Приподняв голову, Робби хрипло сказал:

— К черту наш уговор, миссис Маккрей.

У нее дрогнули ресницы, и она в замешательстве посмотрела на него:

— Что?

— Нас связывает законный брак, а не… какой-то там уговор.

Он произнес это почти зло, на его чеканном лице не было и намека на всегдашний шарм.

Окончательно растерявшись, Джулия просто напомнила ему:

— Ты ведь женился на мне из-за кораблей.

— Может быть.

— Это что же тогда получается? — Джулия отступила на шаг, высвободившись из его рук, и вскинула подбородок. Лишь бы не пойти на поводу у эмоций, вдруг захлестнувших ее! — И не говори мне, что в ту самую ночь в Эдинбурге тебя сразила страсть, или еще какую-нибудь чушь.

— Ладно, — миролюбиво согласился он, повернулся к своему коню и взялся за повод. — Не буду.

Это было неразумно. Это было глупо. Но Джулия не забыла, как лихой и самый роскошный холостяк во всей Шотландии признался в романтической мечте о любимой женщине и большой семье. Да, они прекрасно подходили друг другу в постели, но любая женщина растает, когда испытает на себе, на что способен проклятый Робби Маккрей в будуаре. В любом случае это не означает, что они влюбились друг в друга.

Или означает?

«О черт!» — мысленно выругалась она, когда Робби помог ей забраться на ее лошадь. Сейчас Джулии меньше всего хотелось забивать себе голову мыслями о самоуверенном и красивом, властном и неотразимо сексуальном мужчине, каким был ее супруг. Ведь когда-то она уже поверила в то, что полюбила Эйдана.

И что это дало? Ей суждено было оказаться преданной, брошенной, с разбитыми иллюзиями. Нет, будет лучше, если она воспользуется всеми утехами, которые найдет в объятиях Робби, но оставит свое сердце на замке.


Целый день у него от боли раскалывалась голова. Благодарный Эдварду и Терезе за то, что они уехали немного раньше, Эйдан зажал в руках кружку с элем и подавил стон, когда младший брат радостно воскликнул и быстро схватил одну из фигур с шахматной доски.

— Твоя королева, — объявил Артур, усмехнувшись. — Эйдан, ты потерял королеву.

— Это точно, — тихо согласился он.

Предательская память тотчас же выдала ему образ Джулии. Ее очаровательное лицо с нежными губами, длинными ресницами и блестящими глазами словно преследовало его. Она не должна была принадлежать другому мужчине, но принадлежала. Такова была жестокая реальность.

Остро чувствующий происходящее вокруг, несмотря на свой юный возраст, Артур, судя по всему, понял подтекст, заключенный в ответе брата. Улыбка, озарявшая его лицо, увяла.

— Извини, мне жаль.

— Мне тоже. Но боль это, кажется, не облегчит. — Поднявшись, Эйдан пересек кабинет и, подойдя к окну, выглянул наружу. — Когда ты повзрослеешь, Артур, то поймешь, насколько уязвимым становится мужчина, который любит женщину. Думать о том, что она делит постель с Маккреем…

Он резко замолчал, наблюдая за тем, как легкий ветерок играет опавшими листьями на начавшем желтеть газоне во дворе замка. Заходящее солнце окрасило в красный цвет круглые вершины соседних холмов.

Брат явно почувствовал себя неловко.

— По крайней мере, он приличный человек. А у нее довольный вид. В том смысле, что… Они подолгу глядят друг на друга… О черт, напрасно я это говорю!

— Он, наверное, и в самом деле хороший парень. — Эйдан повернулся к брату и слабо улыбнулся. — Но хочется, чтобы все оказалось наоборот, чтоб ему провалиться!

— Как ты думаешь, почему на него покушались?

От двери раздался низкий голос:

— Вероятно, потому, что тот, кто убил вашего дядю, страшно недоволен моим решением задержаться здесь на пару дней и выяснить несколько вопросов.

Эйдан не удивился неожиданному появлению визитера. Он ждал, что Маккрей захочет увидеться с ним сразу после возвращения, но Джулия утащила его, чтобы немедленно обработать рану, а Робби не стал ей перечить. Да и зачем? Эйдан понимал, насколько приятно мужчине, когда красивая женщина хлопочет над ним. Это одна из величайших радостей в жизни.

— Как рука? — спросил он скорее из вежливости, хотя были велики шансы на то, что муж Джулии получил пулю из-за своего намерения помочь Эйдану очиститься от подозрений.

Выглядевший не самым худшим образом, Маккрей решительно подошел к столу и взялся за графин с виски.

— Ничего страшного. Я сегодня встречался с Джоном Хэксхемом. По его мнению, Рэндал знал убийц. И собирался помочь нам добиться справедливости.

Эйдан нахмурился:

— Я тоже разговаривал с ним, но он тогда самоустранился и не пожелал сотрудничать. И вдобавок заявил, что они с Рэндалом едва знакомы.

Маккрей коротко глянул на Артура, потом снова повернулся к Эйдану и пожал плечами.

— Мне кажется, что мистер Хэксхем больше всего на свете ценит свое уединение и именно поэтому не захотел участвовать в расследовании. Тем не менее сейчас, когда несколько месяцев спустя Рэндал так и не нашелся, он, так же как и мы, опасается, что его близкий друг стал жертвой преступления.

Вряд ли младший брат смог понять сделанный намек, но для Эйдана не составило труда определить смысл так тщательно подобранных слов. Он и сам не раз задумывался над сексуальной ориентацией своего кузена, в особенности когда они оба по достижении определенного возраста так по-разному стали реагировать на особ противоположного пола. Рэндал не проявлял никакого интереса к погоне за удовольствиями, свойственными похотливым юнцам. Например, не стремился как можно скорее избавиться от девственности. Его не привлекала выпивка, то же самое можно было сказать про азартные игры. Эйдан тогда решил, что это просто проявление тихого, робкого характера Рэндала, который постепенно превратил его в отшельника.

— Я понял. Каким образом Хэксхем собирается нам помочь?

— Задаст пару вопросов там и сям. Мы с вами, Камерон, постоянно на виду, а он — нет. Кроме того, у него есть друзья в высоких кругах, и он искушен в закулисных делах и интригах. Будет любопытно узнать, что он сумеет выяснить.

Робби сделал основательный глоток виски. По его беззаботному виду нельзя было сказать, что какой-то час назад он подвергся смертельно опасному нападению. Более того, невозможно было не обратить внимания на исходившую от супруга Джулии волну уверенности, бесстрашия и чисто мужского удовлетворения.

— А что пока? — Эйдан постарался скрыть свою обиду, сосредоточившись на том, что ему очень хочется, чтобы Джулия была счастлива. И если Маккрей, как ни странно, оказался именно тем, кто принес ей это счастье, пусть так и будет. — Мы не можем просто сидеть и ничего не делать. Пуля с такой же легкостью могла настичь и Джулию.

— Это правда. — Лицо Маккрея потемнело. Опасный огонек зажегся в его черных глазах. Рот угрожающе скривился. — Наш трусливый друг совершил серьезную ошибку. До этого, признаюсь честно, ваши проблемы интересовали меня постольку поскольку. Теперь они стали моей личной заботой.

— Полагаю, я стал первой жертвой удара, в результате которого лишился своего доброго имени и того, кого любил, — заметил Эйдан.

На какой-то момент их взгляды скрестились, а потом Маккрей нехотя выдавил:

— Мне кажется, именно вам придется убить его.

— Вы чертовски правы, Маккрей, я должен буду это сделать.

Сидя за шахматной доской, Артур ухмыльнулся:

— Хотелось бы, чтобы этот мерзавец оказался рядом и послушал, как вы вдвоем обсуждаете, кому из вас он достанется первым. Надо подготовиться как следует, чтобы мало ему не показалось.

Маккрей приложился к стакану, опустошил его и резко отставил в сторону.

— Мы в любом случае позаботимся об этом. Но пока, мне кажется, Джулия не должна покидать дома, где она будет оставаться в окружении слуг и членов семьи. За порогом ее подстерегает опасность, а я не хочу, чтобы она попала на линию огня.

Эйдан развеселился в первый раз с того момента, как узнал, что Джулия вышла замуж. Его кузина была упряма и своевольна.

— Остается только пожелать вам удачи, — язвительно усмехнулся он. — Джулия не согласится сидеть дома. Ни минуты!

— Я уже об этом догадался, — пробормотал Робби и поскреб подбородок. — Вы знаете ее достаточно хорошо. Может, у вас имеются какие-нибудь соображения, как заставить ее это сделать, Камерон?

Испытывая некоторое мстительное удовлетворение, Эйдан покачал головой:

— Нет. Боюсь, это теперь целиком ваша проблема, Маккрей.

Глава 7

На письменном столе в беспорядке лежали пачки писем, часть из которых рассыпалась по полу. С презрением оглядев царившую вокруг грязь, Тереза Гиббонс выхватила стакан из расслабленной руки брата и одним коротким движением метнула его через комнату. Тот угодил в камин, и она с удовольствием услышала звон бьющегося хрусталя.

Эдвард заморгал, попытался усесться прямо. Покрасневшие глаза слезились. Одежда, которую он не менял третий день, была безнадежно измята и вся в пятнах.

— Какого черта?

— Скоро уже вечер, ты не заметил?

— Я вздремнул, — хрипло буркнул Эдвард. — Совсем чуть-чуть. Поздно лег.

Скривившись и от его вида, и от запаха прокисшего вина, Тереза коротко осведомилась:

— Выиграл?

В его глазах появились плутоватые огоньки.

— Немного.

— Не ври мне, Эдди.

Как обычно, он запротестовал:

— Я никогда не лгу тебе. Ради Бога, Тереза!

Однако он лгал. Против обыкновения ему удалось выиграть во время очередного приступа игорной болезни, которую Эдвард уже не мог контролировать. Он скрыл эти деньги от сестры как последний сукин сын. Подавив в себе острое желание дать ему по заросшей физиономии, Тереза выкрикнула: