— Менеджер! — провозгласил он неприятным скрипучим голосом и заметил Дотти, которая выглянула из дверей соседнего номера, возле которого стояла ее тележка.

— Напился небось, — предположила она. Джек вздохнул и расправил свои сутулые плечи.

— Занимайся своим делом, Дотти. Я разберусь. — Он снова постучал, не заметив, какой гримасы удостоила его горничная.

— Менеджер! — повторил он угрожающе, потом вставил в скважину запасной ключ.

Запах ударил ему в нос с такой силой, что Джек Мозер едва не потерял сознание. В первое мгновение он решил, что жилец двадцать второго номера заказал в кафе что-то такое, что сильнейшим образом расстроило его организм. Второе, о чем подумал управляющий, так это о том, что понадобится целая канистра лизола, чтобы справиться с вонью.

Потом все мысли покинули его — Джек Мозер увидел нечто расплывшееся, бесформенное, что сидело, навалившись грудью на край крошечного поцарапанного столика и таращилось на него выпученными желтоватыми бельмами. Кем бы ни был человек, снявший у него номер, за три дня он успел превратиться в отвратительную, гниющую массу.

Ничего более жуткого Джек Мозер никогда в жизни не видел.

Он попятился назад, не в силах больше вынести ни вида, ни запаха. Он хотел позвать на помощь, но только заблевал себе ботинки. Что, впрочем, не помешало ему сломя голову броситься прочь.

Джек все еще бежал, когда Дотти заглянула в номер и пронзительно закричала.


Когда лейтенант Росси подъехал к мотелю, останки уже упаковали в пластиковый мешок. На месте этого происшествия он оказался исключительно благодаря везению и хорошей памяти. Лейтенант уже давно перестал реагировать на каждое сообщение о случаях загадочной или необъясненной смерти, однако имя Фреда Липски заставило его прислушаться к тревожным звоночкам, прозвеневшим у него в мозгу. Это имя значилось в списке Росси в связи с убийством конюха, но ему до сих пор не удалось встретиться с человеком, который его носил.

И теперь, похоже, ему представился шанс.

Медицинский эксперт доктор Эгнес Лоренцо уже собирала свои инструменты, и Росси, входя во внутренний двор мотеля, как мог приветливо кивнул невысокой, коренастой женщине с седеющими волосами и добрыми, как у щенка, глазами.

— Привет, Лоренцо.

— Привет, лейтенант. Я думала, этим делом занимается Ньюмен.

— Клиент имеет отношение к одному моему расследованию. Ну, что у нас?

Он прицепил свой значок к нагрудному карману пиджака и шагнул к двери, охраняемой полицейским в форме.

Тело уже было полностью подготовлено к отправке в морг. В комнате все еще стоял сильный трупный запах, но он уже давно не действовал на Росси и не мешал ему работать. Бегло оглядев комнату, он отметил разобранную постель, небрежно брошенную в угол сумку с вещами, следы спецпорошка, оставленные бригадой криминалистов. На столе стоял один стакан, на три четверти пустая бутылка джина и пепельница, до краев полная окурков от сигарет «Лаки страйк».

— О причинах смерти можешь пока не спрашивать. — предупредила Лоренцо. — Могу сказать только, что этот тип скончался от сорока восьми до шестидесяти часов назад. Никаких ран, никаких следов борьбы.

— А причина смерти?

Лоренцо знала, что Росси все равно задаст этот вопрос, и хитро улыбнулась.

— Остановка сердца. Так бывает довольно часто. Вследствие самых разных причин.

Не обратив внимания на шпильку, Росси попытался воссоздать обстоятельства, предшествующие смерти. Человек пьет один, запершись в номере мотеля. Почему? Страх? Чувство вины? Гнев? Зачем человеку снимать номер в убогом мотеле, когда в тридцати милях отсюда у него есть собственная, пусть такая же убогая квартирка?

Если Липски скрывался, значит, для этого были причины.

Глядя на лицо лейтенанта, Лоренцо сжалилась.

— У него в бумажнике нашли три сотни долларов и просроченную кредитную карточку. В сумке лежал номер «Дейли рейсинг» четырехдневной давности, а в правом ботинке был спрятан нож.

Росси сделал стойку, как хорошая охотничья собака, почуявшая дичь.

— Что за нож?

— Шестидюймовое лезвие, довольно узкое и тонкое, с прямой режущей поверхностью.

Росси показалось, что в его полицейском сердце запели соловьи. Нож надо будет немедленно отправить на экспертизу, и если на нем остались хоть какие-то следы крови — человеческой или лошадиной, — они найдут их.

— Кто нашел тело?

— Менеджер, фамилия — Мозер. Должно быть, он все еще сидит у себя в конторе и дремлет над тазиком.

— Не у всех такие резиновые желудки, как у тебя, Лоренцо.

— Ты мне льстишь. — Она снова вышла на улицу и глубоко вдохнула свежий весенний воздух, слегка подпорченный выхлопами машин, мчавшихся по Пятнадцатому шоссе. На вызов Эгнес пришлось выехать прямо из морга, где на столе из нержавеющей стали ее все еще дожидался наполовину выпотрошенный клиент. И вот теперь в очереди к ней на прием оказался еще один несчастный. «Ну просто праздник каждый день…» — с горечью подумала Эгнес.

— Мне нужна копия протокола о вскрытии. — Это подошел Росси.

— Через два дня получишь.

— Через день, Лор. Будь лапочкой.

— Я тебе не лапочка. — Она повернулась и села в машину.

— Эй! — Росси схватился за дверцу, прежде чем патологоанатом успела ее закрыть. Эгнес Лоренцо он знал вот уже три года. У этой женщины почти не было слабостей, на которых он мог бы сыграть, но все же несколько уязвимых мест Росси обнаружил.

— Помнишь клиента, которого ты обрабатывала на прошлой неделе? Мик Гордон — старик с ножевой раной живота.

Эгнес вытащила сигареты — с некоторых пор она перестала стыдиться этой своей привычки.

— Это тот, с переломом основания черепа и многочисленными разрывами внутренних органов? Помню.

— Я думаю, что сегодняшний парень — это тот, кто его прикончил.

Эгнес выпустила изо рта тонкую струйку дыма. Ей не удалось внимательно рассмотреть нож, да, в конце концов, это была и не ее работа, но рану на животе Гордона она помнила, как, впрочем, и десятки других ран и увечий, которые навсегда запечатлевались в ее рано поседевшей голове.

— Да, — кивнула она. — Похоже, тут ты не промахнулся, Росси. Ладно, я задержусь сегодня подольше, но гарантировать, что мне удастся провести все лабораторные тесты, я не могу.

— Спасибо. — Росси захлопнул дверцу и, тут же забыв об Эгнес, направился в контору Джека Мозера.


Гейб узнал о смерти Липски через десять минут после своего возвращения из Флориды. В лице Дотти, горничной мотеля, пресса нашла буквально золотую жилу.

Известие о том, что Липски был найден мертвым в номере дешевой гостинички, распространялось от конюха к конюху, от конюшенных мальчиков к ипподромному тренперсоналу. Гейбу эту новость сообщил эконом, работавший у него в усадьбе два раза в неделю. Он же принес газету, каковую и вручил своему нанимателю едва ли не до того, как успел поставить на пол дорожную сумку.

Ярость Гейба вспыхнула, словно спичка, смоченная бензином. Он как раз пытался справиться с ней, когда на пороге его дома появился лейтенант Росси.

— Рад вас видеть, мистер Слейтер.

— А-а-а, лейтенант… — Гейб протянул полицейскому газету, которую так и не выпустил из рук. — Готов поспорить, что вы пришли по этому делу.

— Вы выиграли. — Росси отложил газету в сторону и поудобнее устроился в предложенном кресле. — Насколько я знаю, до недавнего времени Фред Липски работал на вас?

— Да. До тех пор, пока несколько недель назад я не уволил его, о чем вам, без сомнения, известно. Он был пьян.

— — И, как я слышал, активно возражал против своего увольнения.

— Совершенно верно. Он вытащил нож, и мне пришлось его нокаутировать. Я считал, что на этом вопрос должен быть исчерпан, но, как видно, ошибся. — Гейб резко наклонился вперед, не забывая, впрочем, тщательно контролировать выражение своего лица. — Если бы я знал, что он воспользуется своим ножом против кого-то из моих людей или лошадей, я бы свернул ему шею тогда же!

— Вы не должны так говорить, мистер Слейтер, тем более[ — полицейскому. В прессу это пока не просочилось, но нож, найденный на трупе, действительно похож на тот, каким убили Мика Гордона. Пока никто из свидетелей не вспомнил, что видел Липски вблизи места преступления, однако у нас есть и орудие, и мотив. Он хотел отомстить.

— Дело, стало быть, закрыто? — небрежно поинтересовался Гейб.

— Прежде чем закрыть дело, необходимо привести все в порядок. Во всяком случае, я всегда поступаю именно так. В данном случае у меня есть еще вопросы, на которые мне хотелось бы знать ответ.

— Так задавайте.

— Вы хорошо знали Липски?

— Нет. Он достался мне вместе с фермой.

Услышав это, Росси улыбнулся.

— Любопытное заявление.

— Когда ферма перешла ко мне, — пояснил Гейб, — я оставил всех, кто захотел остаться. Никто из работников не был виноват, что Канингему не повезло в покер.

Заинтригованный, Росси постучал кончиком карандаша по обложке своего блокнота.

— Так, значит, это правда? А я-то думал, что это… гм-м… местный фольклор. Но мы, пожалуй, все-таки не будем особо останавливаться на том, что подобная сделка не совсем укладывается в рамки законов штата.

— Не будем, — согласился Гейб.

— Что ж, если вы не знали Липски, в таком случае я, с вашего разрешения, еще раз побеседую с вашим тренером и другими работниками. Мне хотелось бы найти человека, который знал его более или менее близко, и спросить, не задумывался ли Липски о самоубийстве.

— Вы хотите, чтобы я поверил, будто Липски покончил с собой? — Гейб почувствовал, как гнев вспыхнул в нем с новой силой, грозя смести на своем пути все воздвигнутые им барьеры. — Из-за чего? Совесть замучила? Это чушь, лейтенант. Липски скорее стал бы выступать на Бродвее, чем сунул в рот ствол или голову в петлю.

— Вы сказали что совсем не знали его, мистер Слейтер.

— Зато я знаю этот тип людей. — Гейб подумал, что его самого воспитывал достойный представитель этой породы. — Они обвиняют кого угодно — только не себя. И никогда не отваживаются на последний решительный шаг, потому что всегда все рассчитывают. Они пьют, мошенничают, болтают о больших делах, но никогда — никогда! — не убивают сами себя.