– Может быть, нам с тобой как-нибудь уехать вдвоем и оставить наших мужчин на собственное попечение. Как ты думаешь, это пойдем им на пользу?

Майра рассмеялась, представив, как Билл будет справляться со всем один.

– Это нереально, – сказала она. – Если я уеду на десять дней, он наберет десять фунтов. Если я перестану следить за ним, как коршун, он станет сидеть у телевизора, пить пиво, есть орешки и воздушную кукурузу и выкуривать по две пачки в день. Тебе бы тоже не мешало последить за Стэном, он стал поправляться. Ты не пробовала «Стилман»?

Стэн положил на тарелку колбасу и сыр, добавил немного картофельного салата и хорошую порцию острой горчицы, прислушиваясь к тому, что говорит ему Билл.

– Так что я думаю, лучше всего сделать так, чтобы парнишке было хорошо – мы оба знаем, что случается, когда у звезды дурное настроение: вся работа летит к черту, студии тоже не желают иметь с тобой дело. Я разговаривал с Майроном, и он говорит, что они могут добавить самое большее еще пять штук за эпизод – то есть, в целом получается тридцать пять тысяч долларов. Стэн, ведь это совсем неплохие деньги. Я согласился, но спросил, а как насчет дополнительных льгот – ну, ты понимаешь, – какой-то подарочек, новая машина, путешествие? Майрон сказал, что они планируют снять некоторые эпизоды за границей, у них сценарий предполагает как бы три части, каждая снимается в разных местах – в Нью-Йорке, Лондоне и где-нибудь на островах – возможно, Барбадосе. Он хочет поскорее приступить к делу и как можно скорее определиться с местом съемок – это даст возможность Рори немного отвлечься. Пусть он куда-нибудь уедет, изображает из себя звезду где-нибудь в другом месте, там, где люди считают, что звезды – это и в самом деле что-то необычное. – Билл протянул Стэну «мимозу».

– Звучит неплохо. – Стэн доел колбасу с черным хлебом и направился к подносу с яичницей с семгой. – Так когда все это произойдет?

– Пару недель они проведут на Барбадосе – пока стоит хорошая погода, затем – Нью-Йорк и Лондон.

– Прекрасно. Пусть ему будет хорошо, Билл. Он тут подходил ко мне насчет покупки этого большого дома в Бенедикт Каньон, но я сказал ему, что ему еще рано думать об этом. Ему надо, по крайней мере, посмотреть, как пойдет фильм, а тогда уж пусть покупает, что хочет – разумеется, в разумных пределах. А после того, как я получу свой гонорар, а ты – свои комиссионные, и он уплатит налоги…

Они рассмеялись, и тут к ним подошли их жены.

– Вам обоим надо побольше общаться с гостями, – сказала Майра, – а не говорить о делах.

– Мы общаемся, мы общаемся, – проговорил Стэн, с сожалением отворачиваясь от блинов и кленового сиропа.

– Тебе Джесси не говорила, что я в следующем месяце везу ее в Париж? Конечно, это обойдется мне в копеечку, впрочем, как обычно.

– Она стоит того, Стэн, – сказала с улыбкой Майра, защищая подругу; в конце-концов, все жены в этом городе должны проявлять солидарность. Здесь слишком много молодых и красивых девушек, чтобы еще делать гадости друг другу. – Ну что ж, кто пойдет играть в теннис? – Она опять с тревогой посмотрела в окно, надеясь, что погода не подведет ее.

ГЛАВА 14

Мариза Пароли традиционно присутствовала на показах мод в Париже. Ее всегда усаживали на позолоченный стул где-нибудь в первых рядах, чтобы ее хорошо видели фотографы, а затем ее всегда лично целовал Ив или Карл, или Маркс, и она всегда в каждом из этих домов делала заказ. В этом году с ней поехала ее молодая кузина Рената, и это привлекало к ней еще большее внимание, поскольку Рената была одной из тех немногих, кто мог тратить большие деньги. Разумеется, у Ренаты были немалые деньги, и она впервые решила потратить значительную сумму на закупку коллекции одежды – Мариза, разумеется, могла помочь ей сделать это надлежащим образом. И это действительно интересное занятие, даже на демонстрации моделей Мицоко, хотя ей не понравились его бесформенные вещи, в которых суровые манекенщицы вышагивали, как на похоронах, сплошные серо-черные тона, без единого яркого мазка, чтобы хоть как-то оживить туалет. Мариза вздрогнула, вспомнив это шоу – ей как итальянке было совершенно непонятно, какая женщина захочет спрятать свои формы под мешковатой одеждой, да еще в таких серых, скучных тонах.

Они завтракали с Ренатой в своем люксе в Бристоле, пили кофе и просматривали утренние газеты, чтобы найти снимки показа Мицоко, происходившего накануне, а также читали всевозможные светские новости о знакомых или известных людях и событиях. Первой заметку о показе Парис заметила Рената – это был всего лишь небольшой абзац, помещенный где-то в углу страницы.

– Должно быть, это сестра Индии, которая работает у Фабрицио! – воскликнула она.

– Что это? – Мариза взяла газету и прочитала коротенький некролог, посвященный показу Парис, на который никто не пришел.

Это была заметка, написанная скандально известным репортером:

«Вчера Голливуд сделал попытку потеснить мастеров кутюрье высокой моды, когда Парис Хавен, дочь покойной Дженни Хавен, известной своими похождениями, показала в Богом забытой гостинице «Отель де Ль'Абэ» свою коллекцию ровно в тот самый день и час, когда демонстрировал свои фантастические модели Мицоко.

Бедняжка Парис! – ее коллекция, не получившая ни зрителей, ни аплодисментов, пошла ко дну, как брошенный в Сену камень. Ее мамочке следовало бы в свое время посоветовать ей не пытаться соревноваться с гигантами, не проверив все сроки… и, возможно, ей бы стоило вложить побольше мамочкиных миллионов в шампанское и гостиницу более высокого качества…»

На фотографии под текстом была изображена Парис, с надменным видом смотревшая в объектив с подиума.

Рената, хотя и не была красавицей, однако же обладала достаточной привлекательностью, которую ее семейство могло для нее обеспечить. У нее был маленький и хорошенький новый носик, в тринадцать лет заменивший длинный, доставшийся от отца; с четырнадцати она сидела на суровейшей диете, чтобы не дать возможности проявиться семейной склонности к полноте, лучшие парикмахеры и визажисты занимались ею, пока она не стала считаться самой ухоженной и холеной женщиной Италии. Это требовало немало сил и средств. Она внимательно рассматривала фотографию Парис.

– Действительно, очень красива, – заметила она. Рената добрая девушка, но ее стремление всюду быть объективной иногда раздражало Маризу.

– Да, пожалуй. – Она пожала плечами. – Во всяком случае, лучше, чем ее сестра.

И чего Мариза такая вредная, подумала Рената. Она вечно на кого-нибудь злится, никто никогда не может ей угодить.

– Ты имеешь в виду Индию? Но она тоже очень хороша, Мариза. Я всегда удивлялась, как это ты не боишься, что Фабрицио так много времени проводит с ней… то есть, я хотела сказать, тебе не приходило в голову – ну просто так… что она может показаться Фабрицио привлекательной?

– Фабрицио и Индия?! Рената, милая, не говори глупостей. Ну если бы ты сказала Люсиана или Грацеллия… Фабрицио знаком со многими по-настоящему интересными и умными женщинами. Что может его связывать с такими девицами, как Индия Хавен?

– Она молода. Примерно, моя ровесница? – Рената заметила, что при этих словах лицо Маризы приобрело жесткое выражение. Очевидно, та уловила здесь намек на свой возраст, и девушка поспешно добавила: – То есть, я хотела сказать, что эти молодые американки всегда такие энергичные, полные сил. Просто не могу представить, чтобы Индия слонялась без дела, как я, например, и ждала, чтобы что-нибудь интересное произошло в ее жизни. И ты не можешь не признать, что у нее потрясающая фигура, посмотри на нее с точки зрения мужчины, а не специалиста по модной одежде.

– Ты говоришь ерунду, Рената. Фабрицио в этом плане абсолютно к ней равнодушен. Он говорит, что она прекрасно справляется с работой, очевидно, у нее есть определенные способности. Во всяком случае, Индия явно интересовалась Альдо Монтефьоре. Я – разумеется, ради тебя – положила этому конец! Нет, я абсолютно убеждена, что ты в этом отношении ошибаешься.

Рената бросила на свою старшую двоюродную сестру лукавый взгляд. Мариза была женщиной проницательной, но она была слишком поглощена своей собственной персоной и своей внешностью. Она попросту не замечала людей не ее круга, в отличие от мужчин вроде ее мужа. А Фабрицио Пароли – интересный, темпераментный неаполитанец, собственными силами добившийся своего настоящего положения. Индия Хавен была как раз такой девушкой, которая и могла разрушить этот брак. Было забавно поддразнивать самодовольную и самоуверенную Маризу.

– А Фабрицио действительно никогда тебе не изменял? – с ехидной улыбочкой спросила Рената.

– Ну, разумеется, нет! Почему ты вдруг решила спросить?

– Ну, просто, если это действительно так, то он единственный из всех знакомых мне супругов, который остается верен своей жене.

– Рената, ты ничего в этом не смыслишь. Когда я выдам тебя замуж за Альдо Монтефьоре, ты узнаешь, о чем я говорю. Женщина всегда догадается, если муж ей изменяет, уж можешь мне поверить, – голос Маризы звучал доверительно, но она уже отвернулась от собеседницы и опять погрузилась в чтение газет.

Рената с улыбкой допивала кофе. Интересно, удалось ей хоть немного вывести из себя толстокожую Маризу, показать ей, что земля вращается не только ради ее благополучия? Она не знала, есть ли что-нибудь в действительности между Индией и Фабрицио, но это ее и не волновало, ей хотелось подразнить Маризу. Она, по ее мнению, сумела забросить в ее душу семена сомнения, и, причем, весьма успешно. Интересно, что Мариза станет теперь делать?


Частный детектив Марио Томазетти обставил свой шикарный кабинет за счет человеческих пороков. Вернее, незаконных страстей. Марио очень любил эту броскую роскошь – мягкие пушистые ковры ярких расцветок, хрустальные светильники, красные кожаные кресла, низкие и глубокие, и свое собственное вращающееся кресло, обитое темно-зеленой замшей.