— Вы живете не здесь?

— Нет, в Мериленде. На ферму я приехала погостить.

— Тогда мне понадобится ваш постоянный адрес. Для протокола.

Келси продиктовала ему адрес, Росси записал его и спрятал свой блокнот.

— Спасибо, что уделили мне время, мисс Байден. А теперь я хотел бы поговорить с вашим сводным братом и с вашей матерью.

— Я велела Ченнингу отвезти маму домой. Она была очень расстроена. — Говоря это, Келси непроизвольно изменила позу, выпрямив спину и расставив чуть шире ноги. — Во всяком случае, они оба были со мной все утро и не могли видеть ничего такого, чего бы я не заметила.

— Вы даже не можете себе представить, сколько интересного один человек замечает там, где другой не видит ничего особенного. — Полицейский покачал головой. — Но все равно — спасибо.

Он повернулся к Келси спиной, и она поняла, что может идти. Росси тем временем обратился к Гейбу:

— Судя по информации, которой я располагаю, последним человеком, который разговаривал с убитым, может быть некто Боггс. Он тоже работает у вас?

— Он работает в «Трех ивах».

— Боггс снаружи, — подсказала Келси. — Я могу сказать ему, чтобы пришел сюда.

И она поспешила на улицу, стараясь как можно скорее оказаться подальше от пронзительных глаз лейтенанта и вопросов, задаваемых профессионально-спокойным тоном. Боггс стоял на том же самом месте, где она видела его в последний раз, стоял под дождем и мок.

— Лейтенант Росси хочет поговорить с тобой, — Келси ласково взяла старого конюха за руки, тщетно стараясь отогреть их между своих ладоней. — Мне очень жаль, Боггс.

— Мы с ним разговаривали… буквально перед этим. Просто сидели и разговаривали. Договорились перекинуться в картишки сегодняшним вечером… — По лицу Боггса потекли, смешиваясь с дождем, крупные слезы. — Кто с ним такое сотворил, мисс Келси? Кто убил старину Мика?

— Я не знаю, Боггс. Пойдем, я тебя провожу. — Она обхватила старого конюха за плечи и повела к дверям конюшни.

— У него ведь никакой семьи нет, мисс Келси. И никогда не было. Сестра Мика… жива ли она? Он не видел ее лет двенадцать. Мне придется позаботиться о нем, мисс Келси, проследить, чтобы его похоронили честь по чести.

— Я сам прослежу за этим, Боггс. — Гейб вышел из ворот конюшни, остановив их на самом пороге. — Ты только скажи мне, что нужно сделать, и мы все устроим.

Боггс громко шмыгнул носом и кивнул. Это казалось ему справедливым.

— Он всегда думал о вас хорошо, мистер Слейтер.

— Я тоже высоко его ценил. Найди меня, как только будешь свободен. Мы все обговорим.

— Мик был бы очень благодарен. — Низко опустив голову, Боггс вошел в конюшню.

— Лейтенант сказал, что ты можешь идти. — Гейб взял Келси за руку и развернул лицом в противоположную от конюшен сторону. — Идем, я отвезу тебя домой.

— Я должна дождаться Боггса. Не стоит оставлять его одного в таком состоянии.

— Моисей о нем позаботится. Я хочу увезти тебя отсюда, Келси. Подальше.

— Не получится. Я уже увязла во всем этом, да и ты тоже.

— Я — совсем другое дело. — Он буквально потащил ее за собой по грязному паддоку. — Этот бокс — мой, лошадь тоже моя, и Мик — черт возьми! — Мик тоже был моим конюхом.

— Потише! — Келси уперлась каблуками в землю и схватила Гейба за рукав. В конюшне он не позволил себе проявить никаких эмоций, кроме, может быть, одной или двух вспышек, но теперь чувства жгли его с такой силой, что он готов был взорваться. Келси поняла это по взгляду Гейба. Его глаза больше не были холодными, непроницаемыми глазами игрока: горячее, смертельно опасное пламя пылало в них.

— Ты сейчас же уедешь отсюда и впредь будешь держаться подальше, — заявил он.

Келси могла бы поспорить, могла бы попытаться вырваться, но она сдержалась. Только когда они дошли до машины, она вдруг повернулась и обняла Гейба обеими руками.

— Не делай этого… — прошептала она.

Гейб остался напряженным, готовым в любую секунду отпрянуть и затолкать ее в машину.

— Не делать чего?

— Не вини себя, Гейб.

— Кого же еще мне винить? — Голос его остался таким же властным, но тело расслабилось, и Келси теснее прильнула к нему, а он прижался лицом к ее влажным волосам. — Кого же мне еще винить, Келси? Он же защищал мою лошадь.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую. — Гейб отстранил ее, не выпуская, впрочем, из рук, и Келси увидела, что глаза его стали немного спокойнее и мягче. Но что-то происходило в их голубой прохладной глубине — что-то такое, что она вся затрепетала. — И я найду того, кто убил Мика. Чего бы это ни стоило…

— Полиция…

— … Сама по себе, а я — — сам по себе.

Глава 10

Даже смерть не могла изменить заведенный на конеферме порядок. Ни смерть лошади, ни смерть человека. Утренние тренировки все так же начинались с рассветом, шла своим чередом подготовка к предстоящим скачкам, ежедневная рутинная работа по уходу за лошадьми, как то: снимание попон, чистка, бинтование конечностей, кормление, уборка и прочее — тоже не могла остановиться ни на один день. Возможно, на восходе солнца работники у паддоков и загонов все же судачили об убийстве старины Мика, но жизнь продолжалась в прежнем темпе. И иначе просто не могло быть.

На ферме была кобыла с экземой, был полуторагодовалый жеребенок, который упорно отказывался ходить под седлом, был двухлетка, которого следовало готовить к первой скачке. Горевать и сплетничать можно было, лишь заполняя кормушки овсом и выгуливая разгоряченных работой скакунов.

— Хотите почистить Гордость Виргинии, раз он остыл, мисс Келси?

Боггс, с черными кругами под глазами и осунувшимся лицом, тем не менее приступил к исполнению своих обязанностей. Как будто ничего не произошло.

— Он любит, когда вы это делаете. — Старый конюх вручил Келси вожжи.

— Хорошо, Боггс. — Келси легко прикоснулась к его твердой, узловатой руке. — Я могу чем-нибудь помочь?

Его взгляд ушел в сторону и остановился на чем-то глубоко личном, что ей не дано было видеть.

— Да нет, мисс Келси, ничем тут не поможешь.

Только неправильно все это, мисс Келси. Ей-богу, неправильно!

Келси почувствовала, что не может просто так отвернуться и пойти прочь.

— Может быть, ты постоишь рядом, пока я буду работать? Я все еще волнуюсь, когда мне приходится чистить победителя ближайшего дерби.

Они оба знали, что это просто отговорка. Тем не менее Боггс кивнул и зашагал с ней к деннику. С неба снова сыпался дождь, затяжной, бесконечный дождь, омрачивший и без того невеселый вчерашний полдень. Время близилось к десяти утра, но над фермой по-прежнему висел плотный туман.

В конюшне кипела работа. Мальчики меняли подстилки, и в воздухе сильно пахло прелой соломой, навозом, мокрой глиной.

У денника Кори Келси задержалась, снова передав поводья Боггсу.

— Одну минутку, ладно?

С этими словами она достала из заднего кармана морковку и, протягивая ее кобыле, потрепала ее по мягким ушам.

— Ну вот и я, старушка. Ты ведь не думаешь, что я о тебе забыла?

Кобыла захрустела, потом изогнула шею и потрогала губами плечо Келси, словно отвечая на ласку, а та, нимало не смущаясь присутствием Боггса, завершила ставший традиционным ритуал привычным поцелуем в морду лошади.

— Надо мной уже достаточно смеялись за стремление утвердить равноправие женщин, — сказала она и, в последний раз хлопнув ладонью по шее лошади, повернулась к Боггсу. — Возможно, я просто влюбилась в лошадей, но я не раз ловила конюхов-мужчин на том, что они балуют своих подопечных.

— Ваш дед очень любил эту кобылу, — Боггс ввел Гордость Виргинии в денник, который Келси уже очистила от навоза и грязной ночной соломы, заменив ее новой. — Каждый день он тайком приносил ей кусочек сахара. Мы все делали вид, будто ничего не замечаем.

— Каким он был, Боггс?

— Хороший человек. Справедливый. Правда, характер у него был… Взрывался как порох.

За разговором Боггс привычно обежал глазами денник и отметил, что Келси не забыла налить свежей воды в поилку и вычистила решетку. Это были его обязанности, но с некоторых пор он разделял их с Келси, как разделял и жеребца.

— Он терпеть не мог лентяев, но коли ты нормально выполнял свою работу, то платил он хорошо и вовремя. Я точно знаю, что однажды старый мистер Чедвик всю ночь просидел с больной кобылой, а в другой раз уволил человека за небрежную уборку. Прямо на месте и уволил.

Келси присела на корточки и провела ладонями по передним ногам жеребца, проверяя, нет ли ран или опухолей. Бинты, намотанные на пясти лошади, Боггс уже снял, выстирал и повесил сушиться, прикрепив бельевыми прищепками, которые обычно носил на правой штанине.

— Похоже, что с ним было нелегко сработаться, — заметила Келси и, удовлетворенная, прошлась по шкуре жеребца пучком соломы, удаляя дождевые капли.

— Никаких проблем, если выполнять все, для чего тебя наняли. — Боггс с легкой ревностью следил за тем, как Келси берет в руки жесткую щетку.

— У вас есть подход, мисс Келси, — промолвил он через пару минут.

— Мне кажется, что я занималась этим всю жизнь. — Келси пробормотала несколько ласковых слов и погладила жеребца, который, будучи, как все аристократы, существом весьма тонко организованным, слегка волновался и дичился. — Он сегодня что-то нервничает.

— Не нервничает. Просто в мыслях он уже стоит в стартовых воротах.

Келси продолжала обрабатывать спину, брюхо и щетки жеребца, удаляя присохшую глину.

— Мне сказали, что вчера он отлично прошел круг. — Она отложила щетку и взяла крючок для расчистки копыт. — Как подумаешь о скачках и секундах после вчерашнего — просто мороз по коже.

— Иначе и быть не может.

— Вы с ним долго были знакомы?

— Лет сорок… — Боггс достал жестянку с табаком и отправил в рот кусок жвачки. — Когда я пришел наниматься на работу, Мик был уже опытным конюхом.