Сэм вспомнил Боддингтона и великодушно простил ему нападки на Лидию. На его месте он и вовсе полез бы на стену! Потерять Лидди навсегда – слишком тяжкое испытание для рассудка.

Ну а что же он сам? С ним как будто тоже все ясно. У него достало ума влюбиться в Лидди, так что выходит, что он и в самом деле не безнадежен. Да что там говорить, он просто умница!

А Лидия вспоминала день, когда они с Сэмом затеяли состязание в стрельбе за ее родным домом. Потом он дал ей фору в пять секунд, но смошенничал и пустился за ней вдогонку уже через три. И слава Богу! С тех пор прошли дни, но кровь по-прежнему бросается ей в лицо при мысли о том, как они, двое взрослых людей, возились в траве под деревом. Нелепо? Да, нелепо. Чудесно? Еще бы! Хорошо, что она отдала Сэму выигрыш не сразу, а только когда… когда отдала. Она бы не возражала проиграть снова, просто ради удовольствия поводить Сэма за нос. Он умел превратить в игру самую серьезную затею.

Игра? Почему на ум пришло именно это слово? Разве все их ссоры и раздоры в конечном счете были… как это он сказал? Просто потехой? Не всегда, но по большей части. Возможно, каждая их ссора была замешена на желании поддразнить друг друга. Так или иначе, даже ссориться с Сэмом было занятно. Ссоры отпылали, не оставив горького осадка. Сколько ни искала Лидия, она не могла найти в себе ни гнева, ни обиды. Все отрицательные эмоции рассеялись, как туман.

Пустоши. Она провела там три дня совсем не с тем, с кем думала. Настоящий Сэм оказался куда более респектабелен, чем нищий и невежественный ковбой без постоянных занятий. Но, к счастью, не настолько респектабелен, как мужчины из ее привычного окружения. Он не был джентльменом – до кончиков ногтей, иначе ему бы и в голову не пришло пожелать в качестве приза женские панталоны.

Внезапно на Лидию снизошло озарение. Сэм был идеален, он был само совершенство. В нем было ровно столько хорошего и правильного, чтобы сделать его надежным спутником жизни, не превратив при этом в зануду. С ним можно было прожить жизнь смеясь.

Лидия достала коробочку с венчальным кольцом и надела его над обручальным, просто чтобы проверить, будут ли они смотреться вместе. Только тут она поняла, что и в самом деле выходит замуж. Что, в сущности, уже вышла за Сэма в то самое мгновение, когда он сказал ей: «Я в тебя верю!» В тот миг их брак был заключен на небесах.

Подозвав брата, она шепнула что-то ему на ухо. Клив тотчас занялся делом: переговорил с организаторами турнира, не позволил сложить шатер, обратился к готовой разойтись толпе с небольшой речью, послал за нужными людьми. Экипаж виконтессы уже отъехал, но он взялся перехватить его по дороге и через минуту явился перед Сэмом и Лидией верхом на чьей-то лошади.

– Без меня не начинайте! – крикнул он, пуская лошадь в галоп.

Эпилог

Мы принадлежим к нации молодой,

но уже сильной, и эта сила предвещает

в грядущем подлинную мощь.

Теодор Рузвельт


Лидия стояла в глубине шатра под руку с отцом и ждала, когда священник подаст им знак приблизиться.

– Дорогая!

Это был голос виконтессы, в сгрудившейся у шатра толпе началось движение. Вскоре Лидия увидела мать, которая энергично к ней проталкивалась.

– Прошу прощения! Позвольте пройти! Виконтесса Венд, мать невесты! Прошу прощения!

Выбравшись на свободное место, Констанция Бедфорд-Браун нашла взглядом дочь. На этот раз ее улыбка не показалась Лидии холодной или мимолетной. И все же виконтесса осталась верна себе. Рука ее знакомым жестом поднялась к голове, а губы изобразили привычное: «Поправь прическу!»

Вместо того чтобы нахмуриться и демонстративно отвести взгляд, Лидия засмеялась и заложила за ухо вытянутый Сэмом локон. Ей самой вскоре предстояло стать матерью, и с сознанием этого пришло понимание материнской заботы – порой несносного, но неизбежного спутника любви. Виконтесса кивнула, на лице ее отразилось одобрение. Взгляды матери и дочери встретились, и они улыбнулись друг другу, впервые в жизни ощутив взаимное согласие.

Оркестр грянул свадебный марш. Сердце Лидии окончательно переполнилось, так что на глаза навернулись счастливые слезы. Она отыскала взглядом Сэма, который переминался с ноги на ногу в углу шатра. Под руку с отцом она пошла к нему сквозь расступившуюся толпу друзей, знакомых и просто случайных зрителей.

* * *

За необычным венчанием последовал потрясающий медовый месяц с лучшим в мире мужчиной, какого только могла вообразить себе Лидия, хотя он ни в чем не соответствовал ее прежним представлениям о муже. Маршрут их свадебного путешествия пролегал через большую часть дартмурских деревень, от одного постоялого двора к другому. Супруги поселились в Лондоне, где и появился на свет новый член семейства – очаровательная Саванна Джейн Коди, поименованная в честь американской прабабки, давно усопшей, но не забытой.

Тем же летом, незадолго до отъезда в Японию, где Сэму предстояла очередная дипломатическая миссия, они выехали в Харрогит (его бабушка снимала там дом) на пикник в честь приезда в Англию его дяди, трех двоюродных и одного сводного брата. Всем им не терпелось познакомиться с невесткой и посмотреть на малышку.

Сэм давно обещал Лидии показать, что такое барбекю, и потому поджарил на открытом огне мясо на ребрышках. Сам он обожал это блюдо и воспользовался случаем, чтобы объесться почти до полной неподвижности. Покинув стол, он плюхнулся в траву у подножия раскидистого клена и сидел там сонный, довольный, с нежностью взирая на своих близких. Саванна Джейн спала у него на коленях в уютном гнездышке из плисовой дорожной куртки. Сэм был чудо как хорош: в любимых поношенных сапогах красной кожи, в неизменном стетсоне с теми же серебряными бусинками на кожаной ленте и в линялых, застиранных джинсах, колени которых уже разъехались от ветхости и показывали в прорехах что-то красное.

Заметив это, Лидия не удержалась от улыбки. В Сэме не было ничего английского. Сейчас и всегда он принадлежал Америке. И ей, Лидии.

– Я сделал все, что мог, – сказал он ей неделю назад. – Проект договора готов, теперь в Вашингтоне им займутся министр иностранных дел и английский посол. Правда, кандидатура моего преемника еще не утверждена, так что придется остаться в Лондоне и присматривать за твоими согражданами, пока суд да дело. Но я выпросил разрешение на неформальную одежду и наконец-то сменю цилиндр на стетсон. Надеюсь, ты не против?

Лидия не возражала. Она уже знала, что не все члены семейства Коди привержены простоте стиля. К примеру, его тетушка с материнской стороны одевалась по последней парижской моде, а ее сын отличался щегольством. Зато дядя со стороны отца являл собой воплощение ковбоя с Дикого Запада. Но больше всего Лидии нравилась бабушка Сэди. Та была в восторге от Англии и предпочла остаться в Харроглте. Даже внешне она легко могла сойти за англичанку, хотя и не уступала внуку в росте и стати. Однажды Лидия высказалась на эту тему и получила от мужа такой ответ:

– Жаль, что ты не видела дедушку. Вот кто был настоящей громадиной, ни дать ни взять Пол Баньян.

Джон, сводный брат Сэма, восемь лет прожил в Австрии, где изучал медицину под руководством какого-то светила, а впоследствии намеревался осесть и заняться практикой в Англии. В обществе мужчин он больше помалкивал, зато с дамами за словом в карман не лез. В Лондоне он флиртовал направо и налево. Его очаровательная самонадеянность влекла дам, как мотыльков. Зная, что он интересен и считается хорошей партией, Джон не торопился связать себя с конкретной женщиной. Впрочем, дело было не в том, что он играл женскими сердцами. Этот красивый (хотя и не такой, как Сэм) мужчина был настолько увлечен своей профессией, что ни один роман не мог соперничать с этим подлинно серьезным чувством.

– Сэм! – окликнула Лидия через стол, покрытый клетчатой скатертью и заставленный яствами. – У тебя хорошая семья, Сэм! Ты что, спишь?

Она привстала и увидела, что он окончательно сполз к подножию клена. Малышка Саванна устроилась в сгибе его руки, шляпа была сдвинута на глаза.

– Я не сплю, – отозвался Сэм из-под шляпы. – Я наслаждаюсь жизнью.