«Холод какой, – подумала она, – и ветер». Но после жары, какую они с Фином устроили у нее в мастерской, это даже неплохо. С развевающимися на ветру волосами она обошла свой сад позади дома, представляя себе, где и какие цветы станут по весне радовать ее глаз, а где зазеленеют овощные грядки.

Она отметила, что кое-где еще цветут розы и, конечно, анютины глазки, которые, если удачно перезимуют, покажут свои веселые мордашки прямо из-под снега и льда. Декоративная капуста. Желтые и оранжевые цветки календулы, которую она так любит за яркость цвета и островатый вкус.

Завтра можно будет сварить суп и кинуть туда немного этих лепестков, а заодно и добавить пару морковок с грядки, которую она замульчировала, чтобы не вымерзла за зиму.

Даже зимой сад ее радовал.

Так Брэнна потягивала вино и бродила по саду, не обращая внимания на тени, которые вдруг сделались гуще, и туман, вплотную обступивший дом.

– Тебя сюда никто не приглашал, – спокойно проговорила она и достала из кармана нож, чтобы срезать пару веток календулы, несколько кустиков львиного зева и анютиных глазок. Украсим стол небольшой композицией из зимних цветов, решила она.

– Ничего, еще пригласят. – Перед ней, улыбаясь, стоял Кэвон во всей красе, а алый камень в его подвеске поблескивал в сумеречном свете. – Ты сама захочешь меня пригласить к себе в дом. И в свою постель.

– Ты еще не оправился от последнего «приглашения», да и вообще, по-моему, у тебя бред. – Теперь она повернулась к нему лицом и, демонстративно отхлебывая вино, принялась его бесцеремонно разглядывать. – Тебе меня не обольстить.

– Насколько же ты выше их всех! Мы-то это знаем, ты и я. А со мной ты вознесешься на невиданную высоту. Какую и вообразить невозможно. Я подарю тебе все наслаждения, которых ты себя лишаешь. И я могу выглядеть как он.

Кэвон повел рукой перед ее лицом. И теперь ей улыбался Фин.

В сердце Брэнны будто вошел кинжал – словно она пронзила его ножом.

– Это всего лишь оболочка.

– Я и говорить могу как он, – произнес он голосом Фина. – Любовь моя. Жизнь моя! – проговорил он на ирландском. Именно такие слова когда-то шептал ей Фин.

От этих слов нож в ее сердце как будто повернулся. Сделалось еще больней.

– Думаешь, от этого я слабее? Искушаешь, чтобы я тебе открылась? Да я никого в жизни не презираю так, как тебя! Из-за тебя я больше не принадлежу ему.

– Ты сама так решила. Ты меня прогнала. – Внезапно перед ней оказался восемнадцатилетний Фин, до того юный, до того убитый горем, охваченный негодованием… – Я так и не понял, чего ты от меня хотела. Я тебя не предавал. Не отворачивайся от меня! Не отвергай меня!

– Ты не сказал мне, – неожиданно для себя произнесла Брэнна. – Я отдала себя тебе, тебе одному, а ты оказался из его рода. Ты принадлежишь ему.

– Я не знал! Откуда я мог знать? Это пятно само появилось, Брэнна, оказалось выжжено на моей руке. Его не было, пока мы не…

– Пока мы не занялись любовью. Прошло больше недели, а ты мне ничего не сказал и говоришь это только теперь, когда я увидела сама. Я же одна из трех! – Ее душили слезы, но голос не дрогнул. – Я Смуглая Ведьма, дочь Сорки. А ты – из рода Кэвона, порождение тьмы и страданий. Своим обманом и тем, кто ты есть, ты разбил мне сердце.

– Плачь, ведьма! – прошептал он. – Выплакивай свою боль. Подари мне свои слезы.

Брэнна очутилась с ним лицом к лицу, на самом краю защищенного от злых сил участка. Перед ней было лицо Кэвона. И лицо это было озарено темной силой, а красный камень светился ярче.

Она почувствовала, что в ее глазах стоят слезы. Собрав всю волю, она заставила себя подавить рыдания и высоко подняла голову.

– Я не плачу. Ты ничего от меня не добьешься! Только вот это…

Брэнна выбросила вперед руку, сжимавшую садовый нож, и сумела хоть и неглубоко, но порезать ему грудь, а другой рукой вцепилась в его подвеску. Земля у нее под ногами заходила ходуном; цепочка, на которой висел камень, обожгла руку холодом. На какое-то мгновение его глаза вспыхнули таким же красным светом, потом туман закружил, огрызнулся клыками, и Брэнна осталась стоять, сжимая нож со следами крови на острие.

Она взглянула на другую ладонь – поперек нее шел ожог. Брэнна сжала кулак, собралась, согрела ледяной ожог, уняла боль, залечила рану.

И пускай у нее дрожали руки – ничего постыдного в том не было, – но она все же подняла с земли цветы и оброненный бокал.

– Эх, вино даром пропало! – тихо проворчала она, шагая к дому.

«Вино, но не время», – подумала она.

Когда приехали ребята, Брэнна уже успела помешать картошку, вынуть из духовки хлеб и налить себе новый бокал.

– Поручи мне что-нибудь, – сказала Айона, моя руки, – только такое, чтобы никто потом не расстроился.

– Можешь натереть чеснок – вон там.

– Это я могу. Или порезать.

– Натереть.

– С тобой все в порядке? – тихонько спросила Айона. – Ты что-то бледная.

– Все нормально, честное слово. Мне надо кое-что вам всем рассказать, но сперва закончим готовить ужин.

– Ладно.

Она сосредоточилась на готовке, давая голосам друзей обвевать ее со всех сторон, пока она работает. Просить о помощи не требовалось – гости и без этого накрыли на стол, разлили по бокалам вино, выложили еду на блюда и в миски.

– А есть у тебя, к примеру, список покупок? – спросила Мира, в то время как эти блюда и миски перекочевали со стойки на стол. – Если нет, не могла бы ты его составить, я бы тогда ездила для тебя на рынок. Если ты, конечно, не против.

– Ты бы ездила для меня на рынок?

– Отныне мы все будем делать это по очереди. Ну, раз ты вынуждена без конца на всех нас готовить. Хватит нам сачковать и ограничиваться только уборкой на кухне да мытьем посуды. Теперь в наши обязанности будет входить еще и рынок.

– Я начала составлять список… Собиралась завтра ехать.

– Завтрашние покупки я беру на себя, если ты не возражаешь.

– Конечно, не возражаю.

– А заодно могу забросить что-нибудь в твою лавку, если есть что.

Брэнна хотела что-то сказать, потом оглядела собравшихся и прищурилась.

– Что все это значит? Ехать на рынок, везти товар в лавку, а? Вы что, сговорились?

– Да вид у тебя больно усталый. – Бойл насупился, видя, как Коннор закатил глаза и вздохнул. – Слушай, что ходить вокруг да около?

– Большое спасибо, что сказал! – огрызнулась Брэнна.

– Тебе правда нужна или ласкающие слух увертки? – Бойл нахмурился еще больше. – У тебя усталый вид – и точка.

Покачав головой, Брэнна провела ладонями по лицу и мгновенно преобразилась. Теперь она только что не светилась.

– Ну вот, теперь получше.

– Ты устала душой, а не телом, – вставил Фин.

Она открыла было рот, чтобы на него наброситься, но Коннор, как рефери, вскинул руки.

– Ой, Брэнна, оставь! Ты бледная, глаза не смотрят… Мы за тобой внимательно следим! – Она начала подниматься, но брат выставил вперед палец и легким энергетическим толчком через весь стол вынудил ее снова сесть.

Брэнна зарделась, теперь уже безо всякой магии.

– Что, решил со мной силой помериться?

– А ну, прекратите оба! – прикрикнула на них Айона. – Довольно! То, что ты выглядишь усталой, имеет под собой все основания, учитывая, какой ты тянешь воз, а мы имеем полное право тебя немного разгрузить. Подумаешь, большое дело – съездить на рынок, убраться, сделать что-то по дому. Мы же это для того, чтобы ты могла хоть чуточку передохнуть, черт возьми. Так что перестань ершиться!

Брэнна опешила.

– Ты, кажется, еще совсем недавно каждые две минуты извинялась. И вот уже командуешь направо и налево.

– Я развиваюсь. И я тебя люблю. Мы все тебя любим!

– На рынок сгонять мне в охотку, – сказала Брэнна, на сей раз спокойнее. – И по дому повозиться. Я это даже люблю. Но, пока мы все заняты более важными вещами, я охотно переложу часть этих забот на кого-то еще, особенно если учесть, что Йоль совсем на носу. И пусть он станет для нас светлым и радостным! Мы постараемся.

– Значит, договорились, – подвела черту Айона. – Если ни у кого нет возражений – завтра, чур, готовлю я. – Она улыбнулась и подцепила кусочек курицы. – Думаю, вопрос можно считать решенным.

– И закрытым. – Брэнна сжала сестре руку. – Тем более что у нас есть совершенно другая тема, требующая обсуждения. Здесь сегодня побывал Кэвон.

– Здесь? – вскочил Коннор. – В доме?

– Конечно, не в доме. Не сходи с ума! Неужели ты думаешь, что он бы пробился через возведенную мной защиту? Ты, кстати, в этом тоже участвовал… Я видела его во дворе. Я вышла в сад проверить зимние посадки и немного подышать, поскольку весь день проработала в помещении. Так вот, он обнаглел настолько, что явился к границе сада, к самой черте, куда он только может подобраться. И мы с ним поговорили.

– То есть это было после того, как мы с Коннором уехали в паб, – сухо констатировал Фин. – А ты только сейчас об этом нам сообщаешь!

– Просто хотела сперва ужин подать, поскольку, при таком столпотворении на кухне, это не такое простое дело. А когда мы расселись, вы сами завели разговор о моем изможденном виде.

– «Изможденный» я не говорил, – проворчал Бойл.

– Как бы то ни было, я рассказываю вам сейчас. Точнее – готова рассказать, если Коннор перестанет выглядывать из каждого окна и вернется за стол.

– И после этого ты удивляешься, что я так неохотно оставляю тебя одну!

Брэнна испепелила брата взглядом.

– Полегче на поворотах, иначе будешь потом подавать свои оскорбительные реплики с завязанным в узел языком. Так вот. Я гуляла по саду, с бокалом вина в руке. Внезапно поменялось освещение, подступил туман.

– И ты нас не вызвала! – снова накинулся на нее Коннор.

На этот раз Брэнна сделала в сторону брата предостерегающий жест.

– Хватит перебивать! Я вас действительно не позвала, потому что мне было интересно, что же он мне хочет сказать. А угрожать мне ничто не угрожало. Тронуть меня он не мог, и мы оба это знали. Я бы не стала рисковать собственной шкурой, Коннор, но главное, и вы все это знайте, я бы ни при каких обстоятельствах не поставила под угрозу нашу команду и возложенную на нас миссию. Ни ради удовлетворения собственного любопытства, ни из гордости – нет такого, ради чего я бы пошла на риск.