Виктория Холт - Опрометчивость королевы

Тем временем Каролина переехала в Монтэгю-хауз, неподалеку от Гринвичского парка, который более подобал персоне ее ранга, чем маленький дом в Чарльтоне. Она сделала свой дом открытым для людей, желающих развлекаться. Странно, но ей удалось привлечь самых популярных в то время, самых блестящих людей. Среди них выделялся великий политик Георг Каннинг. Это еще больше разозлило принца, который никак не мог понять, как такой человек мог найти что-то привлекательное в Каролине. Другие важные и влиятельные люди последовали примеру Каннинга, казалось неизбежным, что Монтэгю-хауз должен стать местом общения всех, кто недолюбливал принца.

Но Каролина скучала по своей дочери, так как не могла проводить с ней все свое время, поэтому она вернулась к своему старому, со времен Брунсвика, увлечению – «усыновлять» детей со всей округи. Она заходила в любые, самые скромные дома навестить детей. Стоило только рассказать ей о сироте, как она тут же брала его под свою опеку.

Это занятие отнимало почти все время, ведь она подыскивала детям семьи, где о них заботились. Она основала школу, где эти дети могли учиться. И была настоящей матерью этим несчастным, как бы бедны и больны они ни были, она возилась с ними, целовала их, проявляя к ним свою искреннюю любовь.

К удивлению людей, она могла подобрать ребенка с язвами на лице и лечить его сама.

Она любила детей. Она обожала собственную дочь, но поскольку ей разрешали навещать ее лишь временами, она создала себе свою маленькую семью из чужих детей.

Это была одна из причин, почему ее так любили люди. В ней видели добрую женщину, с которой так отвратительно обращался их распутный принц.

Мисс Пигот вздохнула, поглядывая на Марию. Сколько еще им пребывать в этом состоянии неопределенности? Что толку Марии убеждать себя, что она решилась никогда больше не встречаться с ним, мисс Пигот знала, что это всего лишь вопрос времени.

Мисс Пигот была романтиком и верила, что ее возлюбленные дети, принц Уэльский и Мария Фитцгерберт, были созданы друг для друга. Она знала это. Они никогда не будут счастливы врозь, и пришло время Марии избавиться от своей глупой гордости, а Его Высочеству от его капризной страсти к переменам и понять, что свое счастье они могут найти только вместе. Если бы мисс Пигот могла внушить им эту прекрасную мысль, она бы не медлила это сделать.

– Вы видели его, – ворчала она, – Ну, что еще он должен сделать? Я уверена, он был так покорен, как только может быть покорен мужчина, а он принц Уэльский.

– Ради Бога, Пиг, прекратите ваше романтическое сватовство. Говорю вам, я в нем не нуждаюсь.

– Немножко поздно об этом вести речь, или нет… ведь вы говорите о вашем законном муже.

– Сам он этот факт не признает.

– Ну, Боже мой, ведь он дает знать, что хочет признать это.

– Я не хочу больше об этом слышать. С меня довольно.

– Ну, ну, замужество обычно бывает на всю жизнь.

– Скажите это ему, а не мне. Или это я разорвала с ним брачные узы? Это я вышла замуж за кого-нибудь еще? О, расстаньтесь с вашими дурацкими романтическими мечтами. Наш брак распался. Я не хочу его больше видеть.

– И отвечать на его письма! – сказала с упреком мисс Пигот. – Отсылаете их непрочитанными. Я никогда так не делала. Я считаю, это кощунство или что-то в этом роде.

– Забудьте, что он принц Уэльский, и думайте о нем просто как о мужчине.

– Ну, он расстался с леди Джерси. И я слышала, что от нее было нелегко избавиться. Намеков она не понимала, а он, бедняга, надеялся расстаться с ней по-хорошему. Ну, теперь она знает… весь Лондон знает, что у принца одно желание – вернуться к своей настоящей жене.

– Тогда ему лучше поехать в Монтэгю-хауз.

– Бросьте, вы знаете, он сделал это, только чтобы успокоить короля. Это государственный брак… брак по расчету.

– А наш?

– Брак по любви, моя дорогая, и вы это знаете.

– Я знаю также, что, когда мужчина женат на одной женщине, он не может жениться на другой. Однако он поступил так, и весь мир признал ее его законной женой. Я – не жена.

– Ерунда. Мы-то знаем правду. Перестаньте, моя дорогая, вы слишком суровы к нему. Подумайте, он несчастен.

– Но кто, как не он, виноват в этом?

Однако она думала о нем и его несчастьях. В душе своей она верила, что он может быть счастлив только с ней.

Мисс Пигот расцвела. «Пройдет время, – думала она, – и Мария простит. Очень скоро она получит еще письма». Мисс Пигот знала принца. Раз он решил, что вернется к Марии, он не перестанет добиваться этого, пока они вновь не будут вместе.

При стуке лошадиных копыт на дороге Мария бежала к окну и смотрела с ожиданием… с надеждой. О, она не могла скрыть своих истинных чувств от преданной Пигот.

– Кто это? – спросила она и на этот раз. Мисс Пигот выглянула в окно.

– Может быть, это гонец от Его Высочества, – сказала она с улыбкой.

Мария обращала к нему свою мольбу. И вот письмо. Она должна вернуться к принцу. Она его дорогая жена, его ангел. Он не представляет, как она могла быть так жестока с ним. Он признавал, что стал жертвой помрачения рассудка, когда думал, что может обойтись без нее. Правда, временами она бывала немного груба с ним. Она должна признать, что иногда выходила из себя. Не то чтобы он не заслуживал упреков, которые она обрушивала на него, но ему хочется кротости. Она его ангел, а он был глуп и нуждается в прощении. Как могла она поверить, что он и в самом деле не хочет видеть ее, когда получила то роковое письмо? Как же она не поняла, что это было написано в шутку? Почему она не рассмеялась и не отказалась верить этому? Разве она не знала, что он был ее преданным мужем и будет до тех пор, пока их не разлучит смерть?

Мария рыдала, читая письмо, она вспоминала, в каком отчаянии она была, когда он оставил ее, думала о счастливых временах в Кемпшоте, где он оставил ее, где он наделал столько долгов, что им пришлось покинуть Карлтон-хауз, закрыть его для посетителей и гостей.

Могла ли она вернуться к нему? Нет, конечно, не могла. Он женат на Каролине Брунсвикской, женитьба была признана законом, а это означало, что торжественный обряд в ее доме на Парк-стрит, связавший их узами брака, не считался больше браком.

– Я никогда не смогу вернуться к нему, – говорила она мисс Пигот. – До его официальной женитьбы было совсем другое дело. Я верю, что тогда многие люди признавали меня его женой. Теперь это невозможно, сделать это – означает признать, что брак с принцессой Каролиной незаконный, а принцесса Шарлотта незаконнорожденная.

– Ох, уж эти права и законы, – вздохнула мисс Пигот, – что нам в них? Вы знаете, что вы его жена. Я думаю, что этого вполне достаточно.

– Вы пытаетесь искушать меня.

«Ага, – думала мисс Пигот, – она признает, что это искушение!»

Мисс Хейман принесла новости в Монтэгю-хауз.

– Принц настойчиво ухаживает за госпожой Фитцгерберт.

– Ну, я желаю ему успеха! – воскликнула Каролина.

– Люди поговаривают, что он опять влюблен в нее, как раньше.

– Надо бы выпить за здоровье наших толстяков любовников, – рассмеялась Каролина.

Мисс Хейман была удивлена отношением принцессы, ну, да, впрочем, она всегда была непредсказуема.

– Давайте наполните бокалы и выпейте со мной. Я говорю, что остается надеяться, что он не считает меня препятствием к примирению с этой леди.

– Разве такое возможно, Ваше Величество?

– О, перестаньте, Хейман, будем честны. Мне он не нужен. – Она содрогнулась. – Эта наша брачная ночь. Он был пьян. Только в таком виде он мог меня переносить. У скольких молодых, как вы думаете, мужья провели брачную ночь, лежа возле каминной решетки? – Она начала смеяться, и к ней присоединилась мисс Хейман. Если принцесса готова обратить все в шутку, она присоединится к ней. – Скажу вам кое-что, Хейман, – продолжала принцесса. – Я наделала много глупостей в моей жизни, как вы можете предположить, но самая большая ошибка – это брак с мужем госпожи Фитцгерберт.

Она начала громко смеяться.

Лорд Чолмондели не знал, как развеять уныние своего хозяина. Принц постоянно вызывал его, чтобы обсудить проблемы Его Высочества.

– Чолмондели, – раздраженно вещал он, – я разочарован во всем. Мой отец лишил меня права, дарованного каждому англичанину, сражаться за свою страну. Я предложил свою службу, мне отказали. Я подчеркивал, что у меня шесть братьев, которые могут заменить меня, если я погибну в бою. А каков ответ! Нет! Нет! Всегда одно и то же. Уже не в первый раз я предлагаю пойти сражаться за мою страну, а мне отказывают в этой чести.

– Как принц Уэльский, Ваше Высочество…

– Я знаю, что вы собираетесь сказать, Чолмондели. Как у меня язык поворачивается? Да, я наследник трона. Правда и то, что состояние моего отца… прискорбное. Но у меня есть братья.

– Но Ваше Высочество – принц Уэльский.

Ну да он призвал Чолмондели говорить не о войне, а о любви.

– Лишен моих прав, как англичанин и как муж. Да, мой дорогой Чолмондели, как муж. О, я не имею в виду эту особу, на которой меня заставили жениться, я говорю о моей дорогой жене, Марии Фитцгерберт, у которой я не могу добиться успеха… никакого успеха.

– Я надеюсь, что у вас все впереди, Ваше Высочество.

– Впереди! С тех пор как я оставил Каролину, я пытаюсь убедить Марию вернуться ко мне. Она всегда отвечает «нет».

Чолмондели погрузился в размышления. Была ведь еще леди Джерси, возможно, Мария не вполне уверена, что эту связь принц разорвал. Но он не терпит напоминаний о том, что он хочет забыть.

– Я не думаю, Ваше Высочество, что леди будет сопротивляться вам чересчур долго.

– Пока что сопротивляется. Я послал ей копию завещания, которое прилюдно подписал. В нем я оставляю все, что имею, ей, я называю ее моей дорогой женой, моим вторым «я», потому что это как раз то, что я испытываю к Марии.