Карен встала из-за стола, выбросила обломки карандаша в мусорную корзину, пошла за сумочкой, достала из ее секретного отделения две фотографии и внимательно посмотрела на изображенную на них серьезную девочку. Помедлив, она убрала снимки на место. Джефри был прав. Возможно, поиски матери этого ребенка и разворошат банку с червями.

Но это не сегодня утром. Должна быть дисциплина. Долгим опытом Карен развила мускулы своей активности и научилась держать зад приклеенным к рабочему месту до тех пор, пока не добьется результата. Но по такому же долгому опыту она знала, когда эти усилия оказываются напрасными. Сейчас как раз второй случай. Ее уверенность в себе поколеблена. Ей приходилось признаться, что она не в той форме, чтобы сделать действительно классную работу, которая необходима для подготовки шоу.

— Тетя Карен!

Карен была рада, что прервали ее упаднические размышления. В приоткрытую дверь высунулась голова ее племянницы, старшей дочери Лизы.

— Стефани! Ну вот, добралась до города в целости и сохранности! И готова приступить к работе? — подавив охватившее ее отчаяние, Карен бодро приветствовала племянницу.

Боже! Как могла она забыть о ней? Сегодня первый день работы Стефани в качестве интерна. Но ни Кейси, ни Джефри так и не придумали ей занятие. Можно определить ее в помощницы Жанет копировать фотографии. Но это такое тоскливое занятие… Карен хотела бы подыскать для племянницы работу получше, но за другими заботами просто забыла о девочке.

Она посмотрела на Стефани. Девочка была действительно хороша собой. У нее был тот естественный, очаровательно-свежий цвет лица, который потом невозможно восстановить никакой косметикой. Только молодость и здоровье дают такой результат. И похоже, что у нее совершенно точный восьмой размер. Карен на минуту призадумалась. Точный восьмой? Если так, то она годится для примерочной модели.

На Седьмой авеню существовало два типа моделей: для примерочных работ, необязательно молодые и красивые, потому что их тела использовались только как манекены и со сделанного по ним раскроя все остальные размеры получались простым добавлением или вычитанием нужного числа дюймов. Правильность размера была чрезвычайно важна, и поэтому хорошая примерочная модель с правильными пропорциями имела надежную и хорошо оплачиваемую работу. Сюзан Жордан сейчас за сорок, но у нее все еще прекрасная фигура. С ней работают три модельера из пятьсот пятидесятого дома на Седьмой авеню. Ее мнение о том, что хорошо и что плохо, может загубить дизайн или создать прекрасную репутацию — но при этом ее не выпускали на демонстрацию одежды.

Неверная примерочная модель могла загубить всю коллекцию. В начале своей карьеры Ральф Лорен работал по дизайну для своей жены Рикки. Он нанял в качестве модели для разработки своих рубашек Буффи Брителлу — невысокую девушку с размерами Рикки. Когда по его раскроям были сделаны другие размеры, то оказалось, что рубашки не подошли ни одной женщине, чьи пропорции не совпадали с пропорциями Буффи. А вот Тангела имеет совершенные пропорции, и она может неплохо зарабатывать в качестве примерочной модели, но ей хочется большего.

Другой тип моделей — демонстрационный, иногда используемый для модных шоу. Это — привлекательные молодые девушки, не обязательно с идеальными пропорциями, но с хорошей осанкой и обаянием. По опыту проведенных показов одежды Карен знала, как много зависит от выбора девушек для презентаций. Хорошенькие модельки могли творить чудеса: они могли сделать так, что плохой дизайн смотрелся бы прекрасно, а старье выглядело новинкой. Вот почему популярные модели могут зарабатывать столько, сколько они хотели.

Карен глядела на племянницу оценивающим взглядом. Подойдет ли? Надо попросить миссис Круз снять с нее мерки. Стефани не хватает той уверенности и настроя, которые нужны для демонстрации одежды, но для примерочной модели она подойдет. Может быть, в найме Стефани определяющим было совсем не желание сделать благодеяние или стремление пристроить родственницу, а просто она подсознательно чувствовала, что девочка может оказаться полезной. Но что делать с ней сейчас? Это ее первое утро здесь, и тете следовало бы позавтракать с ней или по крайней мере познакомить с местом будущей работы. А у нее просто нет времени для этого. Карен поглядела на часы. Она уже потеряла больше часа драгоценного времени для работы над дизайном. Она задумалась: может быть, Жанет уже пришла? Карен позвонила секретарше и с облегчением услышала ее низкий, немного в нос голос по интеркому.

— Не могла бы ты зайти ко мне? — попросила она Жанет, улыбаясь Стефани.

Жанет возникла за спиной девушки.

— Стефани, ты ведь знакома с Жанет, не так ли? Жанет, отведи в моем распорядке дня с полчаса утреннего времени для Стефани. А пока, не могла бы ты познакомить ее с обстановкой? Потом отведи ее к миссис Круз, чтобы та сняла ее размеры. — Затем она небрежно добавила, обращаясь к племяннице: — Может, ты поможешь в примерочной? О'кей, Стефани?

Девушка кивнула в знак согласия. Ее глаза стали совсем круглыми. Карен улыбнулась.

— Ты побудешь утром и днем с нами в демонстрационном зале. Посмотришь, как я работаю с Тангелой. Она расскажет о нашей работе, объяснит, что мы делаем, согласна?

Стефани опять кивнула, и Жанет вывела ее из комнаты.

Карен посмотрела на испорченные страницы блокнота, вырвала их и выбросила. На мгновение она прикрыла глаза, затем взяла карандаш и снова уставилась на блокнот. Нет, она знала — ничего не получится.

За многие годы Карен выработала ряд приемов, вызывающих вдохновение. Она просматривала книги о модах или альбомы картин и таким образом почерпнула много идей из одежды эпохи Возрождения. Иной раз она выходила на улицу и проходила десятки кварталов, вглядываясь в прохожих и их одежду. Ее интересовало, что на них надето и как люди носят свою одежду. Ужасное или уродливое порой вдохновляло даже сильнее, чем красивое; идеи Карен порой отталкивались от ошибок людей. Иногда она шла в тренировочный класс. Когда она начинала двигаться, активизировалась другая часть мозга, и появлялись реальные образы. В другой раз она заходила в чулан для того, чтобы увидеть, чего там нет, а не что там находится. Трудно, но полезно заполнять пустующее пространство, воображать то, что тебе нужно, а не то, что у тебя есть. Она обнаружила, что так иногда можно найти ключ к наиболее важной части в замысле дизайна одежды. Длинная джинсовая юбка, которую она создала пять лет назад, появилась в результате разглядывания чулана, а теперь она стала классикой. Так же было с платьем из плащевки и жилеткой с десятью карманами, да и другим именным барахлом из хлопчатобумажной ткани. Если все эти приемы не удавались, то она шла с Дефиной по магазинам. Они много смотрели, болтали с продавцами и наблюдали за другими покупателями.

Может быть, сейчас это тоже даст ей начальный толчок к творчеству. После спора с Джефри она не могла заснуть несколько часов подряд и теперь чувствовала такую усталость, как если бы проработала целый день. Она не могла позволить себе расслабиться. Ей нужно подготовиться к встрече с представителями из Norm Со, да еще это вечное беспокойство с новой коллекцией для парижского шоу. А ведь еще междугороднее шоу, назначенное в Бонуитсе, и обед с репортером из журнала «Женская одежда»! Но хуже всего — основное интервью в телевизионном шоу этой Эл Халл. Карен уже вымучила из себя кусок интервью для специальной программы Барбары Уолтер, но это интервью должно длиться целый час. Идея Мерседес продолжить презентацию Приза Оукли воплощается.

Жанет, которая была молода и робела перед Карен, помешкала перед дверью, затем робко постучала и просунула голову.

— Я хотела напомнить вам, что миссис Парадиз и Элиза Эллиот придут сегодня опять.

Черт! Элиза Эллиот — звезда первой величины эпохи Одри Хепборн — опять вернулась к работе с режиссером Ларри Кошраном. Теперь они собираются пожениться. Тот факт, что жених на тридцать лет моложе ее, стал предметом пересудов как в Голливуде, так и в Нью-Йорке, хотя они много повидали на своем веку. После того как они вместе проработали столько лет, Ларри вбил себе в голову сделать из Элизы честную женщину. Однако Элиза — знаменитость двух поколений — отлично знала, что их супружество превратится в цирк для любого фотографа, который сможет до них добраться.

Она обратилась к Карен за помощью, которую не так-то просто было оказать. Элизабет Эллиот знала о нарядах все, что о них можно знать, и очень определенно настаивала на своем. Да и с деньгами все было не так просто: несмотря на свое богатство, Элиза считала все до копейки. Как все знаменитые красотки, она огорчалась потерей ясности глаз и свежести лица и теперь пыталась в последний раз добиться совершенства. На примерках она доводила Карен до белого каления.

О Боже! Каждый раз, когда она поминала Бога всуе, Жанет — ревностная католичка из Бронкса — съеживалась. Главным достоинством ее церковно-приходского школьного образования было умение писать — она была единственной из «девочек» до тридцати, кто мог похвастать этим умением. Монашенки, оказывается, могут научить и еще чему-то, помимо замаливания грехов. В частности, они развили в Жанет достаточно смирения, чтобы та могла справиться с вечными изменениями в распорядке рабочего дня для Карен. Да, сестры Пресвятой Богородицы натаскивали ее неплохо! Лучше бы подготовили ее к сложностям жизни.

— Вы хотели изменить время приема? — спросила Жанет. — Я предупреждала их, что время назначено лишь приблизительно. Мне сказали, что они могут подстроиться под обстоятельства.

Это была ложь. Элиза Эллиот может подстроиться под обстоятельства, как железобетонная панель — прогнуться. Утонченно образованная, очаровательная, изящная, прекрасная, но все равно железобетонная.

— Нет! — сказала Карен. — Пусть приходят, как назначено.