Келси почувствовала острый запах конского возбуждения, как только Гейб и конюхи ввели в сарай жеребца. Казалось, сам воздух внутри источал терпкий аромат плотского желания. В нем было что-то первобытное, неуправляемое, дикое. Кобыла негромко заржала — не то в знак протеста, не то, наоборот, призывая супруга, — и жеребец откликнулся на этот голос звуками, от которых в груди Келси все перевернулось.

Моисей отдал какие-то распоряжения, конюхи проворно рассыпались по сторонам, отпустив туго натянутые веревки. Жеребец ринулся вперед, потом встал на дыбы и взгромоздился на лоснящийся круп кобылы. Расширившимися от удивления глазами Келси следила за тем, как Моисей шагнул вперед и руками помог жеребцу. Потом она поняла, для чего на кобылу надели эту странную брезентовую сбрую: без нее жеребец несомненно прокусил бы ей кожу на холке и спине.

Дальше все пошло так, как задумано природой. Движения жеребца были торопливыми, резкими, до странности напоминая человеческие. В конце концов самец — требовательный и властный, как и все мужчины, — покрыл кобылу; та не сопротивлялась, а ее большие лиловые глаза закатились, как показалось Келси, от удовольствия. Сама того не осознавая, она подошла ближе, захваченная неистовой страстью совокупляющихся животных. Ее собственное сердце тоже забилось чаще, а кровь быстрее потекла по жилам. Сексуальное возбуждение — внезапное и сильное — охватило Келси и заставило ее пошатнуться.

Только тогда она опомнилась и обнаружила, что глядит прямо в лицо Гейба. По его коже ручьями стекал пот, крепкие мускулы натягивали рубашку, а глаза, казалось, смотрели прямо на нее, и Келси испытала еще одно потрясение, заметив в его взгляде то же первобытное, примитивное желание, которое как будто было отражением ее собственных чувств. На мгновение представив себе, как ее самое берут так, как только что кобылу — жестоко, грубо, властно, Келси снова покачнулась.

Гейб улыбнулся. Его губы медленно растянулись в улыбке, которая была одновременно и наглой, и обольстительной, и Келси подумала, что он улыбается, потому что точно знает, что творится у нее в голове. Как будто он сам заставил ее подумать об этом.

— Впечатляет, верно? — Наоми бесшумно подошла к ней сзади и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Эта кобыла была третьей за сегодняшнее утро, и все тело Наоми ломило от усталости. — За один акт, направленный на продолжение рода, лошади теряют несколько сот фунтов веса, — буднично закончила она.

— А это… — Келси откашлялась. — Ей это не больно?

— Даже если и больно, я сомневаюсь, что кобыла это замечает. — Наоми вытащила из заднего кармана джинсов простую голубую косынку и промокнула ею влажную шею. — Некоторые жеребцы при случке ведут себя очень осторожно, совсем как стыдливые юноши или как давние любовники.

Криво улыбнувшись, она покосилась на сопящую и отдувающуюся пару.

— Но об этом экземпляре так сказать, конечно, нельзя. В нем нет ни капли застенчивости. Зверь, а не конь. А какая женщина время от времени не мечтает о том, чтобы залучить к себе в постель зверя?

И она бросила быстрый взгляд на Моисея.

«Помни, ты сможешь добиться своего только за счет ума», — напомнила себе Келси, стараясь унять бешеный стук сердца. Она давно решила, что логичнее будет начать издалека, постепенно приближаясь к главным вопросам, которые ее интересовали. Кроме того, такой путь был наиболее безопасным и удобным.

— Как узнать, какого жеребца с какой кобылой спаривать? — спросила она.

— По родословным, по предрасположенности, по характеру, в конце концов — просто по масти. Каждый коннозаводчик ведет свои генетические карты, которые помогают предположить определенные качества у возможного потомства при скрещивании линий. Ну и конечно, его величество случай тоже играет роль, поэтому, решившись на спаривание, мы все держим пальцы крестом. Господи, как хочется курить! Пойдем, подышим воздухом, здесь закончат без нас.

Наоми направилась к выходу, на ходу вытаскивая из кармашка пакетик жевательной резинки.

— Хочешь?

— Нет, спасибо.

— Жалкая замена табаку. — Наоми вздохнула и отправила в рот пластинку «двойной мятной». — Впрочем, все замены этим грешат.

Она слегка наклонила голову и внимательно оглядела дочь с ног до головы.

— Ты выглядишь утомленной. Бессонная ночь?

— Что-то вроде этого.

Наоми снова вздохнула. Было время, когда у ее дочери не было от матери секретов. Больше того, последние сногсшибательные новости и самые страшные тайны так и сыпались из нее, но те дни ушли безвозвратно. Как и многое другое.

— Если не захочешь отвечать, скажи мне об этом сразу… — нерешительно начала она. — Просто мне хотелось знать, Филипп был против твоей поездки?

— Если быть предельно точной, то мое решение причинило ему боль.

— Понимаю. — Наоми посмотрела себе под ноги и кивнула. — Я сама готова была бы поговорить с ним, чтобы переубедить его, но, боюсь, этим я только бы все испортила.

— Пожалуй, что так.

— Ну, хорошо. В конце концов, ему предстоят всего лишь несколько недель беспокойства.

Когда Наоми снова подняла голову, ее взгляд был жестким. Черт возьми, она заслужила этот короткий месяц — всего один месяц за такую чертову уйму лет.

— Переживет, — сказала она. — Я не могу умереть просто потому, что множеству людей так было бы удобнее.

Она обернулась назад, чтобы посмотреть, как Гейб выводит взмыленного жеребца из сарая, и на губах у нее появилась улыбка, смягчившая выражение ее лица.

— Ну что? Как ты думаешь — получилось у нас?

— Если нет, то вовсе не потому, что мы плохо старались, — отозвался Гейб и, погладив коня по шее, передал повод груму. — Надеюсь, что все в порядке и мы получим своего чемпиона. Первого из многих. Ну что, Келси, интересное вышло посвящение в жизнь коневодческой фермы? Если пробудешь здесь до начала будущего года, то своими глазами увидишь результаты сегодняшнего свидания.

— Я бы назвала это иначе, — холодно откликнулась Келси. — Похоже, у кобылы не было никакого выбора.

— У жеребца тоже. — Ухмыльнувшись, Гейб достал из кармана сигару. — Их примитивные инстинкты не допускают такой роскоши, как свободный выбор. Пусть Моисей сообщит мне, если потребуется повторить представление, — обратился он к Наоми, — но я готов побиться об заклад, что второго раза не потребуется.

— В любом другом случае я бы спросила, сколько ты готов поставить, — улыбнулась Наоми, — но сегодня я, пожалуй, доверюсь твоей интуиции. Прошу прощения, я сейчас вернусь. Мне надо взглянуть на кобылу.

С этими словами она повернулась и пошла к сараю.

Келси поглядела в ту сторону, где конюх выгуливал жеребца, давая ему остыть.

— Почему бы вам тоже не пойти туда и не выкурить вашу сигару там? Заодно и поговорили бы на мужские темы, — не удержалась Келси, оставшись один на один с Гейбом.

— Я перестал рассказывать сказки о своей выдуманной половой жизни еще в старших классах, — ровным голосом отозвался он. — Это я заставляю тебя нервничать или просто обстановка действует?

— Ни то, ни другое, — машинально откликнулась Келси, хотя и знала, что это неправда. Гейб каким-то образом влиял на нее, однако, скорее всего это была ее собственная проблема. — Так это вы — владелец соседней фермы? «Рискованное дело», кажется?

— Совершенно верно.

— Я любовалась вашим домом с дороги. Он… несколько менее традиционен, чем остальные дома в округе.

— Как и я сам. Респектабельная усадьба в стиле «мыс Код» меня не устраивала, так что, как только ферма перешла в мои руки, я выстроил себе жилище по своему вкусу. — Он выпустил струйку дыма и прищурился. — Заходи, взгляни на него вблизи. Я устрою тебе настоящую экскурсию.

— Благодарю, но сначала я хотела бы как следует ознакомиться с достопримечательностями «Трех ив».

— На всем Восточном побережье не найти другого такого хозяйства, если не считать моей фермы.

За спиной Гейба кто-то громко и насмешливо фыркнул. Он обернулся и увидел Моисея.

— Моя ферма была бы лучшей в стране, если бы я сумел сманить у Наоми мистера Уайттри, — тут же поправился Гейб. — Соглашайся, Мо, я буду платить тебе вдвое против того, что платит она.

— Побереги свои деньги, парень. Лучше купи себе еще один карнавальный костюм. — Моисей передал поводья одному из конюхов. — Такие владельцы, как ты, обычно заканчивают грандиозным провалом.

— То же самое ты говорил пять лет назад.

— То же самое я готов повторить и сейчас. Дай мне сигару.

— С тобой нелегко иметь дело, Уайттри. — Гейб протянул тренеру сигару.

— Угу. — Моисей засунул сигару в нагрудный кармашек. — Вон тот парень со сломанным носом… Это твой? От него попахивает джином.

Беззаботная улыбка на лице Гейба погасла, а глаза сузились.

— Я этим займусь.

— Пусть этим занимается твой тренер, — заявил Моисей. — Это его работа.

— Но это моя лошадь, — возразил Гейб. — Прошу меня извинить…

Он круто развернулся на каблуках и направился к трейлеру, куда по сходням заводили жеребца.

— Так он никогда ничему не научится, — неодобрительно проворчал Моисей.

— У Гейба всегда было слабовато с дисциплиной, — заметила Наоми, подходя к ним. — Ты должен был рассказать о нарушении его тренеру.

— Джемисон и так знает, что творится у него под самым носом. Для этого я ему не нужен.

— Простите, — перебила Келси, поднимая руку. — Может быть, вы и мне объясните, в чем дело?

— Гейб увольняет одного из своих конюхов, — пояснила Наоми, глядя в сторону трейлера и качая головой.

— Так просто? — поразилась Келси. — За что?

— На работе нельзя пить, — сквозь зубы процедил

Моисей, прислушиваясь к возбужденному голосу конюха, который как раз донесся до них. — Но владельцы все равно должны держаться подальше от того, что делается в конюшнях и вокруг них.

— Почему? — спросила Келси.

— Потому что они владельцы! — Моисей возмущенно потряс головой и медленно пошел обратно к стойлам.