– Она заснула от изнеможения, но это ненадолго.

Доротея испуганно отдернула руку.

– Тогда пусть она отдохнет, пока это возможно. Мне сказали, что в родах возникли какие-то осложнения?

– Просто ей требуется немного больше времени, вот и все. Обычное дело при первых родах.

Слова миссис Джонсон должны были успокоить Доротею, но этого не произошло, потому что, произнося их, повитуха старалась не встречаться с ней взглядом.

– Посмотрите на меня, миссис Джонсон, будьте добры, – сказала Доротея приказным тоном.

Бросив искоса обеспокоенный взгляд в ее сторону, повитуха в конце концов подчинилась. Смущенное выражение ее лица не обещало ничего утешительного.

– Моя сестра родит своего ребенка… своих детей благополучно и скоро. Вам понятно?

Доротея прекрасно знала, что выглядит нелепо, но ей казалось чрезвычайно важным использовать всю свою волю и решимость, чтобы повлиять на результат. Гвен не погибнет, давая жизнь своим детям. Нет, ни в коем случае!

– Понятно, миледи.

– Мой зять считает вас весьма умелой и опытной акушеркой. Он прав, миссис Джонсон?

– Да. – Повитуха гордо выпятила грудь и расправила плечи. – Я помогла появиться на свет стольким младенцам, что уже давно потеряла им счет. Это чистая правда.

– Тогда я надеюсь, что вы используете все свое приобретенное годами тяжкого труда мастерство, чтобы спасти мою сестру и ее детей. Она очень дорога мне. Так дорога, что невозможно выразить словами.

Прежнее недовольство в глазах миссис Джонсон сменилось теплым сочувствием.

– Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю вам.

– Хорошо. – Доротея слабо улыбнулась. – А я вам помогу.

В этот момент Гвен застонала. Ее тело беспокойно задергалось из стороны в сторону, словно пытаясь избежать боли, а затем она внезапно выгнулась дугой. Простыня соскользнула с ее тела. Доротея в испуге вскочила с кровати.

– Что происходит? – пронзительно вскрикнула Гвен.

Миссис Джонсон протиснулась мимо Доротеи к роженице и заговорила с ней тихим, спокойным тоном, потом махнула рукой Доротее, подзывая ближе.

– Это действительно ты, Доротея? – спросила Гвен слабым голосом.

Та судорожно сглотнула, пытаясь обрести спокойствие. Глаза Гвен казались огромными на бледном лице, страдания и усталость оставили на нем свои отметины.

– Да, это я. – Доротея наклонилась и погладила Гвен по голове.

Это, похоже, немножко успокоило измученную женщину.

– Я так тебе рада. Очень тяжело быть одной. Я знаю, Джессон из кожи вон лезет, чтобы только быть рядом со мной. Но право же, Доротея, я не могу допустить, чтобы он сейчас находился здесь.

– Тише, дорогая, не беспокойся о нем. Джессон все понимает. Роды чисто женское дело. – Доротея попыталась улыбнуться. – Со мной приехал Картер, и я поручила ему позаботиться о твоем муже. Будь уверена, в эту минуту они уже наверняка вместе хлещут бренди.

По щеке Гвендолин скатилась слеза.

– Я так устала. Так ужасно устала.

– Я знаю, Гвен. – Она намочила салфетку в стоявшем рядом с кроватью тазу с водой, отжала ее и отерла влажной тканью лоб сестры. – Я только что поговорила с миссис Джонсон, и мы обе пришли к заключению, что твои детишки появятся на свет очень скоро. Ведь их двое?

Гвен энергично закивала. Вдруг голова ее застыла, и она обеими руками схватилась за живот. Доротея почувствовала, как леденящий ужас сковывает ей сердце, когда на сестру накатила волна дикой боли. Тут же к ней подскочила повитуха. Она поручила Доротее подложить еще несколько подушек под спину Гвен и крепко держать ее за руки.

Так началось их долгое дежурство. Текли мучительные минуты, складываясь в часы. В какой-то момент служанки начали зажигать свечи, и Доротея поняла, что приближается ночь. А Гвендолин все еще страдала, тяжело дыша и издавая пронзительные крики.

Понимая, как необходимо сохранять бодрость духа, Доротея изо всех сил старалась поддерживать и ободрять сестру. Временами она даже не была уверена, что Гвен слышит ее, но продолжала говорить, рассказывая забавные истории из их детства, пробуждая дорогие воспоминания о любимых родителях…


После всех этих чудовищно шумных, утомительно беспорядочных и до жути устрашающих мучений чудо жизни в конце концов восторжествовало – Гвен из последних сил вытолкнула на свет своих младенцев.

– Мальчик и девочка. Подумать только, – пробормотала миссис Джонсон, смывая следы крови с худеньких телец кричащих новорожденных.

– С детьми все в порядке? – слабым шепотом спросила Гвен.

Доротея обернулась и, вытянув шею, посмотрела в сторону миссис Джонсон.

– Я вижу, как они машут ручками и двигают ножками, – доложила она сестре с глуповатой улыбкой. Никогда в жизни не испытывала она такого головокружительного чувства облегчения.

Дверь спальни приоткрылась. Доротея была в полной уверенности, что это Джессон, но вместо него в дверном проеме показалась Эмма.

– Я слышала… О господи, ребенок родился! – Радость на лице Эммы быстро сменилась недоумением. – Их двое?

Доротея усмехнулась:

– Ты же знаешь нашу Гвен. Она никогда не ограничивается полумерами.

Повитуха со своей помощницей поднесли младенцев к кровати. Доротея и Эмма в нетерпении подошли поближе, чтобы получше рассмотреть племянников.

– Хотите подержать их? – спросила миссис Джонсон у Гвендолин. – Мне нужно отыскать вашего мужа, чтобы сообщить ему радостную новость.

Гвен с сожалением покачала головой.

– Боюсь, мои руки слишком слабы. Передайте их лучше сестрам.

Эмма взвизгнула от восторга и протянула руки к ближайшему ребенку. А Доротея колебалась. Не дожидаясь ее согласия, миссис Джонсон сунула ей спеленутого младенца. Ребенок лежал несколько секунд спокойно, но вдруг выгнул спинку и повернул головку в попытке отыскать грудь.

– Ах, должно быть, это твой сын, Гвен – сказала Доротея с улыбкой.

Она поднесла мизинец к его ротику, и малыш принялся жадно его сосать. Между тем девочка на руках у Эммы спокойно спала.

Джессон стремительно ворвался в комнату и растолкал служанок, обступивших кровать. Миссис Джонсон следовала за ним.

– С ней все в порядке? – спросил он повитуху. – Правда?

– Она измучена, но безумно рада, как всякая только что родившая мать, – ответила миссис Джонсон, собрав в кучу испачканные простыни и передав их одной из служанок.

– Но ведь она непременно поправится, не правда ли? Скажите мне, что она поправится, – настаивал Джессон, повысив голос.

– Не надо так распаляться, любовь моя, – проворчала Гвен. – Ты напугаешь наших детей.

При звуке голоса Гвендолин Джессон замер. Взгляд его встревоженно устремился к жене.

– Идите сюда, Джессон, поздоровайтесь с вашими сыном и дочкой, – сказала Доротея веселым тоном в надежде улучшить его паническое настроение.

Ее зять рассеянно посмотрел в сторону своих детей.

– Одну минутку. – Он присел на край кровати Гвендолин и осторожно заключил ее в объятия.

Доротея заметила, что плечи его содрогаются. С удивлением она поняла, что Джессон плачет. Не желая потревожить супругов в этот глубоко интимный момент, она отошла к окну с уютно устроившимся у нее на руках ребенком. Эмма сделала то же самое. Не сговариваясь, новоиспеченные тетушки принялись раскачиваться из стороны в сторону, обнаружив с радостью, что младенцам это нравится.

– Простите за вторжение.

Доротея оторвала глаза от ребенка и увидела стоявшего в дверях Картера.

– О, ты как раз вовремя, – оживилась Доротея. – Это очень важное событие в семье, и мы все бесконечно счастливы разделить эту радость. Гвендолин благополучно родила близнецов. Посмотри, это ее сын.

Доротея слегка приподняла ребенка, чтобы Картер мог как следует его рассмотреть. Он взглянул на младенца с любопытством, и она ободряюще улыбнулась ему. Он медленно шагнул вперед и сунул палец в ладошку малыша. Крошечные пальчики тут же вцепились в него.

– Он такой маленький, – прошептал Картер.

– И красный, и сморщенный, и с хохолком темных волос на голове, – прошептала Доротея в ответ и поцеловала ребенка в лобик. – Казалось бы, с такими привлекательными родителями он мог бы не так сильно походить на маленького тролля.

– Боюсь, твое описание довольно точно, – улыбнулся Картер.

Доротея согласно кивнула.

– Клянусь, наши дети будут намного красивее, хотя я никогда не скажу этого при сестре.

Оттого что они разговаривали о детях, у Доротеи потеплело на сердце, хотя по коже пробежала тревожная дрожь. После того как она насмотрелась на мучения Гвендолин, ей не слишком хотелось испытать это самой. Но держать в руках драгоценный живой комочек оказалось так приятно, что ее мнение постепенно изменилось. Ведь это сулило так много счастья и радости в будущем. За такую награду можно и пострадать.

Внезапно мальчик напрягся всем телом, лицо его сморщилось, из горла вырвался громкий крик. Этот крик напугал его сестру, и она тут же принялась вторить ему своим тоненьким голоском.

– Думаю, они хотят к маме, – взволнованно сказала Эмма.

Она поспешила к кровати и отдала девочку в протянутые руки Гвендолин.

– И к папе тоже, – добавила Доротея.

Не дав возможности Джессону что-либо сказать, она сунула орущий сверток ему в руки. Его испуганное лицо выглядело комично. Он явно был в панике.

Дверь спальни отворилась, и в комнату вошел брат Джессона лорд Фарнхерст. Его сходство с Джессоном было просто потрясающим. И неудивительно, ведь они тоже были близнецами.

– Мне показалось, я слышал знакомый звук, – сказал лорд Фарнхерст, подходя ближе. Тень задумчивости скользнула по его лицу, когда он увидел младенцев, и Доротея подумала, что он, наверное, вспомнил своего ребенка, родившегося несколькими месяцами раньше.

– Я стал отцом, – объявил Джессон слегка дрожащим голосом.

– Ого! Сразу двое. – Лорд Фарнхерст рассмеялся. – Отличная работа, Гвендолин. От всего сердца поздравляю вас обоих.