– Я пошел. Не забудьте прислать мне пакет.

Сайласу Индиго, наверное, не понравилось такое пренебрежительное отношение к нему, думал Джаррет, направляясь в библиотеку. Да он и сам был удивлен своими действиями, будто бы он собирался действительно выполнять свою задачу, а не бросить все и уехать. Но раз уж он ввязался в игру, которую в данный момент не мог прекратить, то тут и проявился его инстинкт игрока. Сейчас он блефовал сам с собой, со своими союзниками и противниками. Его последующие действия будут зависеть от их реакции.

Он чертовски надеялся, что так и будет.

Ближайший час он провел с Гиллиамом и выиграл, как и договаривались, несколько сот фунтов.

В это же время Гиллиам получил от него указания, на которые ответил с пугающим воодушевлением. Джаррет не доверял страстным энтузиастам-любителям. Он и так с трудом удерживал в узде Кэт, как ясно показала его неудача.

Наконец, приказав доставить ужин в одиннадцать, он взял тяжелый пакет, в котором черт его знает что находилось, и поскакал к коттеджу. Следующая игра, Господи помоги, будет самой сложной в его жизни.

Кэт сидела возле окна, как догадывался Джаррет, но встала сразу, как только он вошел. Руки ее были сжаты так, что костяшки побелели, губы плотно стиснуты. У Джаррета сердце защемило, когда он увидел страх в ее глазах.

– Мне очень, очень жаль, – сказал Джаррет. – Я сделал тебе больно? Ну конечно, но…

– Нет. – Она выглядела смущенной. – Может быть, немного, но я ничего не имела против. Было удивительно приятно, хотя не такой опыт я хотела бы повторить. Вы не… вы не сердитесь на меня? Свидетели были далеко. Я подумала, что при таких обстоятельствах мне позволено бросить вам вызов. Но я ведь не знала, что вы не умеете плавать. А потом, когда мне нужно было грести назад, я увидела яхту и… ну, гордость не позволила мне вернуться за вами. Это так глупо. У нас нет времени на мои обиды.

– Ах, Кэт. – Пакет с шумом и звоном полетел на пол. Он шагнул к ней. Она подняла на него глаза, умоляя.

Джаррет не мог найти нужных слов. Обняв девушку, он почувствовал, что она дрожит. Но дрожь прошла, как только она прислонилась к нему и с легким вздохом отдалась его объятию.

Через некоторое время, поскольку дела у него были неотложные, он вернул ее на место у окна и, положив руки на плечи, объяснил, почему сегодня ему снова придется просить ее разыграть вместе с ним очередной гнусный спектакль.

– Это последний, – заверил он ее. – Когда слух о нем дойдет до Каррингтона и прочих, то они решат, что я еще больший извращенец, чем Шеффер, и это лишит их всех подозрений, которые у них в отношении меня еще могут оставаться. Мне нужна большая свобода действий, Кэт, если я хочу быть убедительным.

– Будет больно?

– Нет. Я подвешу тебя в спальне, а слуги; когда придут, увидят тебя только на расстоянии. Слишком издалека, во всяком случае, чтобы заметить прокладки, которые Сайлас приклеил на внутреннюю сторону наручников. Тебе будет неудобно, но недолго.

– И… – Она вспыхнула. – Мне придется быть совсем обнаженной?

– Это мы повторять не будем. Но ты сможешь устроить так, чтобы выглядеть почти обнаженной и соблазнительной, насколько ты сможешь вынести, чтобы привлечь их внимание?

– Да. – Она нахмурилась. – На чем же вы подвесите меня?

– Ты не заметила все эти металлические крепления в головах постели, на балдахине и ножках кровати? Их прикрывает резное дерево, но теоретически на этой постели можно привязать человека или принимать любые сексуальные позы, какие я мог себе вообразить.

– Меня не интересует, что вы можете себе представить, – ответила Кэт и направилась к пакету, валяющемуся на полу. – Не сейчас, во всяком случае. Это все нужно немного наладить, даже для двухгрошовой шлюхи. Можно посмотреть?

– Конечно. Но большая часть этих предметов – только для спектакля. Дай я разбросаю их на буфете, где слуги обязательно их заметят, и ты можешь судить об их назначении, пока и прикрепляю оковы к кровати и готовлюсь исполнить свою роль.

– Меня наводит на размышления, милорд, насколько хорошо вы все это делаете. Иногда я боюсь, что вы привычны к этой роли.

– Знаю. На этот раз у меня действительно была возможность спросить у тебя разрешения, прежде чем использовать для такого представления. А что касается опасений, тебе придется самой судить о моем характере. Могу только заверить тебя, что, несмотря намой многочисленные недостатки, я не нахожу удовольствия в жестокости.

Он распутал цепи, кандалы, достал кляп из кучи всякого другого оборудования и увидел, как глаза Кэт стали как тарелки при виде всего этого.

– И еще, дорогая. Я подбил тебя на эту уловку с лодкой. И если уж на то пошло, плавать я умею.

Минут двадцать спустя залаял Мальволио, оповещая о прибытии слуг, которые доставили ужин, заказанный Дерингом. Кэт, чувствуя себя неуютно, хотя терпеть было можно, стояла босиком на постели, руки в наручниках вытянуты над головой и прикреплены к железному кольцу, встроенному в деревянный балдахин.

Деринг, со зрачками, сократившимися от глазных капель, с дыханием, пахнущим бренди, быстро закрепил кляп и дал ей знак, прежде чем спрыгнуть с постели.

– Можешь мычать, – сказал он. – Только не переиграй.

Он закрыл Мальволио в гардеробной, взлохматил волосы и еще раз проверил положение зеркала. Слуге пришлось бы подойти близко к открытой двери спальни, чтобы прямо взглянуть на девушку, но с нескольких мест в гостиной он мог бы увидеть ее отражение в зеркале. На ней был корсет поверх прозрачной нижней рубашки, которая оставляла открытыми ноги, голая белая кожа должна была привлечь внимание. На Деринга это, во всяком случае, подействовало. Громкий стук. Время поднимать занавес.

Деринг взял рукоять хлыста, оставив хлыст виться кольцами на постели, и пошел открывать дверь. Она услышала мужские голоса, его голос, чересчур громкий и невнятный, остальные – вежливые, звон расставляемой посуды. Потом Деринг произнес: – Хочу огня.

Это заставит хотя бы одного слугу заняться камином, а взгляд влево позволит ему увидеть ее полностью. Она согнула ноги в коленях и повисла на цепях, стараясь выглядеть как можно несчастнее. Молодой человек, присевший на корточки перед камином, доставал из обитой железом корзины поленья и укладывал их на решетку. Потом разжег огонь лучиной и поднялся на ноги, обернулся в ее сторону и замер на месте.

Даже из-под полуопущенных век она могла видеть, как у него открылся рот, щеки запылали. Он сделал попытку отойти и сделать вид, будто ничего не видел. Кэт сохраняла свою позу, и вот другой слуга, немного старше, нашел повод положить что-то на каминную полку. Никакой реакции, кроме удивленно поднятых бровей, со стороны этого человека, но цель последнего спектакля, поставленного Дерингом, была достигнута. Дверь коттеджа открылась, потом захлопнулась.

Деринг немного подождал, прежде чем пошел освобождать ее, начав с наручников.

– Моя репутация, или то, что от нее еще осталось, отправилась прямо в ночной горшок. Захочет какая-нибудь богатая наследница выйти за меня замуж, как ты думаешь?

Кэт не могла ответить, и это даже к лучшему. Что тут можно сказать? С тех пор как лорд Деринг вернулся в коттедж, он не был похож на того джентльмена, которого она, как ей казалось, уже начала понимать. Он все еще отпускал возмутительные шуточки, конечно. Возможно, он не перестанет шутить и тогда, когда его будут опускать в могилу. Но во взгляде появилась целеустремленность, в поведении – решимость.

Когда он отвязал ее запястья, ноги у нее подогнулись. Но он успел подхватить ее на руки и отнести на софу, помог натянуть халат. Кэт взглянула на него, показывая на кляп во рту.

– Неужели? Эти последние минуты были такие спокойные.

Он отвязал кляп и швырнул его в огонь. Потом встал на одно колено и принялся массировать ее запястья.

– Скоро прибудет вся компания, и я начну отдавать приказы, будто сам знаю, о чем говорю. Ты можешь поправлять меня и даже спорить со мной, но когда мы начнем осуществлять план, тебе придется делать то, что я велю. А теперь давай поужинаем. Потом у нас с тобой будет много работы.

Вскоре появилась миссис Киппер с письмом для лорда Деринга.

– Слуга в синей с золотом ливрее принес это в главный дом, – объяснила она. – Я сказала управляющему, что сама доставлю его сюда.

Кэт наблюдала за тем, как Деринг сломал печать, пробежал глазами записку и нахмурился. Письмо он сунул во внутренний карман сюртука.

Следующим был Джон Гиллиам, весь в черном. Он явился через открытое окно спальни, как не раз поступала она сама. В руках у Гиллиама был небольшой саквояж.

Когда все уселись с бокалами вина в руках, Деринг встал у камина, сцепив руки за спиной.

– Буду краток. Сегодня, после разговора с лордом Каррингтоном, я готов поверить, что он действительно использует свои ритуалы во время солнцестояния для совершения противоестественных действий, возможно, даже убийств. Если такому суждено произойти, то будет это в ночь на пятницу в саду, обнаруженном нами с Кэт на острове. Меня пригласили туда, но один человек не сможет помешать дюжине других. Чтобы захватить их в нужный момент, нам необходимы союзники, план и элемент неожиданности. У меня ничего этого нет. Однако первый шаг придется сделать в ближайшие несколько часов.

– Осмотреть остров, – предложила Кэт. Джаррет улыбнулся ей.

– Она уже обнаружила места, где причаливают лодки, но нам требуется подробная карта центральной части острова. Предположим, на острове сейчас никого нет, тогда в нашем распоряжении несколько часов темноты для разведки. Но тут есть свои сложности, потому что видимый свет, такой как фонари, привлечет к нам внимание. Когда я еще раньше разговаривал с Гиллиамом, он думал, что можно найти решение вопроса.

Мистер Гиллиам вытащил из своего саквояжа маленький, закрытый сверху фонарь.

– Я его переделал так, чтобы свет падал только вниз. Но я смог сделать только один фонарь.