Спасали семью мама и папа: пенсию пока что выплачивали без задержек. У мамы пенсия была смехотворная, у отца – отставного военного – побольше, но самое главное, были их пенсии всегда вовремя – как то самое яичко ко Христову дню!


Новую работу Аня искала ближе к дому, чтобы меньше тратить на дорогу времени и денег – на транспорте можно было немного экономить и то и другое. К тому же и ходил транспорт так, что до города проще было добираться пешком – дешево и надежно. Но далеко!

Можно сказать, что ей повезло неслыханно – место администратора в турагентстве «Парамон-тур», которое занимало центральную часть дворца, освободилось случайно. Туризм только-только начал вставать на ноги, и Ане совсем не улыбалось отправиться в ближайшее время в турпоездку за счет фирмы, но перспективы просматривались интересные, и генеральный директор «Парамон-тур» Сева Парамонов щедро раздавал своим «девочкам» обещания:

– Девочки, давайте сейчас повкалываем, как лошадки, зато потом будем в шоколаде!

– В молочном с орешками? – ехидно спросила Парамона его секретарша и по совместительству любовница Светка.

– В пористом! С пузырьками! – осадил ее директор, и Светка прикусила язык. За границу всем хотелось, хотя бы в Финляндию, поэтому все готовы были повкалывать.

«Парамон-тур» занимал две маленькие комнатки во дворце – арендовал их у какой-то не известной никому авиационной компании «Императрица Екатерина». Странная это была авиакомпания. Своих самолетов у нее не было, авиабилеты она не распространяла, зато дворец получила в аренду на сорок девять лет, а поскольку компании помещения были без надобности, то она под свою крышу пускала всех, кто просился. В итоге «Парамон-тур» соседствовал с полиграфической конторой, шлепавшей визитки и буклеты, хитрыми фармацевтами, которые в условиях полной антисанитарии развешивали по фунтикам сомнительного качества порошки и пилюли, массажным салоном, где, похоже, не только вправляли кривые позвонки, но и еще кое-что, судя по веселому девчачьему визгу по вечерам.

В общем, сплошные рога и копыта, под стать «Императрице Екатерине», которая никуда не летала, зато имела пузатого генерального директора Амирханова. Абдулла Араз-оглы был гражданином не то Турции, не то Ирана. Толком о нем никто ничего не знал, да и видели только избранные пару раз, когда «оглы» приезжал посмотреть дворец. Он цокал восхищенно языком и любовно похлопывал по стенам. Как рассказал по большому секрету своим девочкам Сева Парамонов, «оглы» собирался устроить в большом Стрельнинском дворце большое казино.

Это в одной половине. А в другой – апартаменты для богатых турков, которые будут прилетать в Петербург рейсами авиакомпании «Императрица Екатерина» поиграть вдали от родины, которая решила выпереть со своей территории все игорные заведения.

А пока на месте будущего казино стояли развалины многострадального дворца, Амирханов занимался пиаром будущего проекта.

– Будем привлекать к себе внимание! – мудро изрек Абдулла и повелел готовить большую «дискотэку». – Проведем ее белой ночью на балюстраде, – не то турок, не то еще кто тщательно выговорил незнакомое слово. – Байкеров позовем, пусть катаются! Шуму на весь город наделаем!


Владелец мифической авиакомпании пролетел на том, что наделал шуму раньше времени. Слухи о дискотеке, которую новые хозяева дворца собрались провести на разваливающейся от времени балюстраде, а в парк запустить байкеров, быстро распространились по Стрельне и достигли ушей страстных защитников истории поселка, которые буквально восстали против такого глумления над умирающим дворцом.

В офис авиакомпании «Императрица Екатерина» зачастили делегации от возмущенной общественности. Первый раз «оглы» Амирханов вышел к народу выслушать претензию. Он лениво ел спелый помидор, сок от которого стекал у него по пальцам и капал на белые туфли стоимостью не меньше чем сто долларов.

– Чево нада? – нагло спросил «оглы», проглотив остатки помидора и стряхнув сок с пальцев.

Общественники передали Амирханову петицию, он глянул в нее, сложил листы пополам и, не прощаясь, ушел. Больше он в переговорах с представителями общественности не участвовал, а к дискотеке подчиненные «оглы» начали готовиться серьезно.

Перво-наперво в полиграфической конторке изготовили пригласительные билеты: на черном глянце силуэт дворца, тисненое золото букв и голограмма в углу картонки. Такая полиграфия стоила огромных денег, но Амирханов денег не жалел.

Вторым номером программы значилась музыка. Тут не пришлось ломать голову: нашлась компания «Банан и братья Кукушкины», которые специализировались на подобных мероприятиях. Аппаратура у них была такая, что звук от нее должен был долетать как минимум до Смольного. Правда, специалисты, которые оборудование устанавливают, осмотрев место будущей дискотеки, с сомнением сказали:

– Вы не боитесь, что от наших децибелов ваши стены рухнут?

Амирханов в ответ только ухмыльнулся.

А может, именно это ему и нужно было?!

Истинных планов этого бизнесмена никто не знал. Про казино было рассказано лишь немногим посвященным. Было ясно только одно: папе турецкоподданному плевать на дворец, плевать на то, что все рухнет, и на то, что это небезопасно для людей.


Ане было жаль дворец. Она относилась к нему не как к заброшенному памятнику культуры. Он был для нее больше чем просто памятник. Она ходила по его коридорам и переходам ночью, встречалась с настоящим хозяином дворца. Ну, не нос к носу, но то, что той ночью привидение слышало, о чем они шептались с Ильей, это абсолютно точно. И пусть это для кого-то была лишь легенда.

А при Амирханове от этой легенды ничего не осталось.

Говорят, что царственное привидение из дворца исчезло…


За день до той злополучной дискотеки Аня встретилась со своей приятельницей – учительницей истории из местной школы Галей Прокофьевой. Разговорились. Галя спешила на какое-то заседание.

– Да не заседание даже! Мы занимаемся дворцом. Вот сейчас понесем заявление в милицию. Как думаешь, поможет?

– Не знаю… А что милиция может?

– Ань! «Аполитично рассуждаешь!» – спародировала Галя героя старого фильма. – Мы ведь не просто так! Обосновано все. И потом… Мы решили, что если в РУВД откажут, то мы дальше пойдем. Мы – общественность, Ань. И если мы ничего делать не будем, то кто будет?!


Дворец от желающих потанцевать охраняли омоновцы. Хватило десятка здоровых парней и распоряжения начальника РУВД, на которого большое впечатление произвела строчка в каком-то длинном документе, скрепленном тремя десятками печатей: «Объект находится под охраной ЮНЕСКО». Ну и возбужденные защитники дворца с уже готовой жалобой губернатору и президенту на случай, если глава РУВД не предпримет никаких мер по охране этого самого объекта, – их тоже нельзя было игнорировать. Он трезво рассудил, что с общественностью лучше не ссориться, а с Амирхановым ему детей не крестить.

Аня в этот вечер тоже была там, у дворца. Все видела, все слышала. Для нее было большим откровением то, что столько людей встало на защиту памятника. Нет, она, разумеется, тоже была двумя руками за, но вот сама бы вряд ли когда-то стала бы участвовать так активно в общественной жизни. Ей эта общественная жизнь еще с детского сада надоела.

К защитникам дворца она примкнула потому, что для нее все, связанное с ним, было дорого, а вот «оглы» Амирханов был ей абсолютно безразличен. Хотя нет! Не безразличен. Хитрый жук этот «оглы», хапнувший по случаю дворец, да еще и решивший развалить его окончательно, был ей противен. А вот люди эти, восставшие против Амирханова и его дикой затеи, Ане очень нравились. Особенно их главный – его Аня легко выделила из толпы. Предводитель! Ему все дамы в рот смотрели – и молодые, и не очень! И даже если бы не было вооруженных омоновцев, с таким предводителем защитники дворца запросто смогли бы перекрыть все подходы к балюстраде.

Вообще все прошло достаточно спокойно. Компанию, которая отвечала за музыкальное оборудование, отправили восвояси еще днем, чуть позже завернули диджея и ведущего, а тем, кто пришел на дискотеку, популярно объясняли по «матюгальнику», что мероприятие отменяется. Особенно настырных посылали к господину Амирханову, а если кто-то не понимал, то намного дальше – на известные русские буквы.

Байкеров на подъезде к дворцу остановили посты ГАИ. Самому главному в рогатой немецкой каске и в драных кожаных штанах объяснили все как надо, и он на богатом и могучем наречии, в котором не было ни одного печатного русского слова, доложил своим собратьям, что «оглы» всех надрал и что надо заворачивать салазки в обратную сторону.

Парни из ОМОНа были злы и на Амирханова, и на безбашенных байкеров, и на желающих потрясти костями, и на ярых защитников памятника архитектуры. Теплый июньский вечер они вынуждены были проводить на развалинах дворца, объясняя прыщавым тинейджерам, что они приперлись не туда и свои деньги потратили напрасно: вряд ли Амирханов будет возвращать их кому-то.


После несостоявшейся дискотеки защитники дворца отправились на берег залива, где вдали от любопытных глаз тихонько отпраздновали триумфальную победу над господином Амирхановым. Из напитков была водка, противная и теплая на вкус. Из закуски – зеленые яблоки, которых нарвали за ближайшими кустами, где ушлые огородники уже давным-давно заняли ничейную землю и развели незаконно сады-огороды.

Водку пили из складного пластикового стаканчика, который передавали по кругу. Аня, когда очередь дошла до нее, замотала головой: «Не пью!», но получила в бок от Гали, которая и привела ее в свою компанию:

– Пей! Не ломайся! Было б тут что пить…

Аня зажмурилась, сделала глоток и чуть не задохнулась. «Фу! Какая гадость!» – подумала машинально, передавая стаканчик приятельнице.

Она с удовольствием грызла после водки кислющее зеленое яблоко, от которого сводило челюсти, и слушала, о чем говорит тот, главный, который командовал на баррикадах у дворца.