– Я поняла, что хозяева живут рядом, через забор. Мы будем соседями. Но ты права, надо все уточнить. Софа там заговорила этого Витю, пойдем к хозяйке во двор.

Но в сад они вышли все вместе. Сначала по ступенькам спустились Вяземская и Лопахина, а потом вышли Софья Леопольдовна и Витя.

– Понимаете, опыт человечества говорит об обратном. А писатели любят придумывать, любят все шиворот-навыворот перевернуть и выдать это за реальную жизнь. Но на самом деле все ведь обстоит иначе… И мы с вами это знаем, мы практики, мы живем здесь и сейчас! – Витя заливался соловьем, Софья Леопольдовна внимала ему. Она подалась всем своим худощавым корпусом к этому крупному сильному мужчине, она смотрела на него снизу вверх, и в этом взгляде читался неподдельный интерес.

– Я с вами не согласна. Но это долгий и очень подробный спор. Он требует времени и страсти. О таких вещах разговаривать равнодушно нельзя, – проговорила она, не обращая внимания на всех, кто собрался в саду обсудить детали возможной сделки.

– Простите, так сколько же все-таки будет стоить аренда в месяц? Может, мы договоримся о скидке? – Лопахина приготовилась достать из сумки задаток. Она точно знала, что вид наличных денег делает торг продуктивным.

Хозяйка в спортивном костюме и резиновых перчатках разогнула плотный стан, оторвалась от грядок, смерила взглядом мужа Витю, совершенно поглощенного разговором с Софьей Леопольдовной, внимательно посмотрела на Кнор, которая теперь стояла, кокетливо закутавшись в широкий тонкий палантин, и что-то чертила носком изящных серебристых мокасин. Стан Софьи Леопольдовны был изогнут, даже, можно сказать, изломан, и в этом изломе чувствовалась утонченность. Хозяйка нарочито грубо стряхнула землю с резиновых перчаток и ответила:

– А мы не сдаем ничего. Передумали. – Она повернулась ко всем спиной, наклонилась над грядкой и произнесла: – Виктор, малину доведи до ума. Опять за тобой переделывать все надо.


– Нет, что это за люди здесь?! – возмущалась Кнор, сидя в машине. В ее голосе слышалась вина.

– Софа, помолчи. Нечего с чужими мужьями шашни интеллектуальные заводить! Ты сюда приехала дом снимать, а не о философии и литературе беседовать! – Лопахина хоть и разозлилась, но от улыбки все равно не удержалась.

– Да я же ничего такого….

– Ну да, ну да, – Вяземская покачала головой с преувеличенным осуждением.

Лопахина молчала. Она прикидывала упущенную выгоду, гадая, на какую бы скидку согласились хозяева, если бы сделка состоялась. «Черт его знает, как во втором месте себя вести. Как торговаться?!» – думала Лопахина.

Доехали они быстро – Киевское шоссе было свободно. Отыскав указатель «дер. Толстопальцево», Лопахина свернула на обочину и сверилась с картой.

– Третий поворот и упремся в голубые ворота, – наконец сказала она, разобравшись с картой и собственными записями.

– Фи, голубые ворота! – покачала головой Кнор. – Голубые ворота – это дурной тон. Дешево.

– Софа, помолчи. Пожалуйста. – Вяземская бросила на подругу суровый взгляд. – Не дай бог, что-то испортишь.

– Ничего я не испорчу. За голубыми воротами живут куркули. Приличные люди выбирают цвета близкие к естественным: коричневый, охра и прочее.

– Пошли. – Лопахина, словно главнокомандующий, чеканя шаг, направилась к воротам. Они были открыты – легко толкнув их, подруги попали на большой участок.

– О! – воскликнула Лопахина с некоторым восхищением в голосе. Все пространство было поделено на грядки. Между ними виднелись узенькие дорожки, а на самих грядах аккуратными рядами выстроились всевозможные овощные культуры.

– Эге, да здесь даже знаменитая черная фасоль есть! – Зинаида Алексеевна указала на высокую деревянную изгородь, которую оплетали красные листья. Среди листьев виднелись темные стручки. Они были еще маленькие, только-только набирающие силу.

– А что в ней такого? Ужасный внешний вид. А если приготовить? – спросила Кнор.

– Такой же мрачный вид будет. Зато очень полезная штука, но капризная в выращивании.

– А тут – пожалуйста, растет себе! На этом огороде, похоже, есть все. – Вяземская с интересом огляделась и заприметила виноград, который вился по стене дома.

– Только хозяев нет.

– Как это нет?! Вот я! – послышалось откуда-то сбоку, и перед очами подруг появился солидный, пузатый мужчина в широких бриджах. Как всякая одежда неопределенной длины, эти брюки делали его еще короче.

– Вы ко мне? – обратился он к вошедшим подругам.

– Если вы сдаете дом.

– Сюда, сюда… Ко мне…

– Отлично. Можно посмотреть?

– Конечно, поднимайтесь на крыльцо! – гостеприимно махнул рукой хозяин.

– Здесь просто какие-то плантации! А вон вдалеке малина и яблони. Сколько же всего тут растет!

– Да, как в ботаническом саду! – Кнор иронично улыбалась, глядя на ровные ряды грядок.

Хозяин тем временем предложил всем войлочные тапочки, отстроченные пестрой каймой.

– Как грамотно! Правильно, на даче всегда должны быть тапочки. И в доме чище, и еще это уют создает! – шепнула Вяземская, но хозяин ее услышал.

– Вот, женщина меня понимает, а некоторые морщат носы.

– Ну, зачем же морщить носы. И потом, в чужой монастырь со своим уставом не лезь. – Ольга Евгеньевна одобрительно хмыкнула, разглядев тапки. – Слушайте, это же ручная работа!

– Ну уж ручная, так просто, для забавы. Новости по телевизору смотрю и шью. Не сразу получалось, но потом все понял, свои приемы уже появились. Даже украшать начал. Цветными нитками стежки делаю.

– Так это вы сами мастерите?! Ах, как же я люблю такую обувь! Она и удобная, и теплая, и сносу ей нет.

– Есть. Моль ее жрет очень быстро, – вступила в разговор Софья Леопольдовна.

– Что ты, Софа! С молью легко справляется мята и табак. Ну, правильно приготовленные. – Вяземская снисходительно улыбнулась и обратилась к хозяину: – Я вам дам рецепт настойки. На всякий случай.

– А? Да? – Хозяин завороженно смотрел на Ольгу Евгеньевну в ее длинных белых одеждах.

– Да, результат гарантирую. Я всегда заготавливаю летом травы, чтобы на зиму сделать нужное количество настойки. У нас тоже дача, – сказала она и добавила: – Но такого великолепия нет. У вас здесь просто образцово-показательное хозяйство! Так вот, о моли. Вещи надо обработать настойкой, чуть подсушить их и сложить на зиму в пакеты. Пакеты плотно завязать. Это очень легко. И эффективно.

– Спасибо. А как вас зовут? – хозяин обратился персонально к Вяземской.

– Ольга Евгеньевна, – вдруг смутилась та.

– Очень приятно. А меня – Юрий Петрович.

– Мне… нам тоже приятно. – Вяземская, натура трепетная и ценившая прежде всего хорошие манеры, вдруг почувствовала неловкость за хозяина, который, казалось, не обращал внимание на ее спутниц.

– Юрий Петрович, – обратилась к нему Лопахина и выразительно посмотрела на часы, – у нас времени в обрез. Нам еще надо успеть в другое место. Может, вы покажете дом?

– Конечно, конечно! – Юрий Петрович сменил калоши на войлочные тапки и поспешил в глубь своего жилища. – У меня площади много, но вся она используется по назначению. Вот тут, рядом с кухней, я храню варенье и компоты. Там, в той дальней комнате, на полках стоят соленья. Это холодная комната – там можно и капусту квашеную хранить. Ну, тут, собственно, кухня, дальше гостиная…

Подруги завороженно рассматривали запасы, от которых ломился дом.

– Э… Юрий Петрович, а что, в погребе или кладовой это все нельзя хранить? – вымолвила наконец Лопахина. Было заметно, что она потрясена хозяйственным размахом владельца дачи.

– У меня нет погреба. Увы. Тут такой грунт, что воды начинают сочиться, как только копнешь. Поэтому и приходится все размещать в доме.

– А картошка, лук? – не унималась Лопахина.

– О! Для этого у меня есть специальное место. Знаете, как во Владимирской губернии погреба делают? Посреди поселковой улицы напротив каждого дома возводят кирпичное строение. Там и хранят картошку, морковь, лук. Я тоже построил такое – маленькое, правда. Не весь урожай влезает.

– Откуда же столько всего? Соток у вас не очень много, – сухо заметила Софья Леопольдовна. По виду Кнор было ясно, что ни дом, ни его хозяин со своим сугубо бытовым отношением к жизни ей не по нраву.

– Да, соток немного, все засажено, засеяно. А картошка с надела у реки, там еще живность всякая. Да, и банька, кстати.

Тут Юрий Петрович посмотрел на Ольгу Евгеньевну. Лопахина про себя усмехнулась – похоже, он пытался кокетничать с Вяземской. «Интересно, такой «хозяйчик-кулак», а обратил внимание на нашу тонкую и в общем-то манерную Лельку».

– Картошка – это хорошо, но нам бы комнаты посмотреть…

– Сейчас, – хозяин повел их дальше.

За кухней и гостиной шла темная комната с одним узким оконцем. Здесь было сухо и холодно, в полумраке что-то мерно гудело. Лопахина напрягла зрение и обнаружила несколько огромных промышленных морозильных камер.

– А это что? – удивилась она.

– Это – еда, – выразительно ответил Юрий Петрович, – здесь много разной еды.

– Какой еды? – спросила Кнор.

– Вы знаете, я люблю все домашнее, свое. Я не покупаю в магазине мясо и прочее. Я практически все делаю сам.

– Как? И колбасу? И сыр?

– Ну вот сыр я еще не научился делать. Не получается он у меня. А колбаса отменная. Обязательно вас угощу.

– А где же вы мясо берете? – Вяземская заглянула в один из холодильников.

Юрий Петрович от ее вопроса оживился. Он зажег свет и подвел их к морозильным камерам.

– Рассказываю, – с каким-то наслаждением произнес он, – вот здесь у меня лежат мои собственные полуфабрикаты. Замороженный фаршированный перец, голубцы, долма. Немного пельменей – килограммов десять обычно леплю, не больше. Но с разным мясом. Да, вот еще нарезанные овощи для тушения и жарки – цукини, кабачки обычные, ну, морковь…

– Господи! Как же много всего! – Вяземская всплеснула руками, а хозяин довольно заметил: