— Мы могли бы вернуться в Филадельфию, — предложила она, не глядя на Киллиана.

Киллиан секунду смотрел на ее профиль: ему уже было больно из-за того, что она тщательно избегает всякого контакта с ним. От него не укрылось выражение ее лица, когда ей показалось, что он собирается прикасаться к постели, которую они так недавно делили. Он мог бы сказать ей, что у него не больше желания терзать себя потерянным, чем у нее.

— Тогда мы окажемся на его территории. По крайней мере, здесь он не может быть настолько уверен, что мы знаем и что можем сделать, — ответил он, стараясь говорить как можно нейтральнее. — Но если тебе действительно хочется уехать, я буду тебя сопровождать.

Предложение Киллиана ее удивило, но она скрыла это от обоих мужчин. Она не собирается больше выдавать свои тайны.

— Нет. Я надеялась, что ты этого не предложишь. Я беспокоюсь о родителях и сестрах. Если он не сможет добраться до меня, то может приняться за них.

— Может, — согласился Киллиан. Как ни неприятно ему было говорить ей такое, он был намерен больше ни в чем ей не лгать. — Хотя я считаю, что это маловероятно. Но на тот случай, если я ошибся, мы уже принимаем меры. Мои люди, которые охраняют твоих сестер, предупреждены, и я откомандировал к каждому еще двоих сменщиков, чтобы охрана была круглосуточной. Что до твоих родителей, их охраняют в том же режиме.

Силк посмотрела на Куина.

— А какая роль у тебя? Ты сказал, что пролетел полмира, чтобы помочь Киллиану. Но что именно ты будешь делать?

— Главным образом, собирать информацию. — Куин посмотрел на Киллиана, приподняв светлые брови в немом вопросе. — Киллиан намерен стать твоей тенью. Поскольку он теперь прикован к тебе, он не может выходить на охоту сам и не хочет доверять тем людям, с которыми не знаком.

— Расскажи ей все. Больше никаких тайн.

Куин глубоко вздохнул.

— Этого я и опасался. — Он посмотрел на Силк и увидел на ее лице выражение недоумения, которое она не успела скрыть. — Я не из тех, кого можно назвать респектабельным. По правде говоря, в некоторых кругах меня считают человеком, скажем так, непорядочным и даже преступником.

Силк нахмурилась. Такая характеристика почему-то не вязалась с его обликом, хотя инстинктивно она чувствовала, что выбор Куина всегда диктуется не правилами и условностями, а его собственными понятиями чести. «Как и у Киллиана», — прошептал ей внутренний голос. Хотя внешне эти два мужчины выглядели очень разными, у них было много общего.

— Поэтому ты можешь спуститься на городское дно, не вызвав такого подозрения, как если бы это попытался сделать Киллиан, — в конце концов сказала она.

В глазах Куина промелькнуло изумление. и еще более глубокое восхищение.

— Нечто в этом роде.

Он мог бы также добавить, что не столь разборчив в средствах, как Киллиан, но это ничем бы не успокоило эту странную женщину, способную одинаково спокойно принимать темные и светлые стороны жизни. Киллиан действительно сделал очень хоро ший выбор, и если Куин сможет помочь им остаться вместе, то сделает это не только ради друга и чтобы заплатить числящийся за ним долг, но и из-за восхищения, которое ему внушает эта необычайная женщина.

— Информация — это сила, — пробормотала Силк.

— А в нашем случае это еще и самый надежный шанс помешать киллеру, которому поручено тебя убить, — сказал Киллиан.

Силк впервые посмотрела прямо на него. Она не забыла, что Куин сказал об этом заказе на убийство.

— Убить нас.

Киллиан всмотрелся в ее лицо: там, где совсем недавно отражалась только боль, появилась тревога — тревога за него! В эту секунду тьма, окружившая его с той минуты, как Силк узнала о причинах его появления в ее жизни, вдруг перестала быть кромешной. Она не может тревожиться за него и одновременно его ненавидеть!

— Убить нас, — медленно и глухо повторил он.


Силк встретилась с ним взглядом и почувствовала, как сквозь лед, сковавший ее, когда она подслушала его слова, пробилось тепло. Она попыталась не поддаться этому чувству, не дать себе смягчиться, не нарушить защиты, которой она окружила свое сердце.

— Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.

Киллиан чуть не улыбнулся ее воинственности.

— А я разве спорил?

Силк нахмурилась.

Куин покачал головой: похоже, Киллиану нравится играть со смертью. Эта леди явно не из тех, кого можно дразнить, тем более, когда она находится на волосок от открытого проявления гнева.

— Никто больше ничего не хочет добавить к основному плану? — поинтересовался он.

Киллиан посмотрел на друга и понял, что тот прибег к отвлекающему маневру.

— Ничего, кроме просьбы, чтобы ты обязательно остался жив.

— Давайте все останемся живы! — горячо сказала Силк.

Кивнув, Куин встал.

— Ну, раз все решено, я намерен немного поспать. Вы, скорее всего, не увидите, как я завтра уйду, вернее, уже сегодня. Когда что-то узнаю, появлюсь.

Собрав пустые кружки, он по дороге занес их на кухню.

Киллиан отметил его уход кивком, но глаза его неотрывно смотрели на Силк. Он молча дождался звука закрывшейся двери. Силк хотелось вскочить, попросить его уйти, но это значило бы выдать, как ее тревожит его взгляд, а она не могла этого допустить. Поэтому она осталась молча сидеть, выжидая. Но когда ожидание было нарушено тремя негромкими словами, она окаменела, всем своим существом отвергая то, что он сказал.

— Я люблю тебя. Я знаю, что ты не хочешь мне верить, — тихо проговорил Киллиан. — Если хочешь, можешь меня ненавидеть. Если получится, можешь пытаться скрыться. Можешь сказать, что не веришь мне. Но это не изменит правды.

Силк стремительно вскочила. Слишком велик был соблазн остаться сидеть на кровати, слушать его слова и принимать их за чистую монету.

— Правда зависит от восприятия.

Он кивнул, глядя, как она мечется по комнате, и ощущая ее потребность отвергнуть его слова, причинившие ей боль — почти столь же сильную, как та, что билась в ее глазах, когда она узнала о его предательстве.

— Да. Но еще это — факты, неопровержимые, беспощадные, постоянные и властные.

С этими словами он тоже поднялся с кровати и встал перед Силк, не пытаясь к ней прикоснуться.

Силк остановилась в шаге от него, чуть закинув голову, чтобы лучше видеть выражение его лица. Оно настольно потрясло ее, что она забыла все резкие ответы, которые намеревалась ему дать. В его взгляде отразилось открытое, честное желание. В нем чувствовалась полная искренность. Она задышала глубоко и часто, чувствуя себя пойманной в тот момент, когда ей так хотелось быть свободной.

— Мне не нужны красивые слова, — сказала она наконец. — Ты подарил мне наслаждение. Я могу это принять и даже жить с этим.

Киллиан сократил разделявшее их расстояние, но по-прежнему не прикасался к ней.

— Я подарил тебе любовь.

Она покачала головой. Больше, чем воздух, ей нужны были сейчас силы отойти от него.

— Наслаждение.

Он медленно поднял руку, видя, как она следит за каждым его движением. Он ожидал, что она отпрянет или, по крайней мере, попытается отстраниться, а вместо этого она продолжала смотреть прямо на него, вопросительно, недоверчиво и странно-беззащитно. Его пальцы нежно прикоснулись к ее щеке, медленно скользнули по изящному изгибу до самого подбородка. Он обхватил его, глядя на ее губы и вспоминая их вкус.

Силк выжидала, понимая, что, достаточно ей сделать шаг назад, и она высвободится. Но будет ли она свободной? Силк мысленно усомнилась в этом, а Киллиан шагнул еще ближе, так, что их тела соприкоснулись — так же легко и осторожно, как прикасался к ее губам его указательный палец. Она содрогнулась, чувствуя, словно она стоит на краю черной пропасти, и малейшего движения будет достаточно, чтобы либо столкнуть ее, одинокую и потерянную, в провал, либо вернуть обратно в тепло рук, которые знают ее, заботятся о ней, ждут ее.

— Если это ложь, — прошептала она, с трудом выталкивая слова сквозь его дразнящую ласку, — было бы гуманнее позволить этому киллеру завершить свое дело.

Второй рукой Киллиан обхватил ее за шею, упершись большим пальцем в ямочку между ключицами. Самого легкого нажатия было достаточно, чтобы ее лицо повернулось прямо к нему.

— Это не ложь, Силк. — Он всмотрелся в ее глаза. Нежность. Это было новое чувство, настолько ему незнакомое, что он испытывал необыкновенное наслаждение, ощущая, каким глубоким оно становится с каждым новым прикосновением. — И тебе не обязательно любить меня в ответ.

Его тихие слова заставили ее удивленно поднять брови.

— Вот как? — спросила она, чувствуя притяжение и черной пропасти, и того тепла, которое окружало его, обещая жизнь, полную безопасности и нежности. Чтобы сделать верный выбор, ей понадобится отвага не меньшая, чем та, которую потребовали от нее все события ее прошлого.

Киллиан наклонил голову, и теперь контур ее рта прослеживал уже не его указательный палец, а губы.

— Да, не обязательно. Приходи ко мне за наслаждением, если это все, что я могу тебе дать. Но приходи ко мне… — Он нежно поцеловал ее, лаская губы так, как он лелеял и ласкал ее тело. — Пожалуйста.

Одно слово. Простая вежливость, показавшаяся ей серебряной нитью, которая тянула ее от пропасти к теплу. И этим теплым прибежищем был Киллиан: жар его тела согревал ее, огонь его желания отстранял ночь и сжигал кошмары, так что в конце каждого дня ее ждал целительный бальзам сна. Ее руки невольно поднялись и обвились вокруг шеи Киллиана, обнимая его так сильно, как она уже не надеялась его обнимать с того момента, когда услышала слова, сказавшие ей о его предательстве.

— Я сама не знаю, что чувствую, — прошептала она у его губ, поспешно закрывая глаза, которые вдруг защипало от нежданных слез. — Я хочу быть с тобой, обнимать тебя, находить с тобой блаженство. — Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо, не скрывая своего смятения. — Мне кажется, это очень мало в ответ на любовь.