Джудит Айвори - Опрометчивый поступок

– Как вы могли не подать о себе известий? – выговаривал ему Патерсон.

– Я хотел зайти, но прочел в газете, что сенат не одобрил мою кандидатуру, и подумал, что лучше будет исчезнуть без лишнего шума.

– Разве мы не друзья?

– Да, конечно, но… – Сэм никогда не мог постигнуть, как кто-то может видеть в нем друга и уж тем более полномочного представителя. – От меня больше неприятностей, чем пользы.

– В этом есть свои преимущества, – заметил Патерсон, усмехнувшись. – Люди прирастают к месту, теряют остроту восприятия, и тогда их нужно всполошить, как птичий выводок, чтобы только перья летели.

– Да уж, в этом мне равных нет, – буркнул Сэм.

– Вот и хорошо. Предстоит, так сказать, пугнуть воронью стаю, и только вы способны устроить все так, чтобы стая снова уселась на том же поле, но на более выгодной для нас позиции.

– Благодарю за доверие. – Сэм впервые улыбнулся.

– Значит, вы согласны?

– Нет. Прошу извинить, но у меня жестокий приступ ностальгии. Придется вам облечь полномочиями кого-нибудь другого. Кто там на очереди, Уинслоу?

– Уинслоу они попросту заклюют. Вам тоже придется попотеть, если хотите добиться успеха. Поймите, здесь нужен человек, который никогда не играет по общепринятым правилам. Вот увидите, они и опомниться не успеют, как подпишут договор на наших условиях. Кстати, Гвендолин Петере проводит время с представителями противоположной стороны. В парламенте сейчас затишье, все разъехались по своим имениям на гусиную охоту. Мисс Петере тоже в провинции и, как я понимаю, высматривает себе титул. Самый благоприятный момент заступить на пост и заодно подогреть к себе интерес бывшей невесты. Возможно, все удастся уладить. Как бы ни был настроен ее отец, мисс Петере – прелестная молодая леди и…

– Знаю, – коротко перебил Сэм.

– Отправляйтесь и вы на гусиную охоту, у виконта Венда великолепные угодья.

– Благодарю вас, сэр, но я уже решил, что… постойте, как вы сказали? Чьи угодья?

– Джереми Бедфорд-Брауна, виконта Венда. Он известен своей страстью к охоте. В это время года он сам и те из членов парламента, что покрепче, бродят по его обширному поместью с ружьями в руках. Ну, вы знаете: твидовые костюмы, начищенные сапоги и породистые собаки. Венд не из числа, светских львов, он ненавидит сезоны терпеть не может балы а в парламенте появляется только в силу…

– Минутку! – Сэм жестом остановил поток сведений. – Не о его ли дочери недавно писали в газетах?

– А в чем дело? – Патерсон пожевал бледными узкими губами. – Сейчас не время интересоваться женским подом.

– Лидия. Ее ведь так зовут?

– Да, но… впрочем, я что-то такое припоминаю. Кажется, Лидия Бедфорд-Браун ухитрилась заблудиться где-то в Дартмуре, на вересковых пустошах, и выжила, так сказать, в нечеловеческих условиях. – У Патерсона вырвалось жалкое подобие смеха. – У ее отца шкура грубее, чем у старого козла, и если мисс Лидия пошла в него, то ее способность к выживанию меня ничуть не удивляет. О таких говорят… постойте, как же это… что-то такое о змеях…

– Гадюке такого лучше не кусать – сдохнет, – подсказал Сэм и засмеялся.

– Вот именно.

Йен Патерсон поддержал его, но глаза остались серьезными, почти печальными. С минуту он барабанил костлявыми пальцами по столу. Сэм заметил синеватый оттенок его ухоженных ногтей. По слухам, у Патерсона был рак. Сэм всеми силами избегал упоминаний о болезни, так как не хотел знать наверняка. Его огорчала несправедливость судьбы, по капризу которой человек нередко уходит слишком рано.

– Так я могу на вас рассчитывать? – спросил Патерсон.

Сэм сказал себе, что с его стороны это будет что-то вроде акта милосердия, что так он выразит свою симпатию и признательность.

– Сделаю, что смогу. В конце концов, почему бы и нет?

В глубине души он знал, конечно, что лицемерит даже перед самим собой. Упоминание о виконте Венде немедленно заставило его вспомнить про Лидию. Мысли о ней не были приземленными, но не были и платонически возвышенными.

Лидди. Ее улыбка, глаза, волосы. Ее тело. Они снова окажутся рядом, им волей-неволей придется общаться. Сэм понял, что ждет не дождется, когда сможет принести Лидии свои извинения. В конце концов, разве он не сбежал куда глаза глядят, желая любой ценой избежать прощания?

«Что ж, человек предполагает, а Бог располагает», – подумал Сэм, мысленно улыбаясь. Как Лидди ни протестовала, он все же нанесет ей визит. Визит, от которого можно ждать всего, чего угодно, вплоть до пары оплеух. Если подумать, не такая уж печальная перспектива.

– Я понятия не имею, где его посадить! – с тревогой прошептала виконтесса Венд маркизе Мотмарш.

Если учесть, что она особенно гордилась своим умением правильно разместить за столом любой состав гостей, это прозвучало для стоявшей рядом Лидии почти как мольба о помощи.

– Мистер Патерсон, американский посол, по штату выше лорда казначея, но он ссылается на болезнь и присылает вместо себя кого-то, о ком я понятия не имею! Где я, по-вашему, должна посадить этого человека? В передней части стола, где обычно сидит посол, или в задней, где американцу самое место, если он ничего собой не представляет?

Маркиза, женщина уже немолодая, но все еще статная, в вопросах старшинства не имела себе равных, не потому, что, подобно виконтессе Венд, ревностно оберегала свой собственный престиж. Во-первых, она была наблюдательной, а во-вторых, вращалась в свете не менее сорока лет. Иерархия была для нее святыней из святынь.

– Если американский посол болен, кто-то должен временно исполнять его обязанности, – сказала маркиза своим тихим, приятным голосом.

Голос виконтессы, напротив, был звонок, как туго натянутая струна.

– Да, но ведь не просто заболел, а подал в отставку по состоянию здоровья! Без сомнения, кто-то должен принять пост.

– Если бы королева уже дала аудиенцию его преемнику, мы бы об этом услышали.

– Возможно, весть уже в пути. Я не хочу совершить промах! – воскликнула виконтесса в отчаянии.

– Когда мы выезжали в провинцию, ни о какой отставке и речи не шло. Ручаюсь, что верительные грамоты еще не были вручены.

– По-вашему, мистер Патерсон просто взял да и вышел в отставку, не оставив преемника?

– Возможно, его отставка еще не принята официально. – Кроткий голое маркизы звучал на редкость убедительно. – Бедный, бедный мистер Патерсон! Грэхем… – это был ее муж, маркиз, – говорил, что за последнее время его здоровье сильно пошатнулось.

– Все это хорошо, – откликнулась виконтесса, не слушая, – но куда же мне все-таки посадить этого… кто бы он ни был? Лучше прямо спросить его самого, вручал ли он уже верительные грамоты. До королевской аудиенции в наших глазах он – никто.

– Прямо спросить? Но это так неловко! – Маркиза в негодовании покачала головой, отчего перья в прическе заколыхались.

«Неловко», – мысленно хмыкнула Лидия. Скорее чревато осложнениями. Ее мать терпеть не могла общаться с людьми до тех пор, пока точно не знала, стоит она выше или ниже их по положению. Для каждого случая у нее была особая манера общения.

Виконтесса отошла, шурша тафтой, а Лидия осталась с ощущением, что мысленно злословить немногим лучше, чем ругаться вслух. Впрочем, ее можно было понять: последние две недели мать была совершенно невыносима, а в этот вечер превзошла себя. Ничто не радовало ее больше, чем сознание того, что все и каждый знают свое место. Ничто не изводило так, как подозрение, что кто-то метит выше, чем заслуживает. Она всегда боялась оплошать.

Сегодня все крутилось вокруг того факта, что королевский внук, племянник принца Уэльского, три недели назад сделал формальное предложение Мередит, троюродной сестре Лидии. Вне себя от радости и удовлетворенного тщеславия, виконтесса предоставила свой дом для оглашения помолвки. Впрочем, назвать резиденцию Бедфорд-Браунов «домом» можно было лишь с большой натяжкой. Это был настоящий замок средневековых пропорций и размеров в лучших традициях старой Англии. Мать невесты приходилась виконтессе золовкой, но не часто получала приглашения в эту твердыню. Неудивительно, что оно ее безмерно порадовало.

И вот родной дом Лидии разубран согласно случаю. В каждой нише, в каждой вазе, будь она мраморной, фаянсовой или хрустальной, красуются живые цветы. Двери парадной гостиной должны через четверть часа открыться в парадную столовую, которой почти никогда не пользовались и где состоится самый парадный ужин, на котором только Лидии приходилось присутствовать, Королева прислала свои наилучшие пожелания помолвленным.

С минуты на минуту ожидали выхода принца Уэльского с супругой. Яхта их высочеств два дня назад бросила якорь у побережья, карета их высочеств недавно остановилась у парадного подъезда. В данный момент принц с супругой отдыхали с дороги в лучшей спальне, где им предстояло провести и эту ночь. Виконтесса лучилась от гордости: ведь это был первый случай за двадцать лет, когда царствующие особы почтили ее дом своим присутствием. И какие особы! В последний раз это была всего-навсего кузина немецкой королевы, зато теперь – будущий король Англии!

Лидия нетерпеливо повела плечами: в перчатках у нее всегда потели руки. Мередит с женихом уже спустились к гостям минут пять назад. Виконтесса по возможности деликатно выясняла, каждый ли знает свое место в процессии, когда объявят, что ужин подан. Здесь все зависело от титула и прав. Это не было официальное мероприятие, просто «вечеринка в тесном семейном кругу» – во всяком случае, по словам виконтессы. Это означало, что соберутся «всего лишь» человек шестьдесят, самые сливки общества. Соберутся, чтобы отпраздновать очередную помолвку в царствующей фамилии. Кон. – станция Бедфорд-Браун всеми силами подчеркивала, что это имеет прямое отношение к ее семье. В данный момент она приблизилась к дочери, чтобы в очередной раз выказать «материнскую заботу».