Женевьева была вне себя от гнева. Если бы на ней были кожаные туфли на толстой подошве, а не тонкие шелковые туфельки, она топнула бы ногой от возмущения. Но она не могла этого сделать, иначе гравий больно бы впился в ее нежные ножки. До чего невыносим этот Бенедикт! Кого угодно выведет из себя. Сущий дьявол! Недаром его прозвали Люцифером.

— Если вам интересно, я ответила отказом на предложение графа Суффолка, — вызывающе глядя на него, проговорила Женевьева.

— Я за вас рад, — мрачно ответил Бенедикт.

— Но, возможно, я изменю свое мнение и послезавтра отправлюсь с ним на прогулку. — Она по-прежнему вызывающе глядела на него. — Я отказала ему, понимая, что сегодня лягу поздно и на следующее утро мне нужно будет как следует выспаться.

Бенедикт едва сдерживал гнев. Как эта женщина, шесть лет прожившая с тираном, наивна во всем, что касается мужчин? Суффолк очень привлекательный и умеет очаровывать дам. Он пользовался этим и соблазнял неискушенных в любви женщин. Несомненно, собирался соблазнить и Женевьеву. Недаром он выбрал для встречи пустынный в утренние часы парк.

Хотя, возможно, он и ошибается, считая Женевьеву такой уж наивной. Что, если она сама хочет, чтобы какой-нибудь привлекательный и обходительный джентльмен соблазнил ее? Откуда ему знать ее истинные намерения?

— Женевьева, вы понимаете, что поездка по пустынному парку с незнакомым мужчиной может обернуться не таким уж забавным и легким любовным приключением? — резко спросил Бенедикт.

— Но Суффолк такой привлекательный и обходительный мужчина. — Во взгляде ее небесно-голубых глаз мелькнуло озорство.

Бенедикт едва сдерживал нарастающее раздражение. Женевьева обладала удивительной способностью улавливать самое незначительное в вопросе, упуская суть.

— Лично мне он не кажется привлекательным.

— Конечно же, — со смехом согласилась она.

— Но я понимаю, что он может казаться привлекательным… некоторым женщинам.

— Он кажется привлекательным женщинам, которые молоды и способны испытывать хоть какие-нибудь чувства в отношении мужчин, — сказала Женевьева.

— Возможно, вы и правы, — согласился он.

— А что у вас в корзинке, Бенедикт? — с улыбкой поинтересовалась Женевьева, резко переводя на другую тему разговор, который не привел бы ни к чему хорошему.

Честно говоря, Бенедикт совершенно забыл об этой дурацкой корзинке для пикника, его увлек разговор. С этой женщиной он готов забыть обо всем на свете.

Сначала он хотел использовать Женевьеву в качестве прикрытия своей деятельности, посещая с ней светские рауты. Но сейчас им двигали совершенно иные цели. Он захотел узнать поближе эту красивую и непохожую на других молодую женщину. Иногда она бывала просто невыносима, но для него это не имело значения.

— Вы меня слышите, Бенедикт? Почему вы молчите?

— В моей корзинке еда и покрывало, все необходимое для пикника, — со вздохом проговорил Бенедикт.

— О, как романтично! — Глаза Женевьевы заблестели от восторга. — Я всегда мечтала о пикнике в таком необычном месте! — В порыве радости она обняла его.

Но ей тут же стало стыдно за то, что не смогла удержать своих эмоций, и она в смущении потупилась.

— Давайте устроим пикник в каком-нибудь укромном уголке, вдали от посторонних глаз, где были бы только мы вдвоем. Пожалуйста, Бенедикт!

Во взгляде ее читалась немая мольба.

— Ну если вы так хотите… — Бенедикта поразила ее просьба и неожиданный порыв. Ее эмоциональность временами переходила все границы. Нашлась бы вторая такая женщина в его окружении, способная вот так внезапно его обнять?

Он не привык к проявлению таких искренних чувств. Это одновременно ошеломило, возмутило и растрогало. Хотя в свете часто обсуждали его любовные интрижки и похождения, большинство этих историй были выдумками. У Бенедикта не было многочисленных романов, которые ему приписывали. Они с Женевьевой разные люди, и, вероятно, она сама это прекрасно понимала. Она жизнерадостная и открытая, он сумрачный и замкнутый. Наверное, она и обняла его по простоте душевной. Ее поступок выглядел вполне невинно.

— Я думаю, это будет лучший вечер в моей жизни, — с улыбкой проговорила Женевьева.

Бенедикт поймал себя на мысли, что готов дать этой женщине все, что она хочет, исполнить все ее мечты. Он понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать.

Глава 5

— В такой обстановке мужчины делают женщинам непристойные предложения, не так ли? — спросила Женевьева. Она выкладывала еду из корзинки на покрывало, расстеленное на траве. Они сняли маски и плащи, поскольку летний вечер был очень теплым и вдали от посторонних глаз их никто не мог заметить. Разноцветные фонарики заливали все вокруг мягким светом. Издалека раздавались голоса, смех и музыка. — Что вы на это скажете?

У Бенедикта перехватило дыхание от ее смелости, поэтому он не сразу нашелся с ответом. Женевьева в очередной раз его удивила.

— Я надеюсь, вы обдумаете любое мое непристойное предложение, прежде чем принять его, — предупредил Бенедикт. — Ведь вы — настоящая леди и должны вести себя прилично.

С этими словами он сел под старым раскидистым дубом и принялся наблюдать за ней.

— А как же развлечения? Неужели я и развлечься уже не могу? — со смехом спросила она.

Развлечения. Опять это слово. Что касается Бенедикта, он никогда не тратил жизнь на пустые развлечения и забавы.

— Я уже говорил вам, что слишком стар для забав и развлечений, Женевьева, — сказал Бенедикт.

— Перестаньте, — невежливо прервала его Женевьева. — Вы старше меня всего на три или четыре года. Никакой вы не старый!

— Во-первых, на целых шесть лет, — недовольно поморщился он. — Что касается жизненного опыта… Ну, это другой вопрос.

Женевьева коснулась его щеки и нежно погладила.

— Да, вам довелось пережить много несчастий, не так ли? — спросила она. — Ведь вы столько лет провели на военной службе. К тому же…

— Вы намекаете на гибель моих родителей? Но ведь у вас тоже умерли родители. Или я ошибаюсь?

— Да, — страдальчески поморщившись, подтвердила она. — Но моих родителей, в отличие от ваших, не убили. В их гибели никто не виноват, это был несчастный случай. Карета, в которой они ехали, перевернулась. И потому мне проще было пережить их смерть, чем вам. Невозможно обижаться на судьбу. А мой брат Колин… Что ж, он сам выбрал для себя такой ужасный конец.

По ее лицу пробежала тень легкой грусти.

— А ваш муж? — спросил Бенедикт. — Он ведь тоже умер.

— Я считаю, что он прожил даже слишком долго, — холодно отозвалась она.

— Женевьева! — Он осуждающе взглянул на нее, но потом не выдержал и рассмеялся. Его в очередной раз позабавила искренность Женевьевы.

— Вы опять смеетесь! Что смешного я сказала? Ведь, кажется, вы сами хотели, чтобы я говорила вам правду, — обиделась она.

И тут Бенедикт тоже внезапно поддался порыву, обнял Женевьеву и притянул к себе. Она не противилась и доверчиво прижалась к его груди.

— Часто бессонными ночами я мечтала о том, чтобы задушить Джошуа подушкой. Но меня останавливало то, что врач сразу определил бы причину смерти и меня бы повесили. Как бы я ни была несчастна в браке, это было лучше, чем смертная казнь.

Бенедикта настолько поразил столь откровенный цинизм, что на мгновение он потерял дар речи и не стал упрекать Женевьеву за бесчеловечность. А через мгновение он вообще ни о чем уже не мог думать. Ее бедра касались его мужского естества, затвердевшего от вожделения. Рыжие кудри разметались по его широкой мускулистой груди. В этот вечер она была одета в золотистое платье с длинными рукавами, сквозь вырез которого проглядывала аппетитная грудь.

Он был растроган нежным прикосновением Женевьевы к его щеке.

— Ах, да вы страшная женщина! — с нежностью проговорил Бенедикт, накручивая на палец рыжую прядь ее волос. — Настоящая богиня мести!

— А я слышала, это вы страшный человек и не забываете обид. Говорят, вы поклялись отомстить своим обидчикам. — Она вызывающе взглянула на него.

— Возможно, — нахмурился Бенедикт.

Женевьева намекала на его слова о том, что он обязательно найдет убийцу родителей и покарает его за бесчеловечное преступление. Правда, Бенедикт говорил об этом только двум лучшим друзьям. За годы службы в армии и тайной службы у короля он привык вести себя скрытно и осторожно. Откуда Женевьева могла узнать об этом?

— А я нисколько не мстительна. Иначе бы отомстила Джошуа за ужасную брачную ночь, тиранию, жестокость и бессердечие по отношению ко мне, — со вздохом проговорила она. — Я безропотно терпела это шесть лет.

Бенедикт подумал, что Женевьева обязательно должна будет рассказать ему эту трагическую историю. Но только не сегодня. Зачем портить ей удовольствие?

Он не хотел расстраивать ее тяжелым для нее разговором. Она так счастлива в этот вечер, глаза так блестят от восторга! Ему очень нравилась радость Женевьевы. Она напоминала ему юную девочку, которая впервые выехала на пикник.

И он прижал ее к себе еще крепче.

— Думаю, теперь самое время сделать даме непристойное предложение, — прошептал Бенедикт и впился в губы Женевьевы долгим и страстным поцелуем.

К ее удивлению, поцелуй, как и в первый раз, наполнил легкой и светлой радостью. Почему же она не испытывала ничего подобного, когда ее целовал Джошуа?

Нет! Она не должна отравлять эти чудесные минуты воспоминаниями о прошлом. Стоит подумать о чудесном мужчине, который целует и обнимает ее с нежностью, неведомой покойному мужу.

Бенедикт опять поцеловал ее. На этот раз более настойчиво и страстно, чем прежде. До этой минуты Женевьева и представить не могла, что простой поцелуй может принести ей такое наслаждение.