет, что вы... Просто я несколько абстрагировалась... Вы так интересно о нем рассказывали, что мне захотелось его увидеть...

– Он похож на Нижинского... Только грубоват... А внешность, как у ангела...

– Понятно. – Наталия почувствовала себя неловко под взглядом своего визави. – Так что вы хотите от меня? Узнать причину ее самоубийства?

– Не столько причину, сколько человека, вызвавшего эту причину... Ведь пока она была со мной, ничего такого с ней не случалось... Она вообще была сильным человеком. Когда дело не касалось ее чувств, конечно... Вы же знаете, она преподавала в лицее...

– В лицее, а не в школе?

– Когда только окончила университет и приехала к нам, то работала в школе, ее заметили и пригласили в лицей... Но она отказалась, считая, что все дети одинаковые и их нельзя подразделять на обычных школьников и лицеистов... Но потом у нее эта дурь прошла... Лицей – это оказалось престижным и денежным...

– А как складывались у нее отношения в лицее с педагогическим, так сказать, коллективом?

– По-моему, отличные... Ира, во всяком случае, была всем довольна. Она вела младшие классы и мечтала на будущий год взять себе два старших.

– Она же математик?

– Да, она была сильным математиком... А как педагог была очень принципиальна... Для нее важны были не оценки, а отношение ученика к поставленной задаче. Она считала, что посредством математики можно влиять на формирование характера ребенка в целом... Кажется, на эту тему она собиралась писать диссертацию... Не могу привыкнуть к мысли, что ее нет... Вот, кажется, сейчас зайду к ней в лицей, открою дверь ее класса или учительской и сразу увижу ее стройную фигурку с высоко поднятой головой... Она носила высокий конский хвост...

Он так часто повторял слово «высокий», что Наталия поняла: для него Ирина была слишком высока, недосягаема... И вполне возможно, что так оно и было на самом деле...

– У вас есть координаты Самсонова?

– А зачем они вам? Насколько мне известно, вы способны увидеть нечто, не вставая с места...

– Вас не должно касаться, как я буду работать... Прошу заранее извинить меня за грубость, но если я спрашиваю у вас координаты Самсонова или что-то еще, имеющее отношение к делу, то вы должны помогать мне, а не задавать дурацкие вопросы... Уверяю вас, если бы я сидела на месте, я бы не раскрыла ни одного преступления... Мне приходилось рисковать жизнью, чтобы соединить все логические нити, ведущие к развязке... Я довольно часто сама становилась приманкой, мишенью, чтобы только вывести на свет преступника... То, что я вижу, как вы говорите, лишь обрывки каких-то чужих ассоциаций... К примеру, я вижу, что идет снег, и больше ничего. И что ж с того? Разве могло мне прийти в голову, что женщина, которую я разыскиваю, мертвая лежит на дне глубокого оврага и ее медленно засыпает снегом?.. Все не так просто, как вам может показаться. И если мне понадобится съездить в Москву, чтобы побеседовать с Самсоновым, меня уже никто не остановит... Если дело будет интересное и я увлекусь, то даже в случае вашего нежелания продолжить расследование я буду действовать самостоятельно... Надеюсь, Сара предупредила вас об авансе?..

– Да, разумеется...

– И все же, Андрей, признайтесь: вам хотелось бы, чтобы виновным был Самсонов? Но вам нужны доказательства?

Он ничего не ответил. Просто достал записную книжку и, порывшись в ней, выписал на чистый листочек его московский телефон и адрес и протянул мне.

– Знаете, что я заметила?

– И что же? – Он почему-то не смотрел в мою сторону.

– А то, что вы очень мало рассказали об Ирине... У вас есть ее фотография?

– Да, извините... – Он снова достал записную книжку и вырвал оттуда несколько листков. – Вот, пожалуйста, фотография и адрес...

– Вы не знаете, кто сейчас живет в этой квартире?

– Кажется, теперь она принадлежит муниципалитету, но там никто не живет... Так, во всяком случае, мне сказала соседка... А теперь деньги...

Он достал из кармана пальто деньги и протянул Наталии.

– Здесь ровно тысяча. Да, чуть не забыл... Сейчас я оставлю вам свой телефон... Скажите, вам будет удобнее, если я сам вам позвоню или...

– Как вам будет угодно... Возможно, вы и сами узнаете что-нибудь новое и захотите мне рассказать... Знаете, всякое бывает...

И он ушел, даже забыв попрощаться. Но уже через пару минут вернулся:

– Извините... У меня голова кругом от всего этого... Я просто хотел сообщить вам, что в три часа в лицее будет поминальный обед – сегодня годовщина смерти Ирины... Думаю, если вы пойдете туда, то узнаете намного больше о ней... Возможно, что встреча с людьми, которые были близко знакомы с Ирой, как-то повлияет на ваши видения...

Этот Захарченко начал уже раздражать Наталию своим активным вмешательством в сферу ее подсознания и всего того, что позволяет ей видеть... Не иначе как Сара разоткровенничалась с ним больше, чем нужно, когда говорила ему о Наталии и ее возможностях.

– Хорошо, я подумаю. Только я не знаю, где находится ваш лицей...

– Это бывшая женская гимназия на улице Гончарова...

– Я поняла... А вы-то сами там будете?