Эйрик и Тайкир разразились хохотом. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, отвечая на их веселье надменной гримасой.

Когда наконец Эйрик в изнеможении рухнул на кровать, а Тайкир стал вытирать глаза кистью ладони, Идит увидела за их спинами просторную золоченую клетку, в которой сидела большая птица, сверкавшая ярким многоцветьем.

— Ох! — просияв, воскликнула она, подходя ближе. На рынке в Йорке ей доводилось любоваться такими экзотическими птицами, привезенными с Востока, правда, лишь издали.

— Подлая баба! — пронзительно закричала птица. — Поцелуй меня в зад!

При этих грубых словах Идит пораженно ахнула, отскочила и повернулась к братьям:

— Что это еще за существо с бранным языком? Чье оно?

— Твое, — рассмеялся Тайкир и похлопал ее по плечу. — Это мой свадебный подарок для тебя.

— Для меня? — нерешительно переспросила Идит, не зная, восторгаться ли таким подарком или возмущаться. — И что я буду делать с этой бранчливой птицей? Это ты научил ее так сквернословить?

— Подлая баба! — заявила птица, казалось, совершенно человеческим голосом, только чуть суховатым. Видимо, у нее какой-то талант подражать услышанным словам, не Эйриковым ли?

Идит подозрительно поглядела на птицу. Конечно же, у этого пернатого отродья нет разума. Тайкир рассмеялся:

— Люди на моем корабле целыми часами учили Абдула таким словам во время недавнего торгового плаванья. Не ругай меня. Во всяком случае, я уверен, что ты сумеешь научить его более нежным речам. Так ты принимаешь мой подарок, сестра?

Идит опасливо поглядела на птицу, без особой уверенности, что это существо можно как-то облагородить. Абдул поднял клюв и надменно взглянул на нее в ответ. А когда она наконец смягчилась и кивнула, птица хулиганским тоном заявила:

— Покажи мне свои ноги.

И тогда Идит невольно рассмеялась.

— Я совсем не заслуживаю сестринского поцелуя за свой подарок? — поинтересовался Тайкир с наигранной робостью.

— Да, — кивнула Идит, подходя поближе. — Это славный подарок, совершенно необычный, это уж точно, и мне надо как-то с ним освоиться, чтобы наслаждаться.

Не успела она опомниться, как Тайкир поднял ее за талию, так что глаза оказались у них на одном уровне, и легко поцеловал в губы. Потом так крепко прижал к себе, что у нее перехватило дыхание.

— Довольно, — сказал наконец Эйрик, вырывая жену из объятий Тайкира. — Ступай играть в свои игры в другое место.

Тайкир повернулся к брату с озорным недоумением, но тот в ответ велел ему забрать с собой и оруженосца.

— Я желаю поговорить с моей госпожой женой. Наедине.

Когда дверь за ними закрылась, Идит вопросительно взглянула на мужа, старательно держась в тени, подальше от его глаз.

— Что все это значит? — Она махнула рукой в сторону приготовленных рыцарских доспехов.

— Король Эдмунд призывает меня к себе.

— Прямо сейчас, в эту ночь? — нахмурилась Идит.

— Да. Он посылает меня с важной миссией. И кажется, я не должен медлить.

— Конечно, ты должен поехать, раз тебя позвал король.

Эйрик насупился, явно недовольный тем, что она так легко приняла их разлуку перед свадебной ночью.

— А Тайкир тоже поедет с тобой?

Эйрик ворчливо хмыкнул:

— Вот уж нет, черт побери. Король Эдмунд скорей отрубит ему голову, чем пригласит к своему двору.

— Значит, он останется в Равеншире?

— Нет, я хочу, чтобы он без промедления возвратился в Норвегию. Анлаф, Орм и Вульфстан затевают тут смуту, не говоря уж про моего дядюшку, Эрика Кровавого. В тот миг, когда умрет король Эдмунд, — а это может произойти в любой день, если покушающиеся на него люди не откажутся от своих планов, — вспыхнет мятеж. И я убеждал Тайкира остаться на этот раз в стороне.

— А ты? — спросила Идит, почему-то вдруг обеспокоенная тем, что Эйрик тоже может оказаться в опасности. — А ты сможешь избежать столкновения и не ввязаться в него?

— Сомневаюсь, — устало заметил он.

— Потому-то король и призывает тебя?

Эйрик придал лицу бесстрастное выражение, не выказывая своих мыслей. А Идит с грустью подумала, что Эйрик не совсем ей доверяет.

— Я больше не хочу говорить о планах Эдмунда. Мне надо сказать тебе много чего другого.

Он начал с того, что берет с собой лишь несколько человек.

— Вилфрид останется, чтобы защищать замок в случае опасности. Кроме того, я уже приступил к восстановлению стен замка. Пусть каменщик, которого ты привезла из Соколиного Гнезда, продолжает работу. Он знает, как надо делать.

Она кивала, внимательно слушая все его наставления насчет хозяйства замка.

— Ты надолго уезжаешь?

— Точно сказать не могу. Надеюсь, недель на шесть, не больше.

Идит кивнула:

— Быть может, тебе удастся при случае получить от Эдмунда одобрение нашего брака, подкрепить твои отцовские права на моего сына.

— Мне это приходило в голову, и если витан соберется в ближайшее время, я представлю им прошение по всей форме. А тебе советую называть Джона нашим сыном, если хочешь, чтобы люди этому поверили.

Идит хотела было сказать, что благородные леди, собравшиеся внизу, нисколько не поверили его претензии на отцовство, но решила, что у него и так сейчас хватает причин для беспокойства.

Эйрик подошел к кровати и взял свой акертон — рубаху из мягкой ткани, защищавшей тело от соприкосновения с металлическим панцирем. Идит нерешительно подалась к нему:

— Можно я помогу тебе?

Эйрик задумчиво поглядел на нее, рука с рубахой застыла в воздухе, словно ему пришла в голову какая-то мысль.

— Наш брак не завершен, Идит, и наши гости непременно это поймут. Это может быть опасным.

Внезапная вспышка смущения залила ей лицо и шею.

Эйрик положил рубаху на кровать и подошел ближе.

— Мы могли бы сделать это прямо сейчас.

— Что? — воскликнула Идит пронзительным от паники голосом. Как ни странно, она оказалась совсем не готова к такому мучению.

Эйрик взял ее за руку и насильно привлек к себе. Идит тщетно извивалась, стараясь вырваться из его железной хватки и избежать пристального взгляда. В этой части комнаты было темно, но рисковать не хотелось.

— Нет, я подожду, милорд, пока у нас не появится больше времени. На мой взгляд, опасность не так уж и велика. Я пробыла наедине с тобой достаточно долго, так что кое-кто, несомненно, поверит, что дело сделано.

Эйрик с удивлением поглядел на нее, а потом ухватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Другая рука обвила за талию и легким рывком подтянула к бедрам. У Идит вырвался резкий вздох, когда его мужское орудие прикоснулось к ее лону, а его обнаженная грудь — к тонкой шелковой ткани, прикрывавшей ее груди.

Эйрик тихо засмеялся и, воспользовавшись ее замешательством, наклонился к ней и высунул кончик языка, чтобы сделать ту интимную вещь, на которую намекал за столом. Сначала он дотронулся влажным кончиком до мушки, потом ленивым, томным движением провел по краям полуоткрытых губ, вздохнув от такого изысканного удовольствия.

Идит совершенно забыла про то, что надо горбить плечи. Забыла, что ее должно передергивать от его прикосновений. Забыла, что надо хмуриться. Протестовать пронзительным вороньим голосом.

Да, она забыла про все, кроме сладких и теплых губ, накрывших ей рот, ласковых и сводящих с ума. Она не сумела укротить себя и с жаром отвечала. Казалось, он отобрал у нее дыхание, но ей было все равно. Она шире раскрыла губы и просила еще, еще. Эйрик глухо простонал, затем стал осваивать своим языком новый уголок ее рта. Идит с жадностью отозвалась на его проникновение; хоть ей и были неведомы прежде такие поцелуи языками, они ей очень понравились.

Когда язык Эйрика глубоко проник ей в рот, потом медленно выскользнул и вошел снова, колени у нее подкосились, и Эйрик, убрав руку с подбородка, стал теперь держать ее обеими руками за талию. Он улыбнулся возле ее губ, затем слегка отодвинул бедра назад. Прижавшись лбом к ее лбу, он выжидал несколько долгих минут, закрыв глаза и тяжело дыша. Наконец успокоившись, с тихим смехом отошел от нее, с сожалением проведя пальцами по ее щеке:

— Ах, жена, мне кажется, мы бы подошли друг другу даже больше, чем думаем.

Единственным звуком, слышным в комнате, было шипение угасающего факела. Наконец последние остатки масла в нем выгорели, и комната погрузилась в еще больший мрак.

— Ты права, Идит, — продолжал Эйрик тихим голосом. — Сейчас не время для поспешного совокупления. Впрочем, предупреждаю: после возвращения я намерен возобновить поцелуй на том месте, где мы остановились.

Теперь, когда страсти немного улеглись, Идит почувствовала себя оскорбленной. Она стояла посреди комнаты, глядя в спину Эйрику, а тот подошел к маленькому столу, налил себе эля в бокал, выпил одним глотком и снова повернулся к ней. В его глазах еще пылала страсть, а твердое вздутие между бедрами говорило о яростном желании.

— Нет, — запротестовала Идит, вспомнив, что надо добавить пронзительности в свой голос, — ты ошибаешься. Между нами просто сделка. И все. Не жди от меня похоти в постели. Это мне не свойственно.

— А как ты объяснишь то, что было сейчас? — поинтересовался он, подняв брови.

— Ты меня просто застал врасплох, — слабо защищалась она.

— Ха! Напомни мне, чтобы я еще вот так застал тебя врасплох парочку раз, и твой очаг спалит меня дотла.

— Ох, какой ты грубый.

— Такой вот.

— Я не распутница! — воскликнула она.

— Я так никогда и не думал. Почему ты считаешь, что ответить на поцелуй супруга — это уже распутство?

— Все не так, как ты думаешь. И больше этого не повторится, я тебе обещаю.

— О? — лениво произнес Эйрик, медленно и небрежно двигаясь к ней. — Может, еще раз нам попробовать воду; посмотрим, сможешь ли ты довести ее до кипения?

Идит отскочила с испуганным вскриком и поспешно кинулась к двери.