Старый лорд Чарлз, виконт Лэнгдон, при этом всегда сокрушенно вздыхал и продолжал свои невеселые пророчества.

– В мире все быстро меняется, – говорил он Мэгги. – Попомните мои слова, дорогая: очень скоро запряженные лошадьми экипажи и плуги станут достоянием прошлого. Везде их заменят всякого рода машины. Подобный процесс уже начался, несмотря на протесты недовольных, опасающихся лишиться своих рабочих мест.

Впрочем, у нас в стране действительно далеко не все в порядке, – качал головой лорд Чарлз. – Потому и надо в первую очередь заниматься внутренними проблемами. Не все это замечают. Вот, например, Джимми. Он уверен, что в его отечестве все уже обстоит благополучно: и земельная рента стабилизирована на приличном уровне, и состояние нашего стада не вызывает опасений, и урожаи собираются хорошие. А вот пару дней назад он заявил, что отныне переключится на наши колониальные владения. Не рановато ли?!

– Я слышала, Джимми поехал во Францию, чтобы сообщить Арианне о нашем скором браке.

– Да, это действительно так. Подобный прыжок через пролив, несомненно, доставил моему племяннику немалое удовольствие! Тем более что через Ла-Манш налажено регулярное паромное сообщение, а маленький городок, в котором находится школа Арианны, расположен на французском берегу в нескольких милях от пролива.

Мэгги одарила лорда Чарлза милой улыбкой, хотя в душе желала, чтобы Джимми сразу же по возвращении отправился куда-нибудь подальше от дома. К примеру, в одну из самых отдаленных стран Черной Африки.

Лорд Чарлз, виконт Лэнгдон также был рад видеть брата своей невесты. Он наслаждался беседами с Жаком Миро, которому обещал содействовать в осуществлении мечты о писательской карьере.

То были поистине прекрасные дни для Мэгги. Ей казалось, она обрела в жизни прекрасного наставника. Пусть старого, но доброго друга.

Одним словом, Мэгги чувствовала себя если не парящей где-то высоко в облаках, то, во всяком случае, очень комфортно. И хотя время летело быстро, свадьба все еще оставалась делом будущего. Вместе с тем Мэгги в оставшиеся до замужества дни чувствовала себя непривычно свободной.

Но тут с континента вернулся Джимми. Видимо, он планировал пробыть здесь недолго. Но увы, его надежды тут же направиться в очередную далекую поездку по делам ее величества королевы не сбылись. Поэтому Джимми остался в Англии. А это означало, помимо всего прочего, что ему волей-неволей придется присутствовать на бракосочетании дяди. Пока же…

Пока же он присматривался к невесте дяди Чарлза. Можно сказать, следил за ней. Изучал и составлял свое мнение. Причем далеко не лучшее…

Он смотрел на Мэгги как на породистую (или претендующую на то!) собаку, купленную за большие деньги, но которая вскоре якобы начнет кусать руку кормящего ее.

Нет, внешне это не проявлялось… Джимми оставался безукоризненно вежлив и в высшей степени обходителен. Но каждый раз, когда они с Мэгги встречались взглядами, ее охватывал холод от выражения презрения в его глазах. Мэгги старалась ответить ему тем же. Да, они друг друга презирали. Но ради лорда Чарлза не выдавали своих эмоций.

С появлением в Лондоне Джимми Мэгги и не подумала как-то изменить течение своей жизни. Ближайшие две недели она намеревалась посвятить подготовке к бракосочетанию. А последующие две – осуществлению планов по реконструкции Ист-Энда. Естественно, вместе с мужем.

Чарлз всегда поддерживал благородную деятельность Армии спасения. Однако совсем не был шокирован, узнав, что его супруга намерена всерьез заняться благотворительностью в Ист-Энде.

Натан говорил, что обитатели Ист-Энда похожи на трущобных крыс – их слишком много в этой тесноте. Люди поголовно неграмотны. Больные, немытые, грязные. Выбраться же из этой зловонной клоаки практически ни у кого не было ни малейших шансов.

Правда, некоторые держали уличные лавки, другие – небольшие мастерские и даже примитивные фабрики. Многие жители Ист-Энда работали там. Однако работа по большей части была временной.

Некоторые женщины порой находили себе работу прачек или портних. Другим же и это не удавалось.

А мужчины с зарей выстраивались в очередь за любой, пусть даже самой тяжелой, работой, которая, увы, тоже не всегда бывала. А если кому-то везло, то счастливец трудился по десять – четырнадцать часов в день за жалкие несколько шиллингов. Иногда кому-то удавалось найти жилье. Но это были тесные, грязные комнатушки, в каждой из которых размещалось по несколько человек. Матрасами на старых железных койках служили настеленные газеты, подобранные на улице.

Собственно, нельзя было удивляться тому, что именно в Ист-Энде и погиб Натан…

Умирая, Натан просил своего друга Миро не оставлять Мэгги. И тот свято исполнял его завет.

Вот и сегодня они наняли кеб и двинулись в путь. Сначала подъехали к небольшой церкви, в которой служил пастор Викерс. Вместе с Мэгги он в свободное время занимался благотворительностью в Ист-Энде.

Как только экипаж остановился, Миро побежал в церковь. Мэгги же ввязалась в спор с кебменом по поводу оплаты. Все лондонские кебмены за поездку в Ист-Энд всегда заламывали вдвое, а то и втрое. Этот возница не представлял исключения. Но Мэгги все же сумела с ним сторговаться и поспешила вслед за Миро.

Жак стоял неподалеку от выхода и разговаривал с пастором Викерсом. Завидев входящую Мэгги, настоятель храма заулыбался так, что казалось, уголки его губ вот-вот коснутся ушей.

– Мы только что получили самые щедрые пожертвования от лорда Чарлза, на которые и не могли рассчитывать! – произнес он. – Этого хватит, чтобы одеть многих беспризорных детей!

Пастор Викерс сделал паузу, во время которой улыбка сбежала с его лица, но потом улыбнулся еще лучезарнее.

– Вы обязательно должны выйти за него замуж! – безапелляционно заявил он.

– Да, было бы очень мило! – ответила, чуть покраснев, Мэгги.

Пастор Викерс посмотрел на Миро, который почему-то вздрогнул.

– Вы правы, дорогая! – кивнул пастор Викерс. – Было бы мило! Ну а теперь пойдемте во двор. Там собралось много женщин. Они ждут нас.

Он запрокинул голову и воздел руки к небу:

– Господи, если бы убрать всех этих несчастных с улиц! В некоторых районах полиции удалось закрыть часть публичных домов. Не думаю, что это сильно помогло. Ведь по ночам по-прежнему улочки заполняют проститутки. – Пастор Викерс взял Мэгги за руку и зашептал: – Мэгги, мне очень нужны такие добрые женщины, как вы. Но здесь я боюсь даже за вас! Совсем недавно, вечером выходного дня, неподалеку отсюда произошло очередное страшное убийство.

Мэгги тронула его за плечо:

– Пастор Викерс, мы оба знаем, что в этой части города убийства нередки.

– Но не такие! Конечно, любое убийство всегда трагедия! Убивают из ревности, в пьяных драках, мужья убивают неверных жен, а жены – мужей. И всегда после того, как напьются какой-нибудь дряни. Часто случаются драки, и порой они заканчиваются кровью. Но этот случай нечто чудовищное! Разве вы не читали в газетах?

Мэгги посмотрела на Миро:

– Может быть, на последних страницах было напечатано?

– Если бы такое произошло с какой-нибудь знатной женщиной, – пожал он плечами, – то, уверяю тебя, все газеты кричали бы об этом, начиная с заголовков первых полос! Но скажите, пастор Викерс, что все-таки случилось?

– Тема довольно деликатная, – смущенно ответил пастор, многозначительно посмотрев на Мэгги.

– Прошу вас, пастор Викерс, – сказала она, – я намерена поговорить с женщинами о контроле за рождаемостью. Им такая беседа просто необходима. Ведь рожденных ими детей считают незаконными.

– Эта погибшая женщина не просто убита, – продолжил пастор Викерс. – Ее зверским образом зарезали! Фактически отчленили голову. Вырезали все внутренности. Никакой муж, в каком бы невменяемом состоянии он ни находился, никогда не сделал бы такого с изменившей ему женой!

– Почему же? Я помню газетный отчет, в котором описывалось примерно такое же убийство, совершенное сравнительно недавно одним солдатом. Думаю, автор статьи считал убийцу уличным бандитом, поиздевавшимся над проституткой. Причем тот считал себя правым!

Пастор Викерс отрицательно покачал головой:

– Тот солдат отнюдь не был головорезом! И убил он женщину не с целью ограбления. Зверское убийство совершил человек невменяемый. Уверен, вы о нем еще услышите! Поэтому, Мэгги, дорогая, умоляю вас появляться на здешних улицах только днем и в окружении близких друзей!

– Пастор Викерс, я всегда приезжаю сюда днем и в сопровождении своего лучшего друга Миро. И для полицейских в моем сердце всегда есть место.

– Я это знаю. Так же как и то, что полиция патрулирует те места, где появлялись преступники. И все же прошу вас не ходить здесь ночью по улицам! Каждый раз, когда вам придет в голову подобная мысль, вспомните то, о чем я только что рассказал.

– Пастор Викерс, я вам обещаю!

– Ну а теперь пойдемте к женщинам. Они, верно, уже собрались во дворе. Вы не возражаете?

– Наоборот, уверена, что церковный двор – лучшее место для подобных бесед!

В тот день Мэгги говорила с собравшимися о противозачаточных средствах. Хотя, надо заметить, церковь отнюдь не смотрела сквозь пальцы на подобное просвещение своих прихожан. Но пастор Викерс за свою жизнь провел в Ист-Энде уйму времени и накопил немалый опыт, в том числе и практический. Так, именно он раскрыл факты нелегальной доставки больших партий презервативов из Франции. А потому был уверен, что сумеет удержать беседу Мэгги в рамках дозволенного.

В прошлом Мэгги при подобных встречах касалась многих деталей, связанных с проблемами улучшения жизни. Видимо, поэтому поначалу число ее слушателей в тот день было невелико. Но еще до своего выступления она успела организовать раздачу хлеба, сыра, молока и некоторых других продуктов тем, кто ее слушал. Количество женщин сразу же резко возросло. Правда, пастору Викерсу пришлось изгнать со двора нескольких мужчин, переодевшихся в женскую одежду и пытавшихся тоже получить подаяние. И Мэгги поняла, что здешние проститутки, как правило, имеют дело с очень бедными мужчинами, а потому недорого просят за свое тело. Но при всем желании она не могла бы накормить всех голодных, желавших получить от нее помощь, чтобы поддержать своих детей. Сами же несчастные матери не могли этого сделать иначе, чем торгуя собой. К тому же многих из них покинули мужья.