Внезапно я ощущаю, что в комнате стало очень жарко.

— Привет? — спрашивает он, улыбаясь так, что его лоб покрыли морщинки.

Я не знаю его, но его приветствие выглядит как повод поглазеть.

Он движется весьма забавно, почти паря над столом, в то время как он по-прежнему за ним. В это же время он создаёт особую пульсацию. Как он делает это? Я удивляюсь, но не долго, потому что пол трясётся. Я протягиваю руки к следующему столу; у нас происходит землетрясение. Но кроме меня, никто больше не выглядит обеспокоенным.

— Ты в порядке? — слышу я вопрос парня.

Я не отвечаю.

Вместо этого я теряю сознание.

Когда я секундами или минутами позднее прихожу в себя, мои одноклассники смотрят на меня со своих мест, некоторые ухмыляясь, некоторые с беспокойством. Моей первой мыслью была благодарность, что я не ношу юбку. Моей второй мыслью было ожерелье. Моя руки взлетает к моему горлу, и впервые на этой неделе я ловлю пустоту: ожерелья там нет. Должно быть, я оставила его в моём шкафчике после танцев.

— Элизабет? — обеспокоенно произносит мистер Эймс, стоя надо мной. — С тобой всё в порядке?

— Всё хорошо, — отвечаю я, чувствуя себя идиоткой. Я смотрю на Того Парня, который наполовину встал со своего места; он облегченно садится обратно.

— Ты уверена? — спрашивает мистер Эймс. — Ты выглядишь очень бледной.

Это странно — лежать на полу, в то время как он нависает надо мной; я могу видеть его выдающийся нос. Я привстаю и решаю оглянуться на Того Парня.

Вот тогда я поняла, что он действительно довольно милый. Пусть и в не совсем традиционной манере. Если смотреть по частям, он слишком угловатый. У него острый подбородок и рот; его нос выглядит так, будто когда-то он был идеально ровным, а потом в определенных местах столкнулся с деревом или плечом другого парня. Его волосы можно описать только как уложенные на бок колючки, как будто он стоял боком к вентилятору, который выдувает лак для волос вместо воздуха. Он высокий, и возвышается даже сидя, с любопытством глядя на меня своими светло-карими глазами. Как только я решаю, что он выглядит как дневной образ ночного супергероя, он заговаривает.

— Она довольно сильно ударилась об пол, — говорит он низким, мягким голосом. — Может, ей нужно сходить на прием к мисс Брэди.

— Замечательная идея, — кивает мистер Эймс. — Позволь мне помочь тебе, Элизабет. — Он подает мне руку. А потом говорит остальным: — Кто хочет добровольно сходить с ней в кабинет к медсестре?

— Нет! — подпрыгивая, говорю я. Я не могу пойти в кабинет к медсестре. Она позвонит маме, которая скажет идти домой, а потом «выпишет» мне куриный бульон и сон раньше, чем у малышей. — Я правда в порядке. Я танцевала последнюю часть и переусердствовала. Я просто вела себя немного легкомысленно. — Мистер Эймс хмуро смотрит на меня, поэтому я добавляю: — Я не обедала.

— Ну, хотя бы сходи перекусить, — говорит он, качая головой. — Вы, девочки… — Я не могу не задаться вопросом, не думает ли он, что я страдаю анорексией или что-то типа того.

— Прекрасно, — быстро говорю я. — Пойду прямо сейчас.

— Кому-то надо пойти с тобой, — говорит Мистер Эймс. — Чтобы просто убедиться, что ты в порядке. Кто хочет? — Мы с ним разом оглядываем класс; ни одного желающего. Я не виню их: прошло всего пару недель этого школьного года, а я не ходила сюда в прошлом. Технически, я все еще новенькая.

— Я схожу, — вызывается Тот Парень. Волосы на моих руках встают дыбом.

— Это будет замечательно, — говорит Мистер Эймс. И даже в моем слегка ошалевшем состоянии я задаюсь вопросом: «Да неужели? Замечательно?»

Мистер Эймс пишет нам пропуски и отдает со словами:

— Не торопитесь.

Мои ноги трясутся, когда я поворачиваюсь, чтобы покинуть класс; Тот Парень следует за мной. Перед тем как мы выходим за двери, Мистер Эймс возобновляет работу класса:

— Что касается всех остальных, пожалуйста, откройте ваши тетради для нового интересного задания. Я бы хотел, чтобы вы написали две страницы, которые начинаются с фразы: «Все началось, когда собака…»

Тот Парень смеется вполголоса. Как только мы оказываемся в коридоре, я поворачиваюсь к нему лицом.

— Спасибо, что пошел со мной, — говорю я. — Но, правда, я в порядке. Ты можешь просто погулять, если хочешь.

— Никаких проблем, — говорит он таким легким голосом, который словно ласкает мои уши. — Я тоже голодный.

— Ох, окей. — Сейчас я поняла: я не больше чем свободный пропуск к торговым автоматам. Но, несмотря на это, хотя мы только что познакомились, я борюсь с желанием улыбаться в его присутствии.

Мы спускаемся в тишине после наполненного английской речью коридора. Мне отчаянно хочется спросить его имя, но я не могу быть уверенной, что Элла его не знает, так что держу язык за зубами. Хотя мы не говорим, я всё осознаю: подсказка в его важном, напыщенном шаге: на пути он искренне приветствует нескольких людей, которые проходят мимо, как будто он знает каждого в школе; на пути он смеётся, доставая свой Айфон и прокручивая его за секунду.

— В этом коридоре призрак, — говорит он, указывая на экран так, чтобы я могла увидеть приложение «Датчик привидений».

— Я надеюсь, ты не собираешься покупать это?

— Не, это бесплатно, но я платил и за похуже, — сказал он, прежде чем переместился, придерживая для меня дверь, ведущую к центру школы. Вудбери растягивается колесом, все его отделы ответвляются от общего центра — кафетерия.

— Спасибо.

Он кивает с полуулыбкой. Когда мы достигаем торговых автоматов, он кладет Айфон и вытаскивает несколько долларов из кармана.

— Чем хочешь потравиться? — спрашивает он, указывая на ряды конфет, чипсов, мюсли и напитков.

— Ты не обязан покупать мне еду.

Это заставляет его широко улыбнуться, что поражает меня. Будто я попала в тупик, вставляя нож для масла в розетку, но в хорошем смысле.

— Ты оставила свою сумку в классе.

Я смотрю вниз, как будто она могла свисать с моей шеи, если бы я взяла её с собой. Но он прав: у меня нет денег.

— Отлично, тогда я буду Твикс.

— Хороший выбор.

Он покупает два Твикса и две бутылки с водой и отдает мне мою половину.

— Спасибо.

— По крайней мере, это я могу сделать, — отвечает он.

— А? — Я разворачиваю свою шоколадку, когда он заговаривает. — Что ты имеешь в виду?

— Я опоздал, — отвечает он. Когда я вопросительно смотрю на него, он поясняет: — Я пытался поймать тебя, но опоздал. По крайней мере, я могу купить тебе шоколад.

— Как благородно. — Не могу удержаться от смеха.

— Могу я записать твои слова и дать прослушать их моей маме?

Мы пошли обратно к классу.

— Конечно, — говорю я, желая добавить что-нибудь остроумное, но в голову лезет один бред.

Мы снова идём в тишине по коридору к классу английского, но прямо перед дверью нашего класса он поворачивается ко мне лицом.

— Ты выглядишь сегодня иначе.

— Ох… — Я не уверена, что надо говорить. Я хватаюсь за бутылку воды, возможно, у меня шоколад в зубах.

— Не хуже, — говорит он. — Лучше.

— О.

Он останавливается на секунду, как будто бы хочет добавить что-то ещё, но просто кивает в сторону двери и входит в класс. Я следую сзади, пластиковая бутылка сжимается в моей стальной хватке. И снова я чувствую облегчение, что ожерелье не на мне: я уверена, что мой пульс находится где-то на уровне красной зоны. Как только я сажусь на единственное свободное место в классе — прямо за Парнем — я думаю о том, что только что произошло.

Может быть, впервые в моей жизни кто-то обратил внимание на меня.

Он обратил внимание на меня.

Глава 3

— Эй, ты знаешь, что за парень в творческой мастерской? — спрашиваю я у Эллы следующим утром за завтраком. — Тот, который со странной прической? Он сидит на нашем обычном месте. Кстати, спасибо, что предупредила меня об этом.

Она смотрит на меня, веселясь, возможно потому, что она не знает, или из-за того, что удивляется, почему я спрашиваю. Почувствовав, что мои щёки вот-вот вспыхнут, я начинаю намазывать масло на тост, лишь бы не смотреть на нее.

— Да? — спрашивает она. — Что с ним?

— Он поздоровался со мной, и я почувствовала себя идиоткой, потому что не знаю его имени.

Элла только пристально на меня глядит.

Я закатываю глаза.

— Элла! — кричу я. — Хватить вертеться вокруг да около. Как его зовут?

Она посмеивается, встает и кладет свою тарелку в раковину. Я уже думаю, что она собирается полностью меня проигнорировать, но на полпути к выходу она через плечо говорит его имя:

— Шон Келли.

Я потратила последние десять минут в танцевальном классе перед зеркалом, прихорашиваясь, вместо репетиции. После моего быстрого душа, я зачесываю волосы назад, собирая их во влажный хвост, и спешу к классу творческого мастерства, охваченная мыслью увидеть парня, которого я не знаю. Он никогда не приходит раньше, чем звенит звонок, но когда мистер Эймс поворачивается, чтобы написать сегодняшний список слов на доске, он оборачивается за своим столом.

Моим столом.

— Привет, Элизабет.

Бац!

— Привет, Шон, — говорю я в ответ, заталкивая бабочек подальше. Я хочу назвать его полным именем, но это будет как-то по-детски, поэтому я просто произношу его мысленно.

Привет, Шон Келли.

По дороге в школу я мысленно прокрутила пару вариантов начала разговора, но, к сожалению, начинается урок, поэтому мне не представляется шанс использовать их. Шону приходится развернуться, и мне остается смотреть на его широкую спину почти весь урок, прерываясь только для периодических взглядов на мистера Эймса, чтобы он не вызывал меня. Мне удается остаться незамеченной. Но во время звонка мистер Эймс все-таки зовет меня: просит ненадолго задержаться после урока. Разочарованная, я бросаю взгляд на Шона, выходящего из кабинета, затем иду вперед.