Как только карета остановилась у дома, Элеонора поспешила внутрь. Лакей встретил ее в дверях и принял шляпу и перчатки.

– Вас ожидает лорд Нил, миледи, – доложил он.

– Правда? – Элеонора почувствовала, будто камень с души упал. – Где?

– В главной гостиной, миледи.

Элеонора улыбнулась лакею, сама не замечая, как прояснилось ее лицо, и поспешила в гостиную.

– Энтони!

Он стоял у камина и обернулся, едва услышав ее голос:

– В чем дело? Что произошло?

– Ах, Энтони!

Вдруг Элеонора почувствовала, что не может больше сдерживаться. Из глаз полились слезы, и она кинулась к нему.

– Элеонора! – Энтони шагнул навстречу и принял ее в объятия.

Она замерла, прижавшись к его груди, слышала успокаивающий стук его сердца, наслаждалась его теплом, силой его рук.

– Энтони, это так ужасно…

– Что? Рассказывайте! С вами что-то случилось?

Энтони отступил на шаг и, взяв ее за подбородок, встревоженно вгляделся в лицо.

– Не со мной. С синьорой Мальдуччи!

– С кем?

– Это та итальянка, которую мы вчера видели на балу. Из Неаполя, гостья миссис Колтон-Смит.

– Ах да, она еще хотела с вами встретиться.

Элеонора кивнула:

– Да. Я отправилась к ней, а горничная сказала, что она погибла. Сегодня утром с ней произошел несчастный случай.

– Что? – Энтони уставился на нее. – Какой случай?

– Горничная говорит, синьора Мальдуччи вышла погулять, и на нее наехала карета.

– Господи!

– Представляете? – Элеонора начала взволнованно ходить по комнате. – Боюсь, ее смерть связана с гибелью Эдмунда и другими последними событиями.

– При чем здесь синьора Мальдуччи? Какое отношение она имеет к Эдмунду?

– Вчера она сказала, что хочет поговорить со мной о нем. Синьора Мальдуччи видела Эдмунда в день гибели.

– Серьезно? Я не слышал. Значит, она его видела?

– Да, так она сказала. И еще она казалась… странно взволнованной. Я не хотела к ней ехать. Думала, еще одна охотница до жутких историй. Но сегодня мне пришло в голову, что, скорее всего, синьора Мальдуччи видела нечто подозрительное. Возможно, Эдмунд показался ей испуганным или грустным, а может быть, его и вовсе кто-то тащил силой…

– Тогда она бы сразу вам сказала.

– Значит, синьора Мальдуччи видела нечто другое. Допустим, это было что-то не столь явное, и только потом она сообразила, в чем дело. Вот почему я решила отправиться к ней. А мне сообщили о ее гибели. По-вашему, это совпадение?

– Погодите. Вы не можете быть уверены, что синьора Мальдуччи что-то знала. Может, верной была ваша первая версия – ей просто стало любопытно, – возразил Энтони.

– Нет. Я знаю, Энтони! Я знаю! Она собиралась что-то мне сообщить, и теперь она мертва. Я не хотела с ней говорить. Тянула время. Могла бы поехать утром, но не поехала. У нее была полезная информация, а я не обратила внимания. Надо было сразу спросить синьору Мальдуччи, что она видела. Первым делом отправиться к ней. Но я этого не сделала. Теперь синьору Мальдуччи убили, и в ее смерти виновата я!

Голос Элеоноры задрожал от рыданий. Энтони выругался и снова притянул ее к себе:

– Не надо. Не говорите так. Вы ни в чем не виноваты.

От слез Элеонора едва могла говорить.

– Я всех подвела, – сдавленно выговорила Элеонора. – Ее, Эдмунда. Почему я сразу не поняла, что происходит? Нужно было с ним поговорить. Не дать ввязаться в эту историю!

Элеонора прильнула к груди Энтони и горько расплакалась. Он нежно обнимал ее, слегка укачивая и гладя по спине.

– Тише, тише… не вините себя. Вы не можете контролировать чужую жизнь, – произнес Энтони. – Элеонора, не надо взваливать на себя ответственность за весь мир. Вы не могли знать, что синьора Мальдуччи погибнет. На самом деле вы даже не уверены, что она и вправду знала нечто важное. Несчастные случаи происходят. Возможно, ее вовсе никто не убивал. А если даже и так, вы все равно ничего не сумели бы поделать. Да и уберечь Эдмунда от всего на свете вы не могли. Он был взрослым человеком. Эдмунд был волен поступать как сам считал нужным. Он разделял идеи Союза. Знал об опасностях, но готов был рискнуть ради того, во что верил. Это только его решение, и он его принял.

Элеонора понимала, что Энтони прав, и все равно плакала, одновременно изливая горе утраты Эдмунда. Но слова Энтони утешили ее, постепенно Элеонора начала успокаиваться и наконец перестала плакать. Но от Энтони не отходила, наслаждаясь его надежной силой.

Энтони достал платок и осторожно вытер ей слезы.

– Вот так. – Он поцеловал Элеонору в лоб. – Не могу видеть, как вы плачете.

– Я и сама ненавижу плакать, – ответила Элеонора, тихонько вздохнув. Дав волю слезам, она будто ослабела, поэтому теперь так приятно было прижаться к Энтони. Ей хотелось оставаться в его объятиях. Элеоноре было хорошо с ним. Будто она обрела давно потерянный дом.

Элеоноре пришло в голову, что поза, в которой они стоят, не вполне пристойна, и надо бы отойти, но сейчас ее такие пустяки не волновали. Ей было слишком хорошо рядом с ним.

Рука Энтони ритмично поглаживала спину Элеоноры, успокаивая, согревая. Элеонора прижалась еще ближе, вдыхая его мужской запах, и тут же почувствовала, как ровное биение его сердца резко ускорилось, а рука стала горячей и начала слегка подрагивать. Элеонора поняла, что пробудила в Энтони желание, и почему-то это осознание распалило и ее тоже.

Поглаживания превратились из успокаивающих в чувственные. От этой медленной ласки кожа будто запылала даже сквозь платье. Дыхание у Элеоноры участилось, кровь быстрее побежала по венам. Элеонора выгнулась, подставляя Энтони свою спину, подняла голову и бросила на него томный взгляд.

Глаза Энтони приобрели цвет расплавленного железа, и Элеонора почувствовала, что от его взгляда сердце ее тоже вот-вот расплавится.

– Я хочу вас, – не таясь произнес Энтони сдавленным голосом. – С тех пор как в первый раз увидел. Вы тогда были женой Эдмунда, но я все равно вас хотел. – Энтони склонился ближе, его губы были всего в нескольких дюймах от ее рта. – Вопреки всем доводам рассудка. – Энтони чуть коснулся ее губами и отстранился, будто дразня. – Вопреки приличиям.

Энтони поцеловал ее верхнюю губу, потом нижнюю, каждый следующий поцелуй длился дольше предыдущего.

– Хочу лечь с вами в постель. Услышать, как вы стонете и шепчете мое имя.

Слова его оказали на Элеонору поистине магическое воздействие, внизу живота будто вспыхнул пожар. Она затрепетала, чувствуя, что вот-вот соскользнет в пропасть, и потянулась к нему. Тогда Энтони наконец поцеловал ее долго и глубоко. Элеонора обнимала его, не в силах думать ни о чем другом, кроме бушующего внутри голода.

Тут Энтони поднял голову, прерывая поцелуй. Он долго смотрел на нее, потом наклонился, подхватил Элеонору на руки и зашагал к двери.

– Энтони! – тихонько вскрикнула она, невольно рассмеявшись. – Вдруг кто-то увидит?

– Пускай, – ответил Энтони, вынес ее в коридор и начал подниматься по лестнице.

Элеонора спрятала лицо у него на плече. Она знала, что сейчас подобает смутиться, но едва сдерживала смех от переполнявшей ее радости.

К счастью, ни на лестнице, ни в коридоре они никого не встретили и благополучно добрались до спальни. Энтони поставил ее на ноги и закрыл дверь, с решительным щелчком повернув ключ в замке. Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга. Элеонора осознавала, что еще не поздно – даже сейчас она может отвернуться и попросить Энтони уйти. Последний шаг в бездну еще можно отсрочить.

Элеонора заглянула Энтони в глаза. Медленно, не отводя глаз, завела руки за спину и начала расстегивать пуговицы. Энтони наблюдал с лихорадочным блеском в глазах. Стянул собственный пиджак и швырнул в сторону стула, даже не обернувшись посмотреть, попал или нет. Расстегнул и сбросил жилет, продолжая неотрывно смотреть на Элеонору.

Пуговицы на ее платье были крошечные, к тому же казалось, будто их не меньше сотни, но постепенно края лифа начали расходиться, и он сполз с плеч, постепенно все больше открывая молочно-белую грудь. Энтони наблюдал, дыхание его стало бурным и учащенным.

Элеонора расстегнула не все пуговицы, просто спустила платье вниз, и оно соскользнуло на пол. Элеонора стояла, одетая только в нижние юбки и сорочку. Она покраснела от стыда, но одновременно почувствовала мощный прилив восторга, когда Энтони окинул ее жадным взглядом.

Он расстегивал рубашку, но, глядя на нее, застыл, позабыв, что делает, и опустил руки. Не спеша приблизился к Элеоноре, остановился рядом. Медленно и нежно провел пальцами по окружностям ее груди.

– Боже, как вы красивы, – выдохнул Энтони. – С вами я обо всем готов забыть.

Энтони потянул за ленты на вороте сорочки. Бант развязался, и сорочка распахнулась, открывая грудь. Энтони начал ласкать ее, с трепетом проводя пальцами вниз, вверх, по кругу, со страстью проделывая то же самое с другой грудью. От легких прикосновений Элеонора затрепетала.

Соски ее затвердели, груди будто налились тяжестью, жаждая новых ласк. Руки Энтони скользнули под мягкую хлопковую ткань, сорочка еще больше распахнулась и поползла вниз, открывая полные белые груди. Энтони взял их в ладони и осторожно дотронулся трепещущими губами до вожделенных сосков.

По телу Элеоноры пробежала дрожь, она почувствовала между ног горячую влагу желания. Глубоко вздохнула и зажмурилась, чувствуя, как ее охватывает сильнейшее возбуждение, сила которого потрясла ее саму.

Большие пальцы Энтони играли с ее сосками, двигаясь вдоль и по кругу, пока Элеонора не издала тихий стон, полный страсти и нетерпения. Она жаждала большего, не вполне понимая, чего именно. Чувствовала только, что все тело наполняет сладостно-мучительная истома, что она не в силах больше сопротивляться и хочет лишь одного, чтобы Энтони не останавливался.

Наконец он наклонился и дотронулся кончиком языка до ее соска, отчего все тело обдала горячая волна желания. Его язык двигался медленно и нежно, дразня ее, пока наконец Энтони не взял отвердевший сосок в рот. Желание сотрясло ее, колени Элеоноры подгибались, но Энтони подхватил ее и держал, продолжая ласкать ее груди.