– Да?

Ее голос был так тих во внезапно наступившей тишине.

– Mademoiselle Paris Haven?

– Oui, c'est mademoiselle Haven. Qui est a l'appareil?

– Ne quitter pas, mademoiselle. Los Angeles vous demande.[6]


Рим


Вилла на Старой Аппиевой дороге была огромна и украшена, конечно же, с присущим Фабрицио безупречным вкусом. Но, вместо того, чтобы почувствовать совершенство виллы, Индия всегда ощущала здесь недостаток уюта. Тут не было вины Фабрицио: он создал декорацию. Но в ней недоставало элемента человечности; не хватало привносимых женщиной мелочей, сделанных на морском побережье семейных снимков со смеющимися детьми, особых атласных подушечек, всегда радующих глаз, детских рисунков, развешанных по стенам кухни, букета цветов, купленного ради буйного изобилия радостных красок или аромата, а вовсе не потому, что цвет их гармонирует с тональностью обстановки. Иногда, виновато подумала Индия, ей неудержимо хочется оставить несколько грязных отпечатков пальцев там и сям на идеально отполированных поверхностях. Это была настоящая выставка. Только выставка не Фабрицио, а Маризы. Каждое произведение искусства, каждая картина, каждая случайно оставленная книга – все было дорогое, исполненное хорошего вкуса и долженствующее понравиться гостям.

Только комнаты детей были настоящими, и здесь, конечно, заслуга Фабрицио. Мариза хотела, чтобы их стены были расписаны сценами из сказок, с простофилями и рыцарями на белых конях, но Фабрицио сделал по-другому. Стены оставили белыми, позволяя детям рисовать на них столько, сколько душе угодно. Алые, из сборных трубок, кровати и деревянные, выкрашенные в красное и белое, шкафы. Просторные шкафы для игрушек и корзины, чтобы собирать в конце дня разбросанное по полу. Снаряды для лазания, баскетбольные обручи, роликовые коньки. Дети, с которыми он держался довольно жестко, росли нормальными малышами. Ничего от «редкостных» фантазий Маризы, никакими «совершенствами» здесь не пахло. А пятилетнему Джорджо и шестилетней Фабиоле нравилось.

– Ты снова размечталась, Индия, – голос Маризы прозвучал нежно и мягко. – Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь немного усталой.

Индия вздохнула. Если Мариза говорит, что вид у вас усталый, значит, у вас что-то не в порядке. Обед продолжался долго. Индия сидела недалеко от двери, за круглым столом рядом с тремя мужчинами, рассуждающими все то время, за какое успело смениться семь блюд, об автомобильной промышленности; тут же находились и две женщины, прекрасно друг друга знавшие и имевшие среди гостей много общих приятелей; зная также, что Индия всего лишь работает у Фабрицио, они сговорились не замечать ее целый вечер. Мольбы Альдо Монтефьоре ни к чему не привели; Мариза не хотела менять приглашенных местами, и он вынужден был подчиниться хозяйке. Индия следила за Альдо, болтая и обмениваясь улыбочками с прелестной девушкой, что сидела слева от него и была кузиной Маризы, а также озадаченно разглядывая того богача, что сидел справа от Альдо.

Мариза проводила ее в комнату для дам, желая узнать, насколько близко Индия знакома с Альдо Монтефьоре. Ей хотелось все разузнать на тот случай, если Индия проявит слишком большой интерес к Альдо. В конце концов, хватит с нее беспокойств с этой маленькой фавориткой Фабрицио, ведь верно?

– Как ты встретилась с Альдо, Инди? – спросила она, доставая украшенную камнями косметичку из маленькой – синей кожи – сумочки. Она мягко попудрила свой безупречный нос и поймала взгляд девушки в зеркале.

Индия рылась в своей огромной кожаной сумке, чувствуя себя – как всегда – такой неуклюжей рядом с Маризой. Приглашенных заранее просили вести себя непринужденно, но есть непринужденность и непринужденность, и алый свитер выглядел нелепо рядом с кашмирской сапфирового цвета шалью Маризы.

– Мы познакомились с ним на приеме, – решительно сказала Индия. – Я облила его шампанским.

– Насчет этого не беспокойся, моя дорогая. – Мариза следила за тем, как Индия подкрашивает губы красной помадой. – Его пиджак ничем не испортишь. Сомневаюсь, попадет ли он в химчистку. Конечно же, бедный мальчик не в состоянии позволить себе такие маленькие радости, как хорошая одежда. Его семья в отчаянном положении. Альдо – их единственная надежда на спасение. Конечно же, он женится ради хороших денег, а с его внешностью и титулом это совсем нетрудно. Такой жених стоит очень больших денег. – Мариза неодобрительно передернула своими почти идеальными плечами. – Ты, конечно же, знаешь, дорогая моя, кто он такой, не так ли?

Граф ди Монтефьоре – это одна из старинных итальянских фамилий. У него обширное поместье в Венеции, рядом с каналом. Думаю, когда-нибудь вместе с Фабрицио вы сделаете там росписи. И еще есть палаццо Монтефьоре на Побережье. Великолепное, но обреченное – если на Альдо внезапно не свалится куча денег. Он так хорошо смотрится с моей кузиной Ренатой, не находишь? – Мариза с жестким щелчком закрыла сумочку на замочек. – Всем нам необходимо трезво оценивать свои возможности, – объявила она, заключая, с медленной улыбкой через плечо и вышла из комнаты.

Щеки Индии пылали от негодования. Она не давала повода Маризе так разговаривать с ней. И вообще, что это за чепуха, достойная девятнадцатого столетия! Нет у нее ни капельки интереса к Альдо Монтефьоре, нисколько! Граф ди Монтефьоре, подумаешь! Она рассматривала в зеркало свои карие глаза и вспомнила улыбчивый голос Альдо, когда он говорил: «Как на снимке». Ладно, это нисколько не интересно. Но он так обворожителен, так мил…

Внезапно Индия встала. Ее охватила усталость. Пора домой. Надо найти Фабрицио, попрощаться и уйти.

Собственно, вечер только начинался. Пианист с лениворасслабленным видом касался клавиш большого белого рояля, выставленного в зале, и напевал что-то из Кола Портера. Гости беседовали, кто сбившись в группы, кто рассевшись на просторных мягких диванах. Официанты в белых перчатках разносили кофе и прелестные маленькие шоколадки на серебряных подносах. Индия искала Фабрицио и обнаружила его у рояля, поглощенного волшебной мелодией Кола Портера, над которой время было не властно.

– Я должна уходить, Фабрицио. Благодарю тебя за чудесный вечер.

– Индия? Так рано? – Он сжал ее руки в своих теплых ладонях, и она затрепетала от этого прикосновения. Чудеса: Мариза предупредила ее относительно видов на Альдо своей богатой кузины Ренаты, но не намекнула ни словом на собственного мужа.

– Я устала, – сказала девушка неубедительным тоном. – Был такой долгий день, а мне ведь рано вставать, чтобы проследить за работой водопроводчиков на квартире у Мондини.

Фабрицио ощутил приступ вины. Иногда он думал о том, что заставляет ее слишком много работать. Он мог бы легко послать кого-нибудь другого присмотреть за строителями, но сейчас как раз тот случай, когда строительство полностью, от проекта до завершения, проходило у нее на глазах, и если ей действительно хотелось выучиться своему делу, то лучшего момента постичь премудрости архитектуры просто не представится. Тем более, что окраска труб в ванной – дело весьма важное.

– Позаботься, cara, – сказал он, склоняясь к ней и нежно целуя в щеку. – Ciao. Увидимся завтра. – Он следил, как она уходила.

– Индия…

Она полуобернулась к нему.

– Да?

– Я доставлю к тебе ковер завтра после полудня. Нынешнему вечеру недоставало лишь ее счастливого смеха.

Индия тупо обозревала «роллс-ройсы», «мерседесы», «феррари», оставленные на стоянке во дворе виллы, припоминая случившуюся неприятность. Конечно же – у нее не было машины! Неуверенно спустилась она по ступеням, пока распорядитель ожидал, что она передаст ему ключ от машины.

– Пожалуйста, черный VW – «рэббит». Альдо улыбался ей.

– Ошибиться он не сможет. Здесь только один такой автомобиль.

– Ой, но ведь вы же должны быть среди гостей? – Вопреки своему настроению Индия была довольна и улыбнулась ему в ответ.

– У меня привычка доставлять домой девушек, с которыми прихожу, – ответил он с доброй иронией, – и, кроме того, каким же образом вы доберетесь до дому, если я не подвезу вас?

Она не в состоянии была постичь, насколько устала, пока не опустилась на сиденье автомобиля, пошевелив пальцами ног, сжатыми черными туфлями. Украдкой она взглянула на профиль Альдо: тот весь был поглощен дорогой. В огнях проезжавших мимо автомобилей он выглядел старше и даже казался немножечко грустным. Ей нравились строгие темные очертания его скул и слегка приплюснутый нос. А темные глаза, так похожие на ее… Лежавшие на руле руки притягивали своей силой… Она мельком взглянула на покрывавшие их легкие, шелковистые волосы, и ответный быстрый импульс пробежал по ее позвоночнику.

На мгновение Альдо тоже отвлекся от потока машин на дороге и посмотрел на девушку, что сидела рядом с ним. Она глядела прямо перед собой, и ее лицо показалось ему побледневшим. Она была так хороша, что защемило сердце. Индия Хавен обладала свойством делать мужчин сентиментальными, но как раз сентиментальность-то он определенно решил не выказывать. Решил, но не мог, как сейчас понял.

– Теперь налево. – Ее очаровательный голос вывел его из состояния мечтательности, и он быстро развернул маленький автомобиль налево, за угол, следуя ее указаниям и вновь сосредоточившись на дорожном движении.

– Поверните направо, за следующим углом, и мы приехали, – сказала Индия. – Вот этот дом, здесь справа.

Машина мягко остановилась.

– Мягко, как «роллс-ройс», – сказала Индия с проказливой улыбкой.

– Я упустил свое призвание. Я должен был бы стать автомехаником.

– Правда? Альдо улыбнулся.

– Нет, нет, конечно. Но я люблю этот маленький автомобиль, для меня это разновидность страсти.

Страсти? Индия удивилась его страсти и переменила, тему разговора.

– Скажите, Альдо, чем вы занимаетесь?

– Веду семейные дела. Пока не слишком хорошо, я ведь только учусь. А чем занимаетесь вы?