— Выглядит дьявольски отвратительно, — отрывисто сказал Киллиан.

Она улыбнулась;

— И жжет тоже.

Не успел Киллиан еще что-либо сказать, как к ним подошел Куин с сумочкой Силк.

— Тебе, пожалуй, лучше убрать пистолет, пока ты не пристрелила Киллиана, — флегматично проговорил он, глядя на них обоих.

Силк заморгала, а потом неуверенно засмеялась, заметив, наконец, что, хотя пистолет, который ей дал Киллиан, и не направлен ему в сердце, дуло его указывает туда, где выстрел наверняка окажется болезненным. Киллиан снова выругался и, вынув оружие у нее из рук, сунул его Куину.

— Он ей все равно больше не понадобится.

Во взгляде Куина, устремленном поверх головы Силк на небольшую группу людей, окружившую Эрика, снова появилась ярость.

— Я его не убил.

— Нет, и ты помешал сделать это мне, — ответил Киллиан, гневно глядя на него.

Силк изумленно уставилась на обоих.

— О чем это вы? Я считала, что основной идеей было взять его живым, чтобы он давал показания против наркодельца.

Киллиан ничего не ответил, но она почувствовала, как напряжено его тело, к которому она по-прежнему тесно прижималась.

Силк посмотрела на Куина.

Со своей всегдашней неулыбкой он вручил ей сумочку.

— Не спрашивай меня. Спроси его. — Он оглянулся через плечо. — Но не здесь. Увози ее домой, Киллиан. Я их отвлеку.

— Сначала я отвезу ее в больницу.

Киллиан обнял Силк за плечи и прижал к себе.

— Я не хочу в боль…

Она не договорила: губы Киллиана прижались к ее рту в жадном поцелуе, заглушив все возражения.

Они поехали в больницу. А к тому времени, как врач закончил обрабатывать ее ожоги, их догнала полиция, и пришлось отвечать на вопросы. Когда звонок Холландера известил их об аресте наркодельца, все вздохнули немного свободнее. Время операции было одним из факторов, который они старались учесть. Наконец, когда все точки над были расставлены, Силк, Киллиану и Куину позволили вернуться домой. В машине все молчали. У Силк на языке вертелось множество вопросов, но под молчаливым наблюдением Куина ей не хотелось копать слишком глубоко. И она выжидала, чувствуя физическую усталость от пережитой опасности, но испытывая умственное и эмоциональное возбуждение, которое, казалось, никогда не пройдет.

Перед ее глазами все время возникала одна и та же картина: Эрик целится в Киллиана, а Киллиан стоит между нею и смертью. Одной пули было бы достаточно, чтобы лишить его жизни, украсть у них шанс на будущее, не омраченное страхом, порожденным прошлым. Один выстрел — и ее сердце замерло бы, чувства застыли бы в бесконечном сером небытии. Пустота. Мир без Киллиана был бы поистине пустым, чужим, без цвета, света, страсти, радости…

Он научил ее доверию. Он научил ее желанию. Он дал ей веру, свое тело и ее собственную жизнь. И любовь. Он получил от нее невинность, которую вряд ли можно было так назвать. Она получила от него ложь. Он получил от нее преследующую ее опасность. Она думала, что он ее предал. Но сейчас, помня, с какой легкостью она могла бы лишиться его навсегда, Силк осознала истину: если бы они поменялись ролями, она сделала бы точно такой же выбор. Если бы сегодня его могла спасти ложь, она бы с радостью лгала — столько, сколько нужно. Если бы ее тело, встав перед дулом пистолета, дало бы ему хотя бы еще одну минуту жизни, она без сожаления приняла бы пулю.

Любовь. Слово, которое преследовало ее в кошмарах, как страх перед зависимостью и чужой властью, перед предательством и жадностью. Она видела самые плохие ее имитации и закрывала глаза и уши перед ее самыми правдивыми проповедниками. В течение долгих лет она давала своим приемным родителям лишь бледное подобие любви, отстраняясь от них в самом главном. И они не могли этого не чувствовать, но были не в состоянии преодолеть стену, которой она себя окружила. Но больше такого не будет.

И это тоже подарил ей Киллиан. Давно пора сказать ему об этом.


Киллиан вел Силк вверх по лестнице, гадая, о чем она думает. Всю дорогу до дома она была так молчалива! Он приписал ее реакцию стрессу, вызванному сначала ожиданием, а потом финальной схваткой. Теперь он уже не был настолько в этом уверен. Ее окружало какое-то внутреннее сияние, говорившее о том, что сейчас ей не было никакого дела до усталости и реакции на выброс адреналина. Он отпер дверь ее квартиры, надеясь так, как не надеялся и не молился даже в тот момент, когда увидел прижатое к ее сердцу дуло пистолета. Тихим щелчком дверного замка он оставил позади весь мир и прислонился спиной к двери, скрестив руки на груди.

— Ну что? — спросил он. Напряжение и неуверенность лишили его способности действовать тонко или хитро.

Силк повернулась, пристально всматриваясь в осунувшееся лицо Киллиана и его лихорадочно блестевшие глаза, говорившие о надежде и решимости.

— Я люблю тебя. — Она подошла к нему так близко, что их тела соприкоснулись. В ее ясных глазах светилось доверие, открытость и все другие чувства, которые она когда-то давно сочла ловушкой и ложью, рассчитанной на то, чтобы заманивать людей неосторожных. Киллиан показал ей, что эта ложь была всего лишь временно замаскированной истиной, что от него она будет получать только правду и откровенность. — Если ты нуждаешься, чтобы я простила тебя за то, как мы встретились, я тебе это прощаю. Я видела, как Эрик готов был тебя застрелить, и почувствовала, что, если бы ложь могла его остановить, я не задумываясь прибегла бы к такой лжи. Больше того: ради тебя я отдалась бы ему.

Силк наблюдала за тем, как до него доходит, насколько полно она отдает ему себя. Она прикоснулась к его внезапно побледневшему лицу, любя его таким, какой он есть, и таким, каким станет. Он не был безупречен, но являлся единственным человеком, который мог стать ее спутником жизни.

Киллиан на миг закрыл глаза, почти убитый глубиной признанного ею поражения, но уже в следующее мгновение понял, что это было не поражение. Это было воссоединение, слияние ее чувства с его собственным. Существовало ли на земле еще одно существо, ради которого он поступился бы своей честью? Он открыл глаза — она по-прежнему была рядом. Его женщина. Его Силк. Он поднял руку и прикоснулся к ее чувственным губам, проследил их контур.

— Скажи, что выйдешь за меня замуж.

Она не колебалась. Ее улыбка была волшебной — квинтэссенцией неуемной Силк.

— Назначай день.

Его улыбка была под стать ее.

— Тогда завтра. У меня здесь есть знакомства. А Куин прилетел на своем личном реактивном самолете и сможет перевезти сюда для свадьбы твою родню. И будет моим шафером. У него даже есть остров, который идеально подходит для медового месяца.

Силк запрокинула голову и негромко рассмеялась. Из ада прошлого в рай будущего, золотые дни которого она сможет черпать горстями, как монеты из богатого клада. Перед ней открывались двери рая, а у Киллиана были к ним ключи.

— Мне нравятся твои планы. А что, если он не согласится? — прошептала она, подставляя губы для поцелуя.

Киллиан обхватил ее лицо ладонями. В его глазах таились секреты, которых Силк еще не знала. У него возникло предчувствие, что благодаря Силк Куин, возможно, получит то, что ищет уже очень давно. Но только время покажет, так ли это на самом деле.

— Куин не станет возражать. Он знает, что я сделал бы для него то же самое, — пробормотал он, прежде чем принять ее безмолвное предложение и ответить на него своим собственным.

Прохладные простыни, неяркий свет — и вся ночь для того, чтобы воплотить их фантазии. Мечты, шепот в темноте и страсть, воспламеняющая разум.


— Уж не собираешься ли ты проспать собственную свадьбу? — тихо спросил Киллиан, прижимаясь к шее Силк губами и проводя дорожку поцелуев вниз сначала к одной груди, а потом — ко второй.

Она сонно улыбнулась и потянулась в дивном движении, которое было древним как мир и совершенно новым, потому что она впервые познала его с Киллианом.

— Ты уже пытаешься выгнать меня из своей постели? — спросила она, прикасаясь губами к его плечам и устраивая свое тело поверх его.

— На самом деле это твоя постель, — выдохнул он, ощущая, что ее кожа еще сохранила запах его страсти. Он жадно втянул его в себя, ощущая примитивное торжество, которое, он не сомневался, всегда будет с ним, покуда с ним будет его Силк. — Твои родные прилетят меньше чем через час. Ты ведь не хочешь, чтобы они застали нас в постели, правда?

Он спустился ниже, снова овладевая тем, что принадлежало ему — по ее выбору и его собственному.

Силк невольно выгнулась, ощутив близость страсти, готовой вонзить в нее свои когти. Впившись Киллиану в плечи, она крепче прижалась к нему.

— Я скажу им, что ты не давал мне подняться, — пригрозила она ему, дыша в такт дразнящим прикосновениям его языка.

Его смех коснулся ее ставшей невероятно чувствительной кожи, отчего она еще ближе подошла к краю сладкого безумия. Внезапно Силк широко раскрыла глаза: на один момент к ней вернулось ощущение реальности.

— Мне совершенно нечего надеть! — потрясенно воскликнула она.

Киллиан приподнялся над ней: его тело требовало награды за проявленное терпение. Он погрузился в колыбель ее бедер, опьяненный жаром этого восхитительного тела, зная, что оно всегда будет внушать ему такую жажду.

— Тогда надень меня! — простонал он, толкаясь в нее.

Ее глаза засверкали: страсть, смех и любовь были настолько сильнодействующим средством, что в это мгновение он мог бы бросить вызов всему мирозданию.

— С радостью, — согласилась она, обхватывая его руками, чтобы он оставался с нею в их бешеном полете к экстазу. Блаженство наступило быстро, ускоренное желанием и неотвратимым ходом времени, у которого они похитили эти мгновения. Потом была тишина. И ее негромкий смех.

Киллиан поднял голову, вопросительно выгнув брови.

— В чем дело?