– А сделаешь, если попрошу?

– Ты же знаешь, что сделаю, хотя сама мысль о том, чтобы наливать тебе ванну и укладывать в кроватку, приводит меня в ужас.

Фин даже не улыбнулся, только перевел взгляд с огня – уж что он там видел? – на Коннора.

– Ты не представляешь, как сильно меня тянуло. Просто зверски. В какой-то момент я физически ощущал все блага, которые мне обещались. Силу, какая никому из нас и не снилась. Черную, холодную, но очень… притягательную. И мне надо было только сказать «да».

– Но ты не сказал. И никогда не скажешь.

– В этот раз – не сказал. И в предыдущие разы тоже, но это же зов крови. Призыв к тому зверю, что сидит в каждом из нас. Так что, Коннор, у меня к тебе будет просьба, поскольку ты мой друг и практически такой же брат мне, как и Брэнне.

– Я тебе и друг, и брат.

– Тогда ты должен поклясться – своей кровью, своим сердцем, откуда родом твоя колдовская сила: если я когда-нибудь переметнусь, если эта сила, что меня тянула, окажется сильнее меня и я не устою, ты остановишь меня любыми способами, чего бы это ни стоило.

– Ты бы никогда…

– Мне нужно, чтобы ты дал мне слово! – перебил Фин, и глаза его сверкнули. – В противном случае мне придется уйти, уехать отсюда, оставить ее – бросить вас всех. Я не могу так сильно рисковать.

Коннор вытянул ноги, скрестил их в лодыжках и какое-то время изучал свои сапоги.

Потом медленно поднял глаза на Фина.

– Ты себя-то послушай! Ты жаждешь его конца сильнее нас троих, сильнее тех трех, от которых мы произошли, но ты готов уйти, поскольку вбил в свою дубовую башку, что можешь поддаться искушению, которому до сих пор успешно противостоял.

– Тебя же в той пещере не было! Ты не пережил то, что пережил там я.

– Но сейчас я здесь. Я знаю тебя практически с рождения, знал и до появления твоей отметины, и после. И поскольку я тебя знаю, Фин, я дам тебе слово, о котором ты просишь, – раз ты этого хочешь. То, чем я обладаю, действительно, как ты сказал, исходит из самого моего сердце, а сердце мое тебя знает. Так что ты сейчас как следует поразмысли. Думаю, ты имеешь на это право. А завтра мы к этому вопросу вернемся.

– Ну, ладно тогда. – Фин немного успокоился и хлебнул виски. – На размышление у меня право действительно есть.

– Вот именно. А я тут с тобой тоже поразмышляю, пока виски не допьем. – Коннор тоже сделал глоток и немного посидел молча. – Мы оба ее любим, – произнес он.

Фин откинулся к спинке кресла и закрыл глаза.

– Святая правда.

А любовь, Коннор это отлично знал, притягивает сильнее, чем любые посулы темных сил.

10

Фин считал себя человеком достаточно общительным. Он знал, когда пойти к стойке бара за выпивкой для всей компании, был желанным гостем, умело ведущим застольную беседу. Если к нему заходили друзья, чтобы вместе посмотреть футбол или сыграть партию в снукер, то он щедро выставлял пиво и закуску и никогда не ворчал по поводу устроенного в доме бедлама.

В конце концов его воспитывали не в амбаре, поэтому, как любой цивилизованный человек, он понимал, что означает для хозяина прием гостей, и достаточно четко представлял свои обязанности.

Но Айона перевернула его представления.

Где-то после обеда последнего дня в году она заявилась к нему. Ее коротко стриженные волосы цвета солнечных лучей были закрыты голубой шапочкой, которую, как он помнил, связала ей бабушка на Рождество. Она была нагружена кучей сумок.

– Рождество вроде только что прошло?

– Это для сегодняшнего вечера. – Айона сунула часть пакетов ему в руки, а остальное потащила прямиком на кухню. Водрузила покупки на центральный остров, после чего сняла пальто, шарф, шапку, перчатки и сапоги – и отнесла все в постирочную.

– Я привезла свечи, – первым делом объявила она.

– У меня свечи есть. Купил у Брэнны незадолго до Йоля.

– Этого мало. Нужно много свечей! – Айона категорически и с оттенком укоризны покачала головой. – Свечи должны стоять повсюду!

Она полезла в какой-то пакет и принялась его разгружать.

– Вот эти поставим на каминную доску в гостиной. Гореть будут двенадцать часов, так что зажжешь где-то за полчаса до прихода гостей.

– Да?

– Да, – без тени сомнения отвечала она. – Они создадут нарядную, праздничную и в то же время элегантную атмосферу. Вот эти – для гостевого туалета, для ванной первого этажа и для большой ванной – на втором, да? В ванную, которая в твоей спальне, никто, конечно, шастать не должен, но на всякий случай поставь и там, мало ли что… А это – гостевые полотенца, простые, симпатичные и главное – одноразовые.

Она выложила пачку белых бумажных полотенец с изображением серебристых бокалов, из каких пьют шампанское.

– И людям не придется вытирать руки тем же тканым полотенцем, которым уже пользовался кто-то другой.

Фин хохотнул.

– Ты это серьезно?

– Фин, посмотри-ка на меня! – Она ткнула пальцем в свое лицо. – Я абсолютно серьезна. Еще взяла запасные свечи для столовой – вдруг у тебя не хватит. И еще – для каминной полки в цокольном этаже. Дальше. Обязательно проверь, есть ли запас туалетной бумаги в каждом из туалетов. Представь, что в нужный момент бумаги вдруг не оказывается…

– Могу себе только представить. К счастью.

– Я намерена раз в час проверять все ванные, чтобы не возникало проблем.

– Айона, что бы я без тебя делал?

Она сжала его лицо в ладонях:

– Я тебя в это втравила и сразу сказала: я помогу. Вот и пришла помогать. Теперь. Фирма, у которой ты заказал еду, кухню берет на себя. Они свое дело знают, я проверила, они должны быть на высоте. Отличный выбор!

– Спасибо. Я старался.

Айона лишь улыбнулась.

– Надо только убедиться, что официанты отдают себе отчет, что нижний этаж тоже на их попечении, поскольку у тебя там будет полно людей, которые захотят поиграть, потанцевать, просто потусоваться, а есть и пить-то им тоже надо. Камины ты, конечно, разожжешь?

– Ну… конечно.

– Я знаю, все будут много пить и есть. Как это называется? Ночь обжорства? Стой-ка… – Она прикрыла глаза и повторила эти же слова по-ирландски, поскольку именно так ирландцы именуют новогоднюю ночь.

На этот раз Фин улыбнулся.

– Ты делаешь заметные успехи в языке.

– Я практиковалась. Ирландской традиции наводить порядок в доме перед Новым годом (я и традиции изучаю, что смотришь?) мы следовать не будем – слава богу, в твоем доме идеальная чистота. Чувствую, ты у себя в доме такой же тиран по части порядка, как Брэнна у себя. Ладно, пойду расставлю свечи, разложу полотенца и… Да, еще! – Она полезла в другой пакет. – Я тут прихватила вот эти мятные конфетки и миндаль в сахарной глазури. Они такие яркие, красивые – будут чудесно смотреться в маленьких вазочках тут и там. Да, и еще Бойл привезет такую стойку на колесах – я ее позаимствовала у дочери одной бабулиной подружки.

– Стойку на колесах? – Фин почему-то не стал вникать, а сразу представил себе портативное пыточное орудие.

– Чтобы вешать пальто и куртки. Надо же будет куда-то девать верхнюю одежду, а эта стойка прекрасно подойдет. В твою постирочную она как раз встанет. Поставим кого-то при входе брать у людей пальто и относить туда, а на выходе выдавать назад. Нельзя же просто накидать их кучей на диване или на кровати!

– Я как-то не подумал… Ты молодец, все продумала. Мне повезло.

– И это мягко сказано! А для меня еще и практика полезная. Я уже планирую улетную вечеринку следующим летом, после того как дом будет готов, мы его обставим и переедем.

– Уже предвкушаю.

– К тому времени с Кэвоном мы уже разделаемся. Я в этом не сомневаюсь. И мы не будем, как сейчас, изо дня в день ломать голову над тем, где и как это сделать. Мы будем просто жить. Я знаю, эта неделя была тяжелой, особенно для вас с Брэнной.

– Никто не говорил, что будет легко.

Айона аккуратно поправила стопки гостевых полотенец.

– Ты сегодня с ней виделся?

– Сегодня еще нет.

– Утром она сказала, что попробует посчитать, не следует ли нам завершить наше дело в годовщину моего приезда – ну, того дня, когда я впервые заявилась к ней и мы познакомились.

Фин задумался.

– А это мысль…

– Вид у нее при этом, как и у тебя сейчас, был не очень уверенный, но подумать над этим стоит. И мы подумаем. Но не сегодня. Сегодня у нас праздник!

– Хм-мм… А что в этом пакете?

– А-а… Знаешь, некоторым нравятся дурацкие шляпы и всякие хлопушки и гуделки.

Он открыл пакет и недоуменно уставился на шляпы из цветной бумаги и блестящие диадемы.

– Так. Сразу тебе заявляю: я, конечно, готов целовать землю, по которой ты ступаешь, но ничего из этого я не надену, даже не надейся!

– Это по желанию. Я думала выложить их в двух больших корзинах, пусть кто хочет, тот и берет. Короче. Сейчас я тут это все разложу и расставлю, потом поеду часок-другой поработать с Брэнной, прежде чем облачаться в праздничный наряд. Буду здесь за час до назначенного времени, чтобы нанести финальные штрихи.

Она пошла заниматься свечами, а Фин опять заглянул в пакет, полный бумажных головных уборов. Нет, это он ни за что на себя не напялит, а вот помочь ей сейчас он готов – так сказать, быть на подхвате.

После чего и сам посидит часок кое над какими расчетами.


Позже, когда прибыли поставщики провизии и официанты, а он ответил на дюжину вопросов и принял уйму решений относительно разных мелочей, о которых он и не задумывался, Фин закрылся у себя в спальне на целых полчаса, чтобы спокойно привести себя в порядок и одеться. Он даже подумал, не остаться ли вообще в своей комнате на весь вечер, но отмел эту идею, помня о веселой решимости Айоны. Шансы провести вечер в тишине он расценил как нулевые.

Интересно, спросил он себя, а где я был в это время в прошлом году? В итальянских Альпах, недалеко от озера Комо. Он провел там три недели или вроде того. Тогда он считал, что проводить праздники вдали от дома, в компании незнакомых людей и на свой собственный лад, куда легче.