Мадлен с любопытством провела ладонью по ткани полупрозрачного платья, такой легкой, что она трепетала от малейшего дуновения ветра. Ее туалет составляли два слоя просвечивающей ткани, пара длинных перчаток и розовые шелковые чулки, подвязанные на середине бедра атласными лентами. Мадлен не сомневалась, что сквозь ткань видны ее ноги и подвязки.

– Замечательно. А где же остальное? – Наконец отважилась произнести она.

С окаменевшим лицом миссис Селдон тяжело поднялась с колен и подошла к ящику, стоящему в углу. Она извлекла оттуда шелковую индийскую шаль, расшитую цветами граната и отделанную серебристой бахромой, набросила ее на плечи Мадлен и отступила.

– А где бархатная верхняя юбка? Или парчовая туника? – с надеждой спросила Мадлен.

При виде выражения лица миссис Селдон мгновенно скисло бы даже молоко.

– Это последний крик моды, по словам мадемуазель Анриетты. Прямо из «Бомонда». Лучше вам нигде не найти. – Она указала костлявым пальцем на проступающие под платьем розовые набухшие бутоны. – Смотрите, они выставлены напоказ, словно на вас нет ни единой нитки.

Мадлен вновь оглядела свое отражение.

– Платье замечательное, но слишком уж откровенное. Это неслыханно! Я вижу сама себя…

Миссис Селдон ухмыльнулась:

– В том-то и дело.

– В чем? – Эту загадочную фразу миссис Селдон повторяла слишком часто. – Ничего не понимаю.

– Скоро поймете! Вот уж не думала, что вас удастся откормить, да еще и нафаршировать всего за неделю.

Мадлен вскинула голову:

– Что значит «нафаршировать»?

Слезящиеся глаза миссис Селдон лукаво блеснули.

– Спросите лучше у тетушек. Они-то знают, кто первым снимет сливки.

Лицо старухи вдруг приняло злобное выражение, убедившее Мадлен, что продолжать расспросы бесполезно.

– Ладно, я спрошу у них.

Подобрав шлейф платья, она вышла в коридор и спустилась вниз по узкой лестнице. Мадлен не переставала размышлять, зачем тетки терпят присутствие в доме такой фурии, как миссис Селдон, какой бы искусной портнихой она ни была.

Приближаясь к гостиной, она вдруг услышала голос Жюстины:

– Все до последнего гроша?

– Тише! Нас могут услышать.

Тон беседы насторожил Мадлен. Подобно монастырю времен террора, дом сестер Фокан был переполнен десятками тайн и хранил память о множестве необъяснимых случаев. Тетушки вечно разговаривали вполголоса, сблизив головы. К Мадлен они обращались лишь по поводу ее внешности. В тех редких случаях, когда сестры ждали гостей, Мадлен отсылали в комнату, словно несмышленое дитя, еще не доросшее до общества взрослых. Не в силах побороть искушение, Мадлен подкралась к двери.

– …необходимо, – услышала она голос Анриетты. – Первое впечатление решает все. Разум вскипает, глаза выскакивают из орбит! Ни размышления, ни сомнения не должны испортить миг встречи. Вспомни мамины уроки: порыв – это все!

– А если сорвется? – тревожно допытывалась Жюстина.

– Немыслимо! Она еще слишком молода, чтобы проявлять неповиновение, а он – мужчина и не сумеет устоять. Вот посмотришь, природа возьмет свое прежде, чем они успеют опомниться.

– Но ты не подготовила ее, а ведь обещала!

– Я передумала. Посуди сама – что можно объяснить невинному ребенку? Вчера, пока я чистила драгоценности, я спросила ее: «Мадлен, а ты хотела бы иметь бриллиантовое ожерелье, такое, как подарил мне герцог Люксембургский?» Знаешь, что она ответила? «Нет. По-моему, бриллианты некрасивы». Да, да, так и сказала! «Они бесцветны». Ты представляешь? Ну что я могла поделать с такой простушкой?

– Может быть, со временем она изменится?

– Времени у нас нет. – В голосе Анриетты зазвучали стальные, властные нотки. – Мы должны вернуть долг, и как можно скорее. Обещание покровительства откроет для нас десяток дверей, которые сейчас накрепко заперты. Ты только подумай, что принесет нам такой альянс! Вспомни оперу, Жюстина! Ложа в театре вновь будет в нашем распоряжении. Приглашения посыплются градом!

– Ты так уверена, что она ему понравится? Молю Бога, чтобы… – Задумчивый голос Жюстины вдруг смолк: к дому подъехал экипаж.

Мадлен прижалась спиной к стене полутемного коридора, переваривая услышанное. Значит, сестры ждут гостя? Судя по почтительным голосам – джентльмена. И этому гостю предстоит увидеть ее? Познакомиться с ней? Предложить покровительство? Но почему ей ничего не объяснили? Несмотря на невинность, она далеко не глупа.

Мадлен твердо знала одно: в покровителе она не нуждается. Как они посмели даже не предупредить ее? А если этот человек с первого же взгляда вызовет у нее отвращение? Неприязнь всегда возникает сама собой. Нет, он ей наверняка не понравится!

В доме было так тихо, что Мадлен услышала цокот лошадиных подков по булыжникам мостовой. Спустя несколько мгновений звякнул колокольчик у входной двери.

– Приехал! Он здесь! – раздался возглас Жюстины.

Мадлен бросилась к лестнице, но остановилась на первой площадке. Ее сердце колотилось так гулко, что Мадлен опасалась взорваться, не узнав хоть что-нибудь о джентльмене, в руках которого находится ее будущее.

– Лорд д’Арси! – послышалось радостное приветствие Анриетты, открывшей дверь.

Лорд? Неужели?

– Добрый вечер, мадам Анриетта, мадам Жюстина, – ответил низкий бархатистый мужской голос, почему-то показавшийся Мадлен знакомым. Он напомнил ей англичанина, с которым она познакомилась на улице несколько недель назад.

Услышав в коридоре шаги, Мадлен с любопытством вытянула шею. Ей удалось увидеть модную шляпу незнакомца, цилиндр, который поспешила принять Жюстина. Неожиданно, словно почувствовав, что за ним наблюдают, незнакомец поднял голову, повернувшись в сторону лестницы.

Он был молод и поразительно красив. Под шапкой густых вьющихся темных волос поблескивали синие глаза с изящным разрезом. Его дерзкий нос не портил лица. Чуть впалые щеки и твердый подбородок довершали портрет незнакомца.

– Идеал красоты! – пробормотала Мадлен, очарованная обаянием джентльмена. Вероятно, знакомство с ним будет удовольствием, а не испытанием. И кроме того, он говорит по-французски.

Желанный гость снова повернулся к хозяйкам дома:

– Что я вижу? Как такое возможно? С годами люди дряхлеют, а вы по-прежнему источаете свежесть молодости! – Мадлен увидела, как он протянул сестрам руки. – А может, волшебник Мерлин[16] коснулся вас палочкой, чтобы повернуть вспять колесо вашей жизни?

– Вы ничуть не изменились, дорогой, – проворковала Анриетта, когда незнакомец склонился над ее рукой. – Признаюсь, это мне по вкусу.

К изумлению Мадлен, Жюстина потрепала гостя по волосам, когда он поцеловал ее руку, а затем привстала на цыпочки и одарила поцелуем в щеку.

Должно быть, незнакомец – добрый и очень близкий знакомый тетушек, решила Мадлен. Джентльмен поцеловал их обеих в губы, и тетушки захихикали, как восемнадцатилетние девчонки, хором воскликнув:

– Скверный мальчишка!

– Нет, лестью вы нас не обманете!

– Мы уже заждались вас…

– О вашем приезде в Лондон мы узнали еще три недели назад…

– …И никаких вестей!

– Нам следовало бы захлопнуть дверь перед вашим носом, милорд!

Осторожно выглянув из-за угла, Мадлен успела увидеть, как вся троица удаляется в гостиную. При этом она заметила, что гость высок ростом. Он был одет в черный сюртук и панталоны, отделанные атласом. В складках его шейного платка и манжет поблескивали бриллианты. Бедным его не назовешь.

– Мне нет оправдания, сударыни! Но что за чудесный запах? Шоколадный торт? Прекрасно!

Дверь гостиной захлопнулась, голоса стихли.

Мадлен прислонилась к стене. Значит, вот кому суждено быть ее покровителем. Мадлен с удивлением почувствовала, что ее влечет к гостю. А французским он владел в совершенстве! По крайней мере теперь Мадлен знала, чего ожидать.

С радостной улыбкой девушка взбежала по лестнице к себе в комнату. Она не понимала лишь одного – к чему такая таинственность? Пожалуй, ее тетушки слишком глупы.


Себастьян молчал, смакуя последний кусочек шоколадного торта, который он обожал. Последние полчаса ему с успехом удавалось уводить беседу от политических тем, развлекая сестер рассказами об Италии, однако тайные мысли не давали ему покоя.

Сестры действительно жили в районе Куин-Энн-гейт, в том доме, возле которого он встретил маленькую монахиню три недели назад. Этот крошечный ветхий домишко ничем не напоминал величественные особняки сестер Фокан в Париже и Лондоне.

Себастьян с невинной улыбкой выслушал сбивчивые извинения сестер за тесноту их временного жилища, в котором они вынуждены ютиться, пока в особняке не закончится ремонт. Несмотря на непринужденный смех и улыбки, Себастьян заметил пристальный взгляд Анриетты и легкую подавленность Жюстины, на щеках которой ярко горел румянец. Обе были взволнованы, а ведь прежде Себастьян считал, что это чувство им не знакомо.

Некогда он был уверен, что в мире не найдется двух других женщин, способных позаботиться о себе успешнее, чем сестры Фокан. Но что-то нарушило их покой и прекратило безбедное существование. Неужели причина всему – смерть покровителя Ундины? Или происки месье де Вальми?

В ушах Себастьяна вновь прозвучало предостережение Армстронга. Несмотря на все расспросы, жизнь де Вальми оставалась для Себастьяна тайной, покрытой мраком. Никто не мог напрямик обвинить его в каком-либо преступлении, но каждый, кто упоминал это имя, вздрагивал от страха. Лишь немногих де Вальми называл друзьями, и в их число входили Анриетта и Жюстина Фокан. Себастьян подозревал, что они нуждаются в помощи и ждут ее от него. В какую бы беду ни попали сестры, Себастьян не собирался бросать их на произвол судьбы.

– Торт оказался еще вкуснее, чем мне помнилось. – Он отставил пустую тарелку. – Но выспрашивать рецепт я не стану, иначе моей новой кухарке придется печь его каждый день.