— Подружка, ты — художник. А художники создают, а не решают проблемы. А сейчас моя главная проблема — это ты. Перемести свой зад отсюда в зал и посмотри, как все выглядит снаружи.

Карен знала, что никогда лучше не спорить с Дефиной. Сейчас этого явно не стоило делать. Они обе были измотаны до предела, и Карен решила не натягивать вожжи. Она вышла из раздевалки вдоль крыла импровизированного подиума, который соорудил Кейси, и села рядом со своей матерью, Лизой и Стефани. Карл, который пришел на демонстрацию нарядов Карен, чтобы делать прически моделям, сидел тремя рядами дальше и трепался с Кейси. На просмотре было еще с пару десятков людей: некоторые из них делали пометки в своих блокнотах. Но на этом этапе демонстрации все ее участники устали, а некоторые даже зевали. Большинство из них не спали всю ночь, перешивая подолы и выпарывая наметки из швов. Карен настаивала на том, чтобы провести черное и белое шоу одновременно. Надо было убедиться, что модели будут точным отражением друг друга во время настоящей, разделенной демонстрации моды. Но она недооценила, как трудно девушке добиться полного соответствия стилю другой модели. Тангела и Мария, с которых начинался и которыми завершался показ одежды, казалось, нарочно делали прямо противоположное тому, что требовалось. Если одна двигалась плавным круговым ходом, то другая маршировала, как робот. Если одна двигалась в стиле буги-вуги, то другая выступала мягкой, скользящей походкой.

Карен сидела молча рядом с матерью и сестрой. Тифф отказалась прийти на репетицию. Арнольд долеживал в больнице — завтра его должны были выписать обратно домой. С ним было все в порядке, когда она ему звонила. Как только Лиза и Белл услыхали о контракте и получили свидетельства о своей доле участия, у них проснулся живой интерес к происходящему. Сейчас они внимательно наблюдали за демонстрацией различных образцов модной одежды в белом и черном вариантах. Оценивая образцы искоса и склонив голову, Карен была довольна производимым ими впечатлением, но презентации не хватало блеска. Проклятье! Когда ей наконец удавалось довести эскиз наряда до желаемого состояния, обязательно или качество его исполнения, или его представление моделью было неудачным. Но исполнение должно быть не хуже замысла, потому что потенциальные покупатели и представители прессы будут уже перенасыщены десятком демонстрационных показов, проведенных в течение Недели моды. Большинство из них к тому времени уже проведут неделю в Милане на просмотрах Армани, Версаче и других великих итальянских модельеров. Поэтому, чтобы иметь успех, парижская коллекция должна смотреться блистательно. Великое шоу должно создавать волшебную, сказочную страну, в которой даже самый прожженный журналист и наиболее несговорчивый покупатель не смогут противостоять искушению. То, что они видели сейчас, было очень далеко от этого идеала.

Сказочными были шоу Вивьен Вествуд. Такими были и шоу Джона Делано, а иногда и Джин-Пола Голтиера. А то, что их одежда при этом не всегда была пригодна для носки, не имеет большого значения. Она оригинальна, восхитительна, остроумна и забавна. И только потом, после восторженных отзывов прессы, оптовики обнаруживают в демонстрационных залах совсем другие коллекции — коллекции одежды, которую их клиентура будет действительно покупать и носить с удовольствием. Но на демонстрации главное — настроение, хореография и некоторое преувеличение. Даже посредственная коллекция может получить восторженные отклики, если ее показ проведен энергично, на высокой ноте и девушки-модели продемонстрировали ее как единое целое. Чтобы получить от модели максимум того, что она может дать, Карен никогда не просила ее демонстрировать то, что ей не нравится. В противном случае они все равно сделают что-нибудь не так и провалят образец. Точно так же миссис Круз распределяла работы по пошиву одежды соответственно предпочтениям швеи. Некоторые из них предпочитали простые линии, другие — плиссировку. Просматривая сейчас коллекцию, Карен была уверена, что она «сработает» — она может оказаться лучшим ее шоу. Но ее никто не заметит, если девушки не соберутся и не покажут все, на что они способны. Карен вздохнула.

Дефина вышла из-за кулис посмотреть, какое впечатление производит демонстрация моды из зрительного зала. С угрюмым видом она встала около кресла Карен. Подошел Карл и занял кресло позади них. На подиум вышла одна из моделей, демонстрирующая выходной ниспадающий наряд. Но по лицу девушки можно было подумать, что это уголовница из пригорода. Одежда была прекрасна, на модели она сидела великолепно, но девушка, надувшись, смотрела под ноги и вела себя неуклюже и неловко.

— Не слишком ли? — спросил Карл, обращаясь к затылкам впереди сидящих, — Вы задумали этот наряд для Эми Фишер?

— А ты хотел для Мэри Джо Бутафуцо? — огрызнулась Дефина, надув губы. — Забавно, что до того, как ей прострелили голову, она была влюблена в Джоя.

Она повернулась к Карлу и, понизив голос, предупредила:

— Чью-то еще голову могут прострелить, если ее владелец вовремя не заткнется. Я не думаю, что в данный момент Карен нуждается в критике.

— А кто критикует?

— Извини, я, должно быть, ошиблась, но мне показалось, что это ты, — сказала она со всепрощающей улыбкой.

И, слегка отвернувшись от жалкого зрелища, но не спуская цепкого взгляда с моделей, чтобы разрядить обстановку, добавила:

— И вот что, Карл, раз уж речь зашла об Эми Фишер, то что получится, если скрестить Джоя Бутафуцо с выпускником Гарварда?

Карл невинно повел плечами, он не знал, чего от него хотят.

— Нед Кеннеди, — сказала в ответ Дефина и пошла через зал за сцену.

Карл возмутился.

— Эй, так нечестно! — крикнул он. — У Кеннеди было достаточно трагедий, чтобы…

— Избавь меня… — отмахнулась Дефина, не останавливаясь.

Белл повернулась к Карен и похлопала ее по руке.

— Ну, — сказала она, — это лучшее, что ты могла сделать.

Единственное, чего не хватало Карен, — это остроумных подначек матери. Зачем только она решила пригласить Лизу на репетицию? Пожалела за провал организованного ею bat mitzvah? Но зачем та позвала Белл? Почему все идет не так, как надо?

— Спасибо, мама. — Карен задохнулась от собственного сарказма, который, однако, Белл пропустила мимо ушей. — Не так уж и много сделано, — добавила она. — А бывало и того меньше.

— А иногда даже меньше, чем меньше. По крайней мере, ты подобрала смазливых девочек, — сказала Белл.

Отчаяние было написано на лице Карен.

— Проблема не в одежде. Проблема как раз в этих девочках, в моделях, — сказала она Белл.

Но почему ей хотелось оправдываться перед матерью или объяснять ей что-либо — было выше ее понимания. Сейчас будет последний номер, завершающий демонстрационный показ — свадебное платье невесты. Вышли Мария и Тангела. Тангела — в сверкающе белом, а Мария в строгом черном одеянии. Оба платья были просты, как монашеская одежда, выполнены из чудесной альпаки, но общее впечатление меняла широченная кружевная накидка на почти религиозно-аскетичных прическах девушек. Кружева создавали ореол не только вокруг голов моделей, но и вокруг всего их облика. И это было оправданно. Наряд производил сказочный эффект, особенно черное платье — в контрасте с бледной кожей Марии и ее волосами цвета воронова крыла. Даже Кейси и Мерседес, взращенные на моде, — и те задохнулись от восхищения при виде двух моделей, которые на этот раз действовали в унисон. Они знали, что они восхитительны, и шли по демонстрационной дорожке с вызовом и блеском. Вот такого настроения нужно добиться Дефине и от других моделей. Просто необходимо. Да, думала Карен, все может и должно сложиться вместе. Теперь им только надо разложить все это шмотье по порядку, упаковать, отправить, протащить сквозь таможню, затем распаковать и выгладить, снова рассортировать, но теперь уже для решающего шоу — тогда она сумеет добиться триумфа.

— И это все? — спросила Белл. — Я думала, что ты закончишь свадебным нарядом.

— Мама, это и были свадебные наряды, — объяснила Лиза.

— Черные? Для невесты?

— Трюффо сделал черный свадебный наряд много лет назад, — сказала Дефина.

— И кто же покупает такую одежду? — спросила Белл.

Карен собралась было ответить, что Трюффо был режиссером, а не дизайнером, и что Дефина говорила о кинофильме, но вовремя передумала. Что пользы от ее объяснений? Ей неожиданно припомнился случай, который произошел лет двадцать назад, когда Белл вернулась из своего очередного похода по магазинам с двумя блузками, купленными для Карен. Одну из них Карен надела к обеду. Когда она села за стол, то Белл спросила:

— В чем дело, тебе не понравилась другая?

И тут из-за сцены раздался вопль. Это был визг Тангелы на фоне автоматной очереди испанских ругательств Марии. С бьющимися сердцами Кейси, Карен и Мерседес бросились за сцену, но опоздали. Девушки хлестали друг друга. Карен наблюдала, как Тангела сорвала кружевную накидку с Марии и разодрала ее. Казалось, что вместе с накидкой она сорвала с нее и волосы. Крик перерос в истошный визг, который удалось остановить лишь тогда, когда между девушками появилась крупная фигура Дефины. Подобно сказочному громиле-маньяку, только в женском варианте, Дефина схватила обеих моделей в борцовский захват замком и вывернула им руки за спину кренделем. Карен показалось, что материя треснула по швам. Она надеялась, что только по швам. Ей не хотелось бы ни разодранной на части альпаки по девяносто баксов за метр, ни разодранных девушек. Дефине удалось удержать под контролем их тела, но не их языки.

— Puta! Diabola! — визжала Мария. — У тебя больше выходов, чем у меня. Это все твоя маменька. Я не подбиваю свои туфли. Я не магазинный манекен.

Ясно, что Мария завидовала тому, что Тангела демонстрировала больше нарядов, чем она и все остальные девушки. И столь же ясно, что Тангела сделала замечание Марии, что та не подбила взятые напрокат туфли с тем, чтобы гарантировать их сохранность при возвращении в магазин. Остальное понять было трудно, но эпитеты в ответах Тангелы были понятны не только Карен.