— Твой отец должен был воспитать в тебе чувство долга. Если не он, то Милисент — точно. И я собираюсь этим воспользоваться. Иными словами, я прошу тебя пожить несколько недель здесь, у меня.

Это неожиданное заявление на несколько мгновений сбило Келси с толку.

— Ты хочешь, чтобы я жила здесь? — пробормотала она в конце концов.

— Да. Устрой себе каникулы. Несколько твоих недель взамен целой жизни, которую я потеряла…

Боже, она так не хотела унижаться, так не хотела просить, но она на колени бы встала, если бы у нее не оказалось другого выхода.

— Я понимаю, что с моей стороны это эгоистично и не совсем правильно, но… Я прошу дать мне возможность попробовать…

— Не слишком ли многого ты просишь?

— Да, я прошу многого, но все равно прошу. Я твоя мать, и от этого никуда не деться. Если ты так решишь, мы можем никогда больше не видеться, но я все-таки останусь твоей матерью. А так у нас будет время, чтобы разобраться, возможны ли между нами какие-то, хотя бы чисто дружеские, отношения. Если нет — ты вольна уйти и никогда не возвращаться, но я почему-то думаю, что ты не уйдешь, — Наоми наклонилась вперед. — Из чего ты сделана, Келси? Достаточно ли в тебе мужества Чедвиков, чтобы принять вызов?

Келси вздернула подбородок. Согласившись, она многим рисковала и все равно предпочитала подобное поведение любым просьбам и мольбам.

— Месяц не обещаю, — резко ответила она. — Но я приеду, а там будет видно.

И с удивлением заметила, как губы Наоми чуть заметно и жалко дрогнули, прежде чем снова сложиться в спокойную и уверенную улыбку.

— Вот и хорошо. Если я не сумела тебя очаровать, то «Трем ивам» это, несомненно, по силам. Поглядим, как много ты еще помнишь из своих уроков верховой езды.

— Меня всегда было нелегко вышибить из седла.

— Меня тоже.

Глава 4

Ужинать в ее семье всегда было принято в соответствии с давно сложившимися традициями. Еда была превосходной, и подавалась она со всем достоинством и соблюдением этикета.

Как всякая последняя трапеза, мрачно подумала Келси, механически орудуя ложкой и поглощая горячий бульон, обильно сдобренный черемшой. Больше всего ей не хотелось рассматривать вечер, проведенный в отцовском доме, как обязанность или — хуже того — как некое подобие судилища, но в глубине души она знала: и то, и другое в значительной мере справедливо.

Филипп, правда, старался поддерживать за столом непринужденный разговор, однако его улыбка была слегка натянутой. С тех пор как Келси сообщила ему о предстоящем отъезде в «Три ивы», все его мысли, казалось, были обращены к прошлому. Келси считала, что это несколько несправедливо по отношению к Кендис и что отцу не следовало так много думать о своей первой жене, ибо у нее были серьезные основания подозревать, что воспоминания о Наоми не отпускали его не только днем, но и по ночам, лишая сна и заставляя допоздна курить в кабинете. И действительно, сколько бы он ни повторял себе, что это нелогично, непозволительно, просто глупо — ничто не помогало. Смириться с мыслью о том, что он теряет своего ребенка — дочь, за которую столько боролся, Филиппу было тяжело.

Впрочем, Келси давно перестала быть ребенком. Чтобы убедиться в этом, ему достаточно было просто бросить на нее взгляд. Но стоило только закрыть глаза, и он без труда вспоминал, какой она была в детстве. И тогда чувство вины охватывало Филиппа с особенной силой.

Милисент вела себя на удивление тихо, но, когда подали жареного цыпленка, она не выдержала. Не в ее правилах было обсуждать за едой какие-либо неприятные вопросы, однако на сей раз ей, похоже, не оставили никакого выхода.

— Ты уезжаешь завтра, как я слышала, — начала она.

— Да. — Келси сделала глоток воды из стакана, следя глазами за ломтиком лимона, который сначала погрузился на самое дно, а затем снова всплыл на поверхность. — Завтра утром.

— А как же твоя работа?

— Я уволилась. — Келси с вызовом приподняла голову. — Эта моя так называемая работа мало чем отличается от того, чем добровольцы занимаются на общественных началах. Когда я вернусь, попробую найти что-нибудь в Смитсоновском институте.

— С твоим длинным послужным списком найти что-нибудь стоящее может оказаться довольно трудно, — сыронизировала Милисент.

— Ты права, — не стала спорить Келси.

— Историческое общество всегда нуждается в специалистах, — робко вставила Кендис. — Я уверена, что могла бы замолвить за тебя словечко.

— Спасибо, Кендис, я подумаю об этом, — кивнула Келси, а сама подумала: «Кен, как всегда, выступает в роли миротворца».

— А может быть, ты увлечешься скачками, — подмигнул ей Ченнинг. — Купишь себе нескольких племенных лошадей и будешь посылать их на соревнования.

— Вряд ли это будет разумно. — Милисент промокнула губы салфеткой. — В твоем возрасте, Ченнинг, подобные вещи действительно могут показаться привлекательными из-за налета ложной романтики, но Келси, надеюсь, достаточно взрослая, чтобы рассуждать здраво.

— А мне все равно нравится такая жизнь: каждый день обходить стойла, делать ставки и так далее… — Ченнинг пожал плечами. — Я бы не отказался провести несколько недель на ферме, чтобы можно было покататься на лошади.

— Ты можешь навестить меня, — вставила Келси. — Я уверена, это было бы интересно.

— Ничего умнее ты не могла придумать? — Оскорбленная в своих лучших чувствах, Милисент с громким стуком положила вилку. — Интересно! А ты подумала о том, что это будет значить для твоего отца?

— Мама, я прошу тебя…

Но Милисент не дала Филиппу договорить, отметя его слабые возражения властным взмахом руки.

— Это унизительно! — воскликнула она. — После всего, что мы вынесли, после всех несчастий этой женщине достаточно было просто щелкнуть пальца — . ми, чтобы Келси бросилась в ее объятья.

— Ничем она не щелкала. — Келси с такой силой стиснула под столом кулаки, что ногти больно вонзились в ладони. Да, подумала она, закатить сцену было бы гораздо проще, но надо держаться. — Наоми предложила мне приехать в гости, и я согласилась. Прости, па, я не хотела причинить тебе боль.

— Я беспокоюсь только о тебе, Келси.

— Хотела бы я знать… — проговорила Кендис, надеясь отвлечь внимание Милисент от опасной темы и спасти остаток вечера. — Тебе обязательно уезжать туда на все время? В конце концов, от нас до этой фермы всего час пути. К чему бросаться в эти дела как в омут, с головою? Например, для начала ты могла бы просто приезжать туда на выходные.

Она бросила взгляд на мужа, надеясь угадать его реакцию на такое предложение, и ободряюще улыбнулась Келси.

— На мой взгляд, так было бы разумнее.

— Если бы она руководствовалась разумом, она бы вообще туда не поехала, — отрезала Милисент.

Услышав этот комментарий, Келси подавила вздох и откинулась на спинку стула.

— Разумеется, дело никоим образом не обстоит так, как если бы я дала письменное обязательство пробыть на ферме ровно столько-то, и ни днем меньше. Я могу уехать в любой момент, когда мне только захочется. Но поехать туда мне нужно. — Последнее замечание она адресовала отцу. — Я должна разобраться, что она такое.

— Мне кажется, это вполне естественное желание, — поддержал ее Ченнинг, жуя цыплячью ножку. — Если бы я вдруг узнал, что у меня где-то есть мать, которую я считал умершей и которая столько лет просидела в тюрьме, я именно так бы и поступил. Ты не спрашивала у нее, как там было? Я обожаю фильмы про женские тюрьмы, и мне хотелось бы знать…

— Ченнинг!.. — В шепоте Кендис явственно прозвучали смятение и ужас. — Неужели ты настолько испорчен, что…

— Мне просто интересно. — Он насадил на вилку маленькую картофелину и подмигнул сестре.

Келси, ободренная его поддержкой, улыбнулась.

— Я обязательно расспрошу, — заверила она брата, а сама подумала: «Боже, неужели только Ченнинг и я способны относиться к этому как нормальные люди и не устраивать драму из-за ерунды? Им бы радоваться, что я не помчалась за утешением к психоаналитику и не стала восстанавливать равновесие с помощью спиртного. Только я сама способна решить эту проблему, и, видит бог, я стараюсь изо всех сил!»

— Ты думаешь только о себе, — заявила Милисент, с осуждением поджав губы.

— Вот именно. Я думаю о себе, — Келси решительно отодвинулась от стола. — Возможно, вам будет интересно узнать, что обо всех вас Наоми говорила только хорошее, — сказала она, обращаясь к отцу. — Она не вынашивает никаких коварных планов и не собирается настраивать меня против тебя. Впрочем, она все равно бы не смогла.

Поднявшись, она подошла к Филиппу и, наклонившись, поцеловала его в щеку.

— Спасибо за обед, Кендис, все было очень вкусно, но мне нужно еще попасть домой, чтобы собрать вещи. Позвони мне, Ченнинг, если у тебя будут свободные выходные. Спокойной ночи, бабушка.

С этими словами она быстро вышла из столовой и, едва закрыв за собой дверь, глубоко вздохнула. В воздухе явственно пахло свободой, и Келси была настроена наслаждаться ею.


Рано утром Герти уже встречала Келси у дверей усадьбы.

— Вот и ты. — Она выхватила из рук Келси чемоданы прежде, чем та успела возразить. — Мисс Наоми в конюшне. Мы не знали, во сколько ты приедешь, и она велела мне тотчас позвонить…

— Нет, не надо ее беспокоить. У нее, должно быть, полно дел. Давай я возьму чемоданы, они тяжелые.

— Делов-то… Я сильная как лошадь. — Герти попятилась от нее, не переставая лучезарно улыбаться. — Пойдем, я провожу тебя в твою комнатку. Ступай-ка за мной, дочка. Вон ты какая большая… Я буду звать тебя мисс Кел.

Несмотря на свои низкий рост и худобу, Герти поднималась вверх по лестнице без видимых усилий, не переставая при этом болтать.

— Мы все приготовили к твоему приезду. Я была так рада, что мне опять нашлось дело. Мисс Наоми-то прекрасно сама обходится, ей почти и не нужно, чтобы я ей помогала.