Он рисковал из-за нее жизнью, а потом озаботился ее будущим. Если можно как-то помочь ему, она это сделает.

Эйдан вскинул брови:

— Если угодно. Но предупреждаю, в данный момент собеседник из меня никудышный. Лучше бы вам отправиться назад в постель.

Джиллиан проигнорировала его предупреждение, пододвинула к огню еще один колченогий стул и подобрала юбки настолько, чтобы согреть босые ступни.

— Бессонница для вас обычное состояние?

— Несколько последних лет да.

Он не стал садиться, подошел к огню и облокотился на каминную полку, не отрывая от нее заинтересованного взгляда. В отсветах огня замерцала янтарная жидкость в его стакане.

— Со мной тоже такое бывает, — призналась она.

— Сомневаюсь, что в душе такой невинной девушки, как вы, могут поселиться демоны, которые не дают покоя мне.

Грустно усмехнувшись, он поднес стакан ко рту.

Она настороженно посмотрела на него:

— Какие именно демоны?

Сначала ей показалось, что он промолчит в ответ. Потом с оттенком удивления поинтересовался:

— Вы всегда такая прямая?

— Как правило. Моя тетка часто пеняла мне, что я слишком любопытная. Наверное, это правда.

Сейчас ей любопытен был только он. Такого от себя она никак не ожидала. У ее тетки — замечательной женщины — имелось огромное количество чисто человеческих достоинств. Одним из них был прямолинейный подход к жизни. Когда Джиллиан подросла настолько, чтобы постигнуть суть вещей, тетя Юджиния рассказала ей, что происходит между мужчиной и женщиной в весьма откровенных терминах. В частности, было сказано, что наслаждение от занятия любовью появляется тогда, когда мужчина знает, что делает, и проявляет заботу о своей партнерше.

Из-под опущенных ресниц Джиллиан изучала изящную линию рта Эйдана Камерона, оценила стройную, как колонна, шею и восхитилась шириной его плеч. Ее влекло к этому мужчине, и совсем не потому, что он так вовремя и так галантно пришел ей на помощь. Просто он был ей чрезвычайно любопытен.

— Скажу лишь, что я потерял нечто очень ценное, и все думаю, возвращаясь мыслями назад, что должен был поступить совсем по-другому.

— Женщина.

Это был не вопрос, а утверждение. Джиллиан почему-то сразу догадалась, в чем тут дело.

— Да.

Эйдан с мрачным видом уставился в стакан.

— Какая она, должно быть, дура!

— Ничего подобного, — ответил он с обреченностью. — У нее была причина не поверить мне, и она вышла замуж за другого. Дурак — это я, потому что не в силах забыть ее.

— Могу я чем-нибудь помочь? — Почти бессознательно, с громко бьющимся сердцем, Джиллиан поднялась и преодолела небольшое расстояние между ними. — В конце концов, я здесь… А ее здесь нет.

И сделала то, что хотела сделать с момента, как только вошла в эту комнату, — коснулась его обнаженной груди, видневшейся в отворотах сорочки. Под кончиками пальцев его кожа показалась ей обжигающей.

— Не надо, — отрывисто произнес он, но не отстранился, слегка вздрогнув всем телом от прикосновения.

— Мне нельзя дотрагиваться до вас? — тихо спросила Джиллиан.

Она сама не понимала, почему так поступает. Но не могла остановиться. Может, все дело было в природе его страданий, которые вызывали в ней и сочувствие, и необъяснимое желание что-то сделать для него. Сегодня он по меньшей мере защитил ее добродетель и спас ей жизнь, если то, что известно ему про лорда Кляйсса, было правдой.

Но если честно, Эйдан был еще и очень красивым мужчиной, и она испытала необъяснимое волнение, в первый раз заглянув в его поразительные глаза.

Ей хотелось облегчить ему боль.

А еще она хотела его, и это было восхитительное ощущение. Такого она раньше не испытывала никогда.

Сердце Эйдана гулко колотилось под ее раскрытой ладонью.

— Да, — наконец сказал он. — Тому есть несколько причин. Вы — благородная-леди и, насколько можно судить, девственница. Я не отношусь к тем плутам, которые охотятся за невинными девушками, шотландками или англичанками. Хотя я, конечно, не ангел.

Он говорил правильные слова, но его взгляд не отрывался от ее груди, которая четко обозначилась под тонкой материей.

Джиллиан выслушала его, склонив голову набок. И неожиданно почувствовала, как набухли ее соски. И это тоже случилось с ней впервые.

— Если я предлагаю себя добровольно, это не означает, что вы воспользуетесь моей невинностью, сэр.

Длинные пальцы стиснули ей запястье, но он не убрал ее руку с груди.

— Ваша благодарность не должна простираться так далеко, — довольно резко сказал Эйдан. — Когда я предложил вам свое покровительство, это было делом чести.

Джиллиан робко улыбнулась:

— Я знаю. Если бы вы попытались получить плату за то, что сделали для меня, я бы отказала вам. Неужели вы не видите, что я хочу быть с вами?

— Вы должны потерять свою непорочность в супружеской постели, девушка.

Он неожиданно охрип.

Она вскинула брови и усмехнулась:

— Это абсолютно мужской подход. Я предпочитаю отдать свою невинность мужчине, которого выбрала сама. В конце концов, моя невинность — это моя собственность. Вы хотите меня?

У него вдруг загорелись глаза.

— Как в последний раз! Да, вы потрясающая, и я хочу вас. Но обесчестить вас только потому, что я не могу контролировать свою похоть, это недостойно джентльмена.

— Вы уложите меня в постель и тем самым обесчестите? — Джиллиан постаралась, чтобы ее улыбка получилась провокационной. — Мне кажется, как раз наоборот.

Чтобы подчеркнуть свои слова, она набралась храбрости, дотронулась до его губ и кончиками пальцев провела по нижней губе. Ей было трудно представить, что она способна на такое. Смущение смешалось в ней с воодушевлением.

Было отчетливо слышно, как тяжело задышал Эйдан Камерон. Он не отрываясь смотрел на нее, его глаза потемнели и стали как зимнее небо.

Джиллиан поняла, что одержала верх в их споре. Он резко привлек ее к себе.


В тесной жалкой комнатенке стало невыносимо жарко, наверное, от переполнявшего его желания, которое копилось в паху. Эйдан тут же оказался возле кровати, сжимая в объятиях восхитительную и такую доступную леди Джиллиан. Он перестал думать о том, что поступает бесчестно.

С первой минуты там, на дороге, ему необходимо было заполучить то, что ее дядя уже продал Кляйссу.

Да, это характеризовало его не лучшим образом, но он хотел ее, хотел почувствовать, как она, вся влажная, полная желания, отдается ему. Он жаждал почувствовать, как его член входит в ее нежную плоть, и потерять голову от наслаждения и желания.

Однако, прижимая к себе ее хрупкое тело, он молча поклялся, что будет ласков с ней. Не просто получит наслаждение, но и сделает все, чтобы ей тоже было хорошо.

С ней нельзя торопиться. Она ведь была нетронутой. Одного взгляда там, на дороге, когда они повстречались, было достаточно, чтобы понять, что соблазнить ее — затея недостойная. Ему не хотелось, чтобы она связала с ним воспоминание о боли.

Вообще-то у него появилась мысль, что это его самого соблазнили.

Ощущение от прижатой к его груди маленькой мягкой ладони он не забудет никогда. Как же она была хороша: шелковистые волосы спадали на плечи, словно вырезанные из слоновой кости, глаза потемнели от наплыва эмоций, которых он не мог постичь до конца.

Может, он трижды дурак, но все-таки обязательно ляжет с ней в постель. Этой ночью он забудется в ее объятиях, будет наслаждаться ее ароматом, ее нежным ртом, гладкой кожей и забудет — пусть на время! — о своей утрате.

Что будет дальше, покажет утро.

Для невинной девушки она оказалась совсем небоязлива. Лишь немного стыдилась. Когда Эйдан уложил ее в постель и снял с нее платье, она покраснела, но не отвела глаз. Потом последовала очередь нижней рубашки. Ее обнаженное тело было само совершенство. Именно таким он ее и представлял весь вечер — с полной грудью, узкой талией, стройными бедрами и длинными ногами. Камин догорал. Другого освещения в комнате не было. В этом неярком свете ее волосы мерцали, словно золото. Аккуратный треугольник шелковистых волос внизу живота подстегивал воображение.

Усевшись на край кровати, Эйдан принялся стягивать сапоги.

— Ты красивая. Я еще не встречал таких.

Красивее, чем Джулия? Он не мог этого утверждать, потому что никогда не видел свою бывшую нареченную без одежды, хотя тысячи раз представлял ее себе в таком виде. Пока из-за чудовищного недоразумения она не разорвала их помолвку и не вышла замуж за другого.

Сейчас она миссис Робби Маккрей. Дело сделано.

Джиллиан тихо наблюдала за ним с выражением, которого он не мог понять.

— Я рада, что понравилась тебе. Ты мне тоже… нравишься.

Возбуждение захлестывало его. У него заныло в паху от боли, когда он сорвал с себя сорочку и начал расстегивать бриджи. Член напрягся, подтянув наверх съежившуюся мошонку. На головке выступила капелька смазки. В постели его ждала женщина, терпеливая, уступчивая. Он скользнул к ней, задев ее членом за бедро, и подавил стон. И с удивлением вспомнил, что добровольное воздержание продолжалось у него несколько месяцев. Как только он выдержал такое!

Посмотрев ей в глаза, Эйдан погладил ее по щеке и с обескураживающей честностью сказал:

— Еще немного, и будет поздно передумать. Есть предел мужскому самоконтролю, мой же ослаблен алкоголем. Если хочешь одеться и уйти, мы сделаем вид, что ты не приходила и не ложилась в эту постель. Стоит мне начать, я уже не остановлюсь.

Белокурые волосы, потрясающе мягкие и блестящие, разметались по простыням, когда Джиллиан покачала головой.

— Я не собираюсь ничего передумывать, Эйдан. Я хочу подарить тебе наслаждение.