— Вы сможете простить его?

— Не знаю. Наверное, я так и не поняла, что он за человек. Возможно, на самом деле он не такой, каким я себе его представляла.

— Он тоже ошибался в вас?

— Думаю, что да.

— Отношения между людьми меняются, и не всегда разлука укрепляет любовь.

— Это звучит для меня как ответ на многие вопросы, серьезно. Я хочу вам кое-что показать, прежде чем мы сядем обедать.

Мэдди открыла каталог и достала вложенный между страниц белый конверт. Она хранила в нем листы бумаги с наклеенными на них вырезанными печатными буквами — нечто вроде копий свидетельства о рождении, водительских прав и других документов, тех, что отобрали у нее давным-давно. Еще на один лист она наклеила копии своих кредитных карточек.

На глазах у доктора Филлипса выступили слезы.

— Вы, наверное, очень долго вырезали и наклеивали эти буквы. — Он внимательно осмотрел каждый лист. — Это произведение искусства.

— Нет, доктор Филлипс. Это подтверждение того, что я — это я. Я хочу, чтобы мне вернули оригиналы. Я заслужила это. На меньшее я не согласна.

— Собирайтесь, мисс Штерн. Мы уедем сразу после обеда.

— Они не попытаются остановить меня?

— Нет.

— Тогда пойдемте есть индейку и яблочный пирог. Сборы займут немного времени.

В кухне к ней подошла Дженни.

— Я рада за тебя, Мэдди, — прошептала она.

— Я и не знала, что все окажется так просто. Ты поедешь со мной?

— Нет, я останусь. Ребята рассчитывают, что я помогу им по хозяйству. Свою жизнь я буду устраивать, когда все закончится. Желаю удачи.

— Хочешь, я тебе напишу?

— Нет. Такое впечатление, что какая-то глава в нашей с тобой жизни уже прочитана, и я подозреваю, что письма будут лишними. Пойми меня правильно. После суда я попытаюсь найти свою мать. Макнелли сказал, что, возможно, сумеет мне помочь. Надеюсь, у меня все будет хорошо.

— Я тоже.

— Спасибо, Мэдди.

— Вертолет прилетит через сорок минут, — сообщил Макнелли.

— Вы рады моему отъезду, Паркер? Учтите, я не собираюсь извиняться за то, что дурно себя вела.

— Никто и не ждет от вас извинений… мисс Штерн.

— Благодарю.

— Сможем мы наконец поесть? — пробурчал доктор Филлипс.

Мэдди рассмеялась.

— Несомненно.

* * *

Мэдди проходила через эти двери сотни раз, но сейчас все было по-другому. Назад она уже не вернется.

Мэдди не взяла с собой ничего, кроме той одежды, что была на ней, белого конверта и небольшого количества денег, которые ей удалось скопить.

Она опять стала Мэдди Штерн и имела при себе бумаги, подтверждающие это.

Выйдя во двор, Мэдди слепила из снега комок и сделала вид, что собирается бросить его в доктора. Тот пригнулся, театрально прикрыв голову руками. Она рассмеялась, и он тоже. Если бы все его дела заканчивались так легко и приятно!

Доктор Филлипс улыбнулся.

— Вы прилетите в Нью-Йорк еще до полуночи.

— Не могу в это поверить! — воскликнула Мэдди. — Я свободна. Я больше не мисс Никто. Я Мэдди Штерн. Я опять стала собой. Господи, как это прекрасно — снова стать собой.

Ее восторженный крик гулким эхом растворился в чистом морозном воздухе.

Она возвращалась домой.

Глава 24

— Спасибо за обед, Энни. Честное слово, мне никогда не приходилось есть ничего вкуснее, чем этот тыквенный пирог.

Энни улыбнулась.

— Я слышала от тебя этот комплимент самое меньшее раз сто.

— Нет, только девяносто девять. А теперь пришло время поговорить?

— Да, Пит. И мне кажется, ты догадываешься, что я хочу сказать.

— Боюсь, что да. Но надеюсь, что ошибаюсь.

— Нет, не ошибаешься. Я уезжаю. «Волшебная сказка» в хороших руках, Ада и Каролина прекрасно со всем справляются. Ты немного отошел от смерти Лео. Я здесь больше не нужна. Я скучаю по своей прежней жизни. Мне нравится торговый бизнес, но это не мое, понимаешь? Я юрист. Так что оставайся за столом, а я уезжаю в город. Завтра в магазине очень напряженный день, я хочу все проконтролировать и еще раз просмотреть счета. Я улетаю в воскресенье. Не смотри на меня так хмуро, Пит. Мы ведь будем переписываться и иногда встречаться, не так ли? Как только я вернусь домой, то сразу возьму небольшой отпуск.

— Энни…

— Ш-ш-ш. — Она приложила палец к его губам. — Мне пора идти. У тебя все будет хорошо, вот увидишь. Не успеешь оглянуться, как состоится суд и вернется Мэдди. Вы наконец-то заживете вместе в счастье и покое.

— А ты, Энни?

— Я? — Энни усмехнулась. — Со мной все будет в порядке. Я справлюсь с любыми трудностями, которые возникнут.

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Она встала, чмокнула его в щеку и оказалась за дверью раньше, чем он успел выйти из-за стола.

Через несколько секунд Пит услышал шум мотора, лучи фар пробежали по стене кухни, а затем все стихло.

— Что за наваждение? — прошептал он.

Энни. Его лучший друг, его доверенное лицо, его совесть. Лучший в мире кулинар, прекрасный управляющий магазином, замечательный адвокат. Энни. Лучшая во всем.

И вот теперь она уезжает. Он тряхнул головой, чтобы лучше осознать услышанное. По-хорошему, следовало прямо сейчас сесть в машину и поехать за ней, но за обедом он один выпил почти полную бутылку вина. Энни едва пригубила из своего бокала. Пит не мог сейчас сесть за руль.

Энни сказала, что они будут переписываться. Она никогда не лжет и обещает только то, что может исполнить.

Он любил ее.

* * *

На следующее утро Пит позавтракал оставшейся с вечера индейкой. За ленчем он съел бифштекс с гарниром, оставив на ужин тыквенный пирог и бутылку вина. Возможно, он выпьет не одну, а две или три бутылки, чтобы спать без тревожных сновидений.

Вечером Пит поставил кассету Боба Марли и, потирая руки, открыл первую бутылку вина. Затем сделал погромче.

— Так-то лучше, — сказал он себе и налил полный стакан.

Ночью, уже засыпая на кушетке, он решил, что за вечер успел прослушать «Я стрелял в шерифа» Марли раз тридцать, не меньше.

В полдвенадцатого утра его разбудил донесшийся со двора автомобильный гудок.

— Заткнись! — простонал Пит, накрывая голову подушкой. Гудок раздался опять.

— Энни! — воскликнул он, окончательно проснувшись, и выбежал из спальни. Как только зазвенел колокольчик над входной дверью, Пит распахнул ее. — Энни?!

За дверью стояла Мэдди.

— Привет, Пит.

— Мэдди! Господи, это ты?

— Собственной персоной. Я могу войти?

— В дом? Ну, конечно. — Пит отступил назад, все еще не веря своим глазам. — Мэдди, как это… Что…

— Я бы не отказалась от кофе.

— Кофе? Ах, да, конечно. Сейчас сварю. — Пит устремился было на кухню, но на полпути оглянулся и застыл на месте. — Неужели это действительно ты, Мэдди? Скажи мне, что я не сплю и ты мне не снишься.

— Ты не спишь. Это я, Мэдди. Боже, ну и бардак. Похоже, вчера ты устраивал вечеринку, — предположила Мэдди, удивленно взглянув на Пита.

— Мне не хотелось убирать. Я… э-э… подкреплялся остатками деликатесов со Дня благодарения. Может, наведешь порядок, пока я займусь кофе?

— О, только не это. Хотя… ладно. Пакеты можно выбросить?

— Да. А тарелки сложи в раковину. Мэдди, но как…

— Сядь, Пит, и я все тебе расскажу.

Он слушал Мэдди очень внимательно, а когда она закончила, налил ей вторую чашку кофе.

— Слушай, а это ничем тебе не грозит? Я имею в виду уход из Программы, возвращение в Нью-Йорк… — спросил он.

— Знаешь, Пит, за последнее время я узнала о себе много нового, того, о чем раньше и не подозревала. Когда-то я думала, что могу вынести все, но, как выяснилось, ошибалась. Поэтому я уехала с ранчо. Знаешь, там я поняла, что не люблю тебя по-настоящему. Не люблю тебя так, как женщина должна любить мужчину, с которым хочет связать свою судьбу. По-моему, и твоя любовь оказалась не слишком крепкой, иначе ты плюнул бы на все и приехал ко мне. А если бы я тебя любила так, как нужно, то никогда не попросила бы тебя бросить все ради прозябания на ранчо. Нам надо поговорить откровенно. Теперь я понимаю, что любила не столько тебя, сколько твои деньги. Когда все теряешь, появляется возможность трезво взглянуть на свою прошлую жизнь. Что-то случилось со мной. Когда ты говорил, что готов ждать меня, сколько потребуется, это были всего лишь слова, или ты действительно так думал?

— Тогда мне казалось, что это правда. А сейчас мне кажется, что нет.

— Мы стали другими, Пит.

— Да.

— Зато узнали о себе много нового… — мягко заметила Мэдди.

— Я никогда бы… Для того, чтобы сказать все это, тебе наверняка потребовалось немало мужества. Не знаю, смог ли бы я на твоем месте решиться на подобное.

— Никто этого не знает до тех пор, пока у него не отнимут все. Если меня все же найдут и я погибну, то меня похоронят как Мэдди Штерн. Обещай мне, что если со мной что-то случится, то на надгробной плите выбьют мое настоящее имя. Ты побеспокоишься об этом, Пит?

— Боже, Мэдди… Да, да, конечно, обещаю.

— Хорошо. Теперь поговорим о «Волшебной сказке».

— Постой, Мэдди, я так и не понял… Значит, ты опять сбежала?

— Не совсем. Я не настолько смелая. Они вызвали ко мне психиатра, и мы с ним поговорили. Знаешь, он понял меня, понял, что значит скрываться и что чувствуешь, когда теряешь все, даже собственное имя. Другие, полагаю, тоже понимали это, но ничем не пытались мне помочь. Да я и сама не стремилась себе помочь. Теперь я знаю, что буду наслаждаться каждой минутой своей жизни, сколько бы мне ее ни осталось. Я исполню свой долг и дам показания в суде, как и обещала. Ты понял что-нибудь из того, что я тебе тут наговорила?