Лорна приподнялась, положив локти на плечи Йенса и запустив пальцы в его волосы. Пока он расстегивал пуговицы, Лорна ласкала губами его губы, такие полные, красивые, мягкие, те самые губы, которые целовали ее груди и живот во время тайных свиданий в то лето любви и которые снова и снова будут целовать ее.

С пуговками на спине было покончено, Йенс отстранил свои губы от губ Лорны, чтобы сказать:

— Дай я расстегну манжеты.

Какой мучительной пыткой было смотреть в глаза Лорны, пока она протягивала ему одну манжету, затем другую, и расстегивать их огрубевшими пальцами. Лорна подняла руки и сняла через голову платье, при этом в ее волосах рассыпались тысячи сверкающих звездочек.

— Сними свитер, — прошептала она, когда платье упало на пол, и Йенс выполнил просьбу своей любимой.

Когда свитер упал рядом с платьем, Йенс расстегнул пуговки на сорочке Лорны и спустил ее с плеч, обнажив грудь. Взяв Лорну за руки, он притянул ее к себе, целуя груди — такие мягкие, такие цветущие, которые столько раз целовал прежде. Йенс нежно ласкал их языком, сжимая в широких, грубых ладонях. Лорна запрокинула голову, закрыла глаза, тело ее легонько вздрагивало. Йенс прекратил целовать груди, продолжая держать их в руках.

— А… а что же было с ними, когда у тебя забрали ребенка? Я много раз думал об этом.

Лорна опустила голову и открыла глаза.

— Мне их перевязали, — ответила она, — и через несколько дней молоко уже не шло.

— А кто же кормил Дэнни?

— Моя мать привезла кормилицу.

Йенс молча обдумывал ее ответ, поглаживая большими пальцами соски, опечаленный воспоминаниями о том ужасном времени.

— Они, должно быть, болели.

— Теперь это уже не имеет значения. Словно прогоняя от себя печальные воспоминания, Йенс застонал и крепко обнял Лорну, уткнувшись лицом в ее обнаженную грудь.

— Не будем думать об этом сегодня, — прошептала Лорна, обнимая ладонями голову Йенса и гладя его по волосам. — Только не сегодня, Йенс.

— Да, ты права, не сегодня. Этот вечер только наш. — Йенс слегка отстранил Лорну и приподнял ее груди. — Тогда расстегивай нижнюю юбку, пока наш ребенок не проснулся, — прошептал он.

Лорна так и сделала, и Йенс встал, опустив ее на пол. Нижняя сорочка поползла вниз, как зарифленный парус, застряв на бедрах. Йенс спустил ее ниже, и она с тихим шелестом свалилась к ногам Лорны.

— Ты стала еще прекраснее.

Фигура Лорны слегка изменилась, бедра немного раздались, а живот чуть-чуть выпирал, чего не было до рождения Дэнни. Йенс погладил ее по животу.

— Так нечестно, — прошептала Лорна, — я тоже хочу гладить тебя.

Он с улыбкой освободился от остатков одежды, и они опустились на пол, где валялись платье, нижняя рубашка, свитер, брюки. Их нисколько не волновало отсутствие супружеского ложа, главное, что они были вместе.

Йенс и Лорна нежно гладили друг друга, шептали ласковые слова, клялись в вечной любви, словно находились на церемонии бракосочетания.

— Я больше никогда не оставлю тебя.

— А я никогда не уйду.

— И когда родится наш следующий ребенок, я буду рядом с тобой.

— А потом еще один, и еще один.

— Ох, Лорна Барнетт, как же я люблю тебя.

— Йенс Харкен, дорогой мой, любимый, я тоже люблю тебя. И буду любить до самой смерти, каждый день доказывая тебе это.

И когда их тела слились, Йенс задрожал и закрыл глаза, а Лорна прерывисто вздохнула и выдохнула с легким стоном. Они словно вознеслись на небеса, улыбались, глядя в глаза друг другу, Йенс взял пальцы Лорны в свои и прижал ее руки к полу.

— А может быть, ты даже сегодня забеременеешь, — сказал он.

— Значит, у Дэнни будет братик.

— Или сестренка.

— Сестренка тоже здорово.

— Особенно если она будет похожа на тебя.

— Йенс… — Глаза Лорны закрылись.

— О, Йенс…

Ее губи приоткрылись, и Йенс понял, что время разговоров закончилось. Настало время слиться в экстазе, а разговоры оставить для менее волшебных моментов, когда придется говорить о болезнях детей, тяжелой работе или даже ругаться, ведь они оба понимали, что таких трудных дней не избежать. И все-таки они будут вместе в болезни и здравии, в радости и горе, пока смерть не разлучит их. Их любовь сможет выдержать все испытания. И они дождутся, когда пройдут все горести, и жизнь чудеснейшим образом вознаградит их.

Йенс вздрогнул и прерывисто застонал, испытывая оргазм.

Тело Лорны выгнулось, из груди вырвался крик наслаждения, и Йенс припал губами к губам Лорны, заглушая этот крик.

В наступившей за этим блаженной истоме, когда Йенс отдыхал в объятиях Лорны, Йенс подумал о том, какой счастливой будет их совместная жизнь, хотя им и предстоят тяжкие испытания. И он готов был к ним, потому что настоящей любви не страшны никакие горести. Йенс лег на бок рядом с Лорной, откинул волосы с ее лица и нежно погладил ее по щеке.

— Все у нас будет отлично, — прошептал он.

Лорна улыбнулась, закинув руну за голову.

— Я знаю.

— И мы постараемся помириться с твоими родителями.

— Но если из этого ничего не выйдет…

Йенс приложил палец к ее губам, заставляя замолчать.

— Выйдет.

Лорна убрала его палец.

— А если и не выйдет, мы все равно будем самыми счастливыми.

— Я потребовал от тебя порвать с родителями, и ты так и сделала, но я не уверен, что был вправе требовать от тебя этого. Мои мать и отец умерли, живы только твои, и хорошие они или плохие, но у нас нет других. И я хочу, чтобы ты знала, что, когда мы завтра будем давать с тобой клятву верности друг другу, я про себя еще поклянусь сделать все, что в моих силах, чтобы помириться с родителями. И сделаю я это не для себя, а для тебя… и для наших детей.

— Ох, Йенс… — Лорна обняла его и крепко прижала к себе. — Ты такой хороший человек. Как они не смогли понять этого?

Они лежали обнявшись на своем сбившемся комками ложе, пока не раздался плач. Это был плач ребенка, который проснулся один в незнакомом месте.

— Э-эй! — позвал Йенс.

Плач моментально перешел в громкий вопль.

— Дэнни, дорогой, мама здесь! — Влюбленные заворочались, расцепляя объятия, не столько от смущения, сколько от страха перед тем, что ребенок может свалиться с кровати. — Вот, посмотри! — Лорна подняла голову, встав на колени. — Это мама… а это Дэнни!

Йенс тоже поднялся, путаясь в одежде, чем вызвал смех Лорны.

Дэнни перестал плакать и уставился на них, глаза его еще были опухшими от сна, а с нижних ресниц свисало по слезинке.

— Привет, дорогой малыш! Ты думал, тебя оставили одного? Нет, мама и папа никогда не оставят тебя одного.

Стоя на коленях, Лорна потянулась к кровати, чтобы поцеловать и успокоить Дэнни, который пытался разобраться в происходящем, переводя взгляд с Лорны на Йенса.

Йенс тоже наклонился и поцеловал Дэнни в пухлую ножку.

— Привет, маленький человек. Прости, но я был занят тем, что делал тебе братика.

Лорна шлепнула Йенса по руке.

— Йенс Харкен!

Он удивленно поднял брови, изобразив невинность.

— А разве не так?

Лорна рассмеялась и сказала Дэнни:

— Ты должен слушать не все, что говорит твой папа. У него есть такие выражения, которые вредны для твоих ушей.

Йенс положил руку на талию Лорны и притянул ее к себе, теперь они стояли на коленях рядом, касаясь друг друга обнаженными бедрами.

— Неужели? А кто вообще все начал первым, я или ты? Ведь это ты меня соблазнила. Именно ты не оставляла меня в покое. И это ты появилась сегодня во время регаты с ребенком на руках, а потом уложила ребенка на кровать, чтобы он, проснувшись, не смог увидеть, что происходит на полу.

Лорна самодовольно ухмыльнулась.

— А ты небось и рад был этому.

Йенс усмехнулся в ответ.

— Без сомнения.

Они на секунду обнялись, счастливые, а потом каждый из них подсунул руну под мокрую пеленку их сына, они подняли его и заключили в объятия.