Тем не менее женитьба на богатой наследнице имела одно преимущество: она убедила кредиторов, что долги будут погашены. Они прекратили требовать немедленной оплаты и выражали согласие продлить сроки. Чувствуя ответственность перед сестрой, он продал всех лошадей из отцовской конюшни, а также тех, что принадлежали ему самому. С помощью своего адвоката он вложил капитал во все, от чая до алмазной шахты. С чая и некоторых других вложений он получил приличный доход, но, поскольку Люсьен не умел отличать качественные алмазы от поврежденных, то свои прибыли на шахте он потерял.

Разочарованный тем, что все придется начинать сначала, Люсьен выпил слишком много бренди и рассказал обо всем своему новому слуге. Гастингс терпеливо объяснил пьяному хозяину достоинства различных драгоценных камней и способы распознавания камней с изъяном. Даже в нетрезвом состоянии Люсьен смог оценить, насколько обширны познания Гастингса. На следующее утро, избавившись от дикой головной боли, Люсьен предложил слуге удвоить плату с условием, что тот научит его всему, что знает сам.

Камердинер согласился, и Люсьен начал изучать драгоценности с таким же усердием, с каким когда-то гонялся за удовольствиями. За год он стал знать намного больше, чем большинство ювелиров с Бонд-стрит. За два года, выгодно продавая и покупая камни, Люсьен скопил небольшое состояние. Вот тогда у него появилась блестящая мысль.

Большая часть денег от драгоценностей поступала с того момента, когда качественные алмазы превращались в ювелирные изделия. Снова пошли в ход связи Гастингса, поскольку он знал владельцев сомнительных торговых предприятий в Ист-Энде, которые были рады возможности внести нечто новое в свой бизнес. Люсьен убедился, что платит своим новым помощникам достаточно, так что у них не возникало желания воровать у него. К его удивлению, они оказались вполне порядочными.

Как только все наладилось, Люсьен анонимно купил один из самых крупных ювелирных магазинов на Бонд-стрит, зная, что тот ведет дела с самим принцем-регентом. Сделка прошла почти незамеченной, поскольку прежний владелец остался в магазине управляющим.

Так как Люсьену приходилось заботиться о репутации сестры, он тщательно скрывал, что занимается таким низменным делом, как торговля, хотя спокойно признавался в том, что интересуется драгоценными камнями. Вскоре все в свете знали, что у герцога Уэксфорда страсть к драгоценным камням. То, что осуждалось как способ зарабатывания денег, одобрялось, если служило лишь развлечением. Люсьен часто узнавал о людях, попавших в трудное положение и заинтересованных в продаже своих фамильных драгоценностей.

Министерство внутренних дел завербовало его благодаря этому мнимому хобби. Когда началась война, Люсьен хотел пойти в армию, но его герцогский титул был обстоятельством, удержавшим его в Англии.

Случайно встретившись с одним коллекционером, Люсьен узнал о проходящем неподалеку от Лондона нелегальном аукционе драгоценностей, доходы от которого шли на поддержание армии Наполеона. Репутация коллекционера сослужила ему хорошую службу, и если бы он побывал на распродаже, смог бы узнать имена тех, кто стоял за этими мерзкими планами. Люсьен вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он уже не раз выполнял подобные поручения, и всегда ему сопутствовала удача. Досадно было бы, если бы на этот раз все сложилось иначе.

Именно в этом истинная причина того, что он сомневается, стоит ли уезжать из Роузмонта, решил Люсьен и почувствовал облегчение. Дело вовсе не в Арабелле, а в желании успешно выполнить задание. А для этого ему необходимо лучше понять механизм контрабандных операций в Йоркшире. Люсьен посмотрел на графин прекрасного коньяка, который тетя Эмма заботливо поставила в его комнате. Графин резного хрусталя сверкал тысячами разноцветных искр, отбрасывая блики на ковер.

Возможно, ответ был гораздо ближе, чем думал Люсьен.

– Вы выглядите расстроенным, ваша светлость, – сказал Гастингс. – Совсем не похожи на себя. Обычно вы веселее.

Люсьен удивленно выгнул бровь.

– Мне необходимо встретиться с Мамфердом. Ради этого я приехал в Йоркшир.

Слуга помолчал, убирая в шкаф плащ.

– Мне поехать в «Красный петух» и найти его? Люсьен провел рукой по своей повязке, не сводя глаз с графина.

– Нет, я не хочу, чтобы ты рисковал. Ничего страшного, если мы подождем еще денек. Это время поживем в Роузмонте.

– Очень хорошо, ваша светлость. – Гастингс закрыл дверцу гардероба. – Можно вас попросить воспользоваться этой возможностью и написать мисс Деверо?

Поморщившись при упоминании имени сестры, Люсьен все-таки кивнул.

– Я пишу ей каждую неделю. – Лайза будет в ярости на него за то, что он исчез, оставив ее на попечении не слишком ласковой тети Лавинии.

– Очень хорошо, сэр. Надеюсь, вы простите мне мою навязчивость, но ваша сестра специально поручила мне напоминать вам о вашем обязательстве при каждом удобном случае.

Это на нее похоже. Тому, кто возьмет замуж волевую и слишком независимую Лайзу, будете с ней нелегко.

Слуга открыл чемодан и вынул оттуда письменный прибор.

– Мисс Деверо боялась, что вы забудете о ней сразу же, как только отправитесь в путешествие. Я взял на себя смелость заверить ее, что такого не произойдет.

– Конечно, не забуду, – проворчал Люсьен, поднимаясь на ноги и поправляя перевязь, которая поддерживала его раненую руку. – Она слишком много хлопочет, стараясь устроить мои дела, так что забыть о ней невозможно.

– Очень хорошо, ваша светлость. Я позабочусь о том, чтобы в вашей комнате были бумага и чернила. – Слуга взял письменный прибор и выскользнул за дверь.

Люсьен задумчиво посмотрел ему вслед. Его терзали догадки. Он был готов дать голову на отсечение, что между теми, за кем он охотился, и Роузмонтом существовала какая-то связь. Значит, Арабелла тоже втянута в это дело, независимо от того, знает она о том или нет. Люсьен провел ладонью по свежевыбритому подбородку. Возможно, ему стоит договориться с хозяйкой о еще одном визите, только на этот раз он будет твердо держаться в рамках приличий.

Люсьен поправил узел галстука, размышляя о том, какие тайны скрываются за этими обманчиво невинными глазами. Ему доставило бы удовольствие разгадать их. Это было бы удовольствием и сражением одновременно, учитывая их печальный опыт в прошлом.

Однако у него есть союзники. Напевая себе под нос, Люсьен взял с подноса стакан отвара и пошел к окну. Он высунулся из окна, дрожа от прохладного вечернего ветерка. К его облегчению, в саду никого не было. Он вылил жидкость на особенно крепкий розовый куст, поставил стакан на подоконник и направился к двери.

Арабелла перевернула страницу бухгалтерской книги и подавила вздох. Она надеялась погрузиться в море цифр и отогнать мысль о встрече с Люсьеном, но ничего не получалось. Поработав час, она с шумом захлопнула книгу. Напротив сидел Роберт и, выстукивая дробь на подлокотнике своего кресла, рассеянно смотрел на портрет капитана. Звук раздражал Арабеллу, но она была рада видеть, что Роберт не хмурится, как обычно. Судя по виду, он был погружен в мысли, в глазах его вспыхивали странные огоньки. Отворилась дверь.

– Мистер Франкот, – чопорно доложила миссис Гинвер.

Высокий мужчина, аккуратно одетый в зеленый сюртук и нежно-оливкового оттенка жилет, внезапно остановился на пороге, увидев сидящего у камина Роберта.

– А, мистер Хадли! – Он говорил громко, как будто паралич поразил не ноги, а уши Роберта. – Как вы себя чувствуете в такой холодный зимний день?

Арабелла прикрыла глаза. Сколько она ни намекала, мистер Франкот не понимал, что его вычурная манера разговаривать приводит Роберта в ярость.

Роберт повернулся к сестре и сказал так же громко, преувеличенно отчетливо произнося слова, так что это прозвучало поразительно похоже на манеру говорить мистера Франкота:

– Если ты не против, дорогая сестра, я навещу наших тетушек. – Роберт сам выкатил кресло из комнаты, даже не взглянув в сторону адвоката.

Дверь захлопнулась, и лицо мистера Франкота перекосилось.

– Я обидел его?

– Не обращайте внимания на Роберта. У него просто плохое настроение.

Мистер Франкот покачал головой, выражение его лица смягчилось.

– Нет, здесь причина глубже: я ему не нравлюсь.

– Тогда вы оказались в хорошей компании, поскольку он ежедневно говорит, что терпеть не может меня. – Она улыбнулась и указала ему на стул возле письменного стола. – Я очень удивилась, что вы вышли из дома в такой холодный день. Что-нибудь срочное?

Он взял предложенный стул и придвинул его ближе, вынимая из кожаной папки пачку бумаг и выкладывая их на стол.

– Мне нужна ваша подпись и... – Он поколебался, глаза его потемнели.

– Да?

– Мне очень неприятно напоминать об этом, но... в конце месяца надо вносить плату.

– Вы получите деньги во вторник утром. Он поморгал.

– Вы... вы можете? Арабелла вздернула брови.

– Извините! Я просто хотел сказать... – Мистер Франкот сцепил лежащие на столе руки, по всей видимости, не решаясь продолжить.

Пока Арабелла подписывала контракты с арендаторами, в комнате стояла тишина. У нее сегодня не было времени на этот театр. Требовалось еще просмотреть бухгалтерскую книгу, да и Уилсону надо было помочь отремонтировать колесо кареты'.

Как только она убрала перо с последнего подписанного листа, адвокат заговорил:

– Мисс Хадли, мне бы не следовало это говорить, но чувствую, что должен... Я знаю, как вы к этому относитесь... но... есть способ выплатить все долги вашего отца и еще иметь достаточно средств, чтобы вести достойную жизнь вам, вашему брату и тетушкам.

– Это законный способ?

Мистер Франкот от удивления открыл рот.

– Конечно, законный. Я бы никогда не предложил такой леди, как вы, такой воспитанной и образованной, ничего, кроме самого безупречного...