— Никто не пожертвовал. Сегодня после обеда дети собирались склеить маленькую елку из бумаги.

— Что? — воскликнула Энни, затормозив так резко, что вещи в фургоне отбросило назад. — Значит, нам нужно купить ее прямо сейчас, — сказала она, сворачивая по направлению к рождественской распродаже. — Альберт, вы должны выбрать самую большую и самую лучшую елку из всех, что нам предложат.

— Энни, но в фургоне больше не осталось места.

— Найдем. Или привяжем елку к ручке на дверце, а вы высунете руку в окно и будете держать ее за верхушку. Где ваша вера, Альберт?

— Должно быть, осталась на дороге в нескольких кварталах отсюда. Вы несетесь как демон.

— Возможно, — согласилась Энни. — Посмотрите, здесь продаются украшения для елок. Неплохо бы купить несколько коробок. Тут есть и мишура, — добавила она, ощущая в душе неведомую ей ранее эйфорию.

— Нас ждет прекрасный праздник, — заметил отец Тобиас.

«Он выглядит так, словно с его плеч свалился непосильный груз», — подумала Энни, наблюдая за тем, как священник бродит среди елок, выбирая подходящую. Интересно, замечал ли кто-нибудь из прихожан, что у него слишком большой нос и слегка оттопыренные уши? Люди наверняка видят только его добрые глаза, всегда излучающие мягкий свет, и дружелюбную улыбку, которая могла покорить любого. Священник был очень худощав. Он наверняка плохо питался.

— Как вы думаете, эта подойдет? — крикнул он ей.

Энни рассмеялась и вышла из фургона.

— Без всякого сомнения.

Она заплатила за елку, за три коробки украшений и за мишуру. Сдачу ей дали мелочью, но тем лучше — она пойдет на пожертвования.

— Хочется что-нибудь спеть, Альберт. Вы знаете «Звонящие колокола»?

— Конечно.

— Тогда начинайте.

Священник запел в полный голос, и Энни присоединилась к нему. Прохожие удивленно оглядывались на доверху нагруженный фургон, из которого доносилось громкое пение, и качали головами.

Позже, когда елку, одежду и игрушки перенесли в церковь, а продукты в кухню, Энни дали чашку чая. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой удовлетворенной и раскрепощенной. Она смотрела на детей, играющих около елки. У них были очень счастливые лица.

Энни помыла чашку и вытерла ее полотенцем.

— Если вы обойдетесь без меня в кухне, я пойду паковать подарки, — сказала Энни Розе — расторопной улыбчивой женщине лет шестидесяти. — Спасибо за список имен детей.

Роза уперлась руками в пышные бедра и спросила:

— Что вас привело сюда, мисс Габриэль?

Интуиция подсказала Энни, что лучше рассказать все как есть.

— Я приехала сюда потому, что не знала, с кем отметить Рождество. Мое сердце переполняли горечь и ревность. Как и многие люди, занятые только собой, я никогда не задумывалась о тех, кто живет в нищете. Последние несколько часов многое во мне изменили. — Она опустилась на стул и рассказала Розе о «Волшебной сказке», о Пите, о доме в Дариене и о Барни, которого она хотела разыскать. Неожиданно все это показалось ей неважным.

— Я могу называть вас просто Энни?

— Конечно. А я буду звать вас Розой.

— Теперь у вас двое новых друзей: Альберт и я. Но даже уехав отсюда, вы сможете найти людей вроде нас в любом приходе. Знаете, мне нужна помощница по выходным дням. Вы не согласитесь…

— Роза, по субботам я работаю, но по воскресеньям смогу приезжать к вам.

— Хотя бы по два раза в месяц. Нельзя постоянно работать по семь дней подряд.

— А вы?

— Здесь у меня все равно что дом. Давайте разбираться с подарками. Могу себе представить радость детишек, когда они их увидят. Бог отблагодарит вас, Энни.

Часы показывали без двадцати шесть, когда Энни и отец Тобиас закончили с подарками. За работой они распевали рождественские песни, вставляя в текст свои слова, когда не могли вспомнить нужные.

В душе Энни царило умиротворение.

* * *

Пит свернул с автострады и поехал к озеру, на берегу которого стоял дом. Его дом, его гнездо, его нора, его крепость. «Ты болван, Соренсон, — сказал он себе. — Это просто каменная коробка, набитая мебелью». Еще издалека Пит заметил, что над входной дверью горит фонарик, и осознал, что от волнения задержал дыхание, только тогда, когда оно вырвалось у него из груди с восклицанием:

— Спасибо тебе, Господи! Энни здесь.

Рождество могло оказаться неожиданно приятным. Энни приготовит праздничный обед, они поедят, немного выпьют, потом откроют подарки, усядутся у камина и будут вспоминать старые добрые времена. А потом он расскажет ей о том, чем занимался последние несколько месяцев. Энни, наверное, поведает ему, как хорошо идут дела в «Волшебной сказке». Питу нравилось вспоминать прошлое, и Энни тоже, хотя куда больше ей нравилось говорить о сегодняшнем дне или о будущем.

Пит нажал на клаксон. Три коротких гудка и один длинный. Это заставит Энни выскочить на крыльцо. Над дверью висел венок с вплетенными в него широкими красными лентами — мать Пита завязывала такие на коробках с подарками к Рождеству или на день рождения. Он вытащил из багажника сумку с подарками для Энни и два чемодана со своими вещами. Интересно, получил ли Лео подарки, которые он послал ему экспресс-почтой из Монтаны? Почему же не выходит Энни?

Пит толкнул дверь, но она оказалась запертой. Он поставил сумку и чемоданы на крыльцо и достал из-под коврика ключ. Может быть, Энни спит? Он осмотрелся, но нигде не увидел ее машины. Наверное, она в гараже. Гаражи для этого и существуют. Пит открыл дверь и наступил на упавший на пол конверт, не заметив его.

— Я дома, — закричал он. — Где же вино и приветственные объятия? Энни!

Боже мой, тот ли это дом, который он оставил в сентябре? Пит ногой закрыл за собой дверь. Куртка упала на пол.

Он увидел рождественскую елку и с удовольствием вдохнул аромат хвои. Под елкой лежали три свертка, перевязанных бархатными лентами. Он повернулся на пятках, чтобы рассмотреть все получше. Потрясающе!

На огромном диване, обитом темно-зеленой буклированной тканью в узкую бежевую полоску, спокойно могло уместиться шесть человек. Изящные стулья с мягкими бежевыми сидениями стояли на великолепном толстом ковре, на два тона светлее мебели. Портьеры выглядели так, словно их сшили из джутовых мешков, но ткань была очень красивой и качественной.

Все его личные вещи заботливые руки расставили и разложили по местам, на которые он и сам бы их определил. В камине лежали дрова, которые оставалось только зажечь. Подняв глаза, Пит увидел над камином фотографию в красной рамке и едва не расплакался. Много лет назад фотограф запечатлел на снимке всю их семью: папу, маму и Пита с новой доской для серфинга в руках.

— Энни! — снова крикнул он, с трудом оторвав взгляд от снимка. — Энни! Ради Бога, ответь мне!

Может, она принимает ванну?

Войдя в кухню, Пит на мгновение зажмурился. Он словно вернулся в детство, в уютную мамину кухню в их старом доме. Пит выскочил за дверь и бросился вверх по винтовой лестнице.

Он открывал двери одну за другой, мимоходом любуясь превосходным оформлением комнат, и без труда узнал свою спальню по широкой кровати с пологом. У него была похожая раньше.

На тумбочке у кровати стояла его любимая фотография, где они были сняты вместе с Мэдди. Между двумя креслами возвышался торшер от Тиффани. Над камином висела еще одна фотография: отец держит в руках огромную рыбу, пойманную им, рядом радостно улыбается мама.

— Энни!

Проклятье! Где же она?

Пит сходил в гараж, но он оказался пуст.

Она уехала? Но почему, ведь они собирались провести Рождество вдвоем! Хотя, с чего он так решил? Разве он ее пригласил? Разве предлагал вместе отметить праздники?

Пит вздохнул и вернулся в кухню. В холодильнике лежали продукты, в верхнем отделении — замороженная жареная индейка, тушеное мясо, что-то еще. Неужели ему придется есть все это одному? Пит ударил рукой по столу, заметил на нем палку с документами на дом и сбросил ее со стола.

Тупая боль в груди немного утихла, когда он подумал о «Волшебной сказке». Наверное, Энни задержали дела в магазине, и она приедет немного позже. Испытывая легкое головокружение, он набрал номер своей старой квартиры. Ответил автоответчик:

— Добро пожаловать домой, Пит. Счастливого Рождества. Надеюсь, ты остался доволен моей работой. Не забывай каждое утро поливать елку. Мэдди, на тот случай, если ты позвонишь, оставляю тебе новый телефон Пита — 303-555-4632…

Пит не удержался и заплакал, чувствуя, что потерял нечто, изначально принадлежащее ему по праву. Его душа разрывалась на части. Немного успокоившись, он вытер лицо бумажным полотенцем.

Стоило ему мысленно повторить имя Мэдди или Энни, как слезы снова наворачивались на глаза. Барни, вот кто смог бы утешить его сейчас.

Пит позвонил дяде, и тот почти сразу снял трубку.

— Лео, это Пит. Счастливого Рождества. Послушайте, я знаю, что уже поздно, но, может быть, вы приедете сюда, если у вас нет никаких важных дел? Мне не хочется оставаться одному. Я все объясню. Прошу вас, приезжайте. Простите за то, что не пригласил вас раньше.

— Все нормально. Я уже еду, сынок.

Совсем обессиленный, Пит рухнул на стул в кухне и уставился на телефон, надеясь, что тот зазвонит. Тишина. Он покопался в буфете и нашел в одном из ящиков телефонный справочник. Его неожиданно осенило, что Энни надо искать в какой-то из церквей, где идет ночная служба. Позвонив по нескольким номерам, он положил справочник на стол и посмотрел в окно.

Итак, скоро к нему в гости приедет Лео. Надо позаботиться о рождественском обеде, отнести свои вещи наверх и положить под елку подарки для Энни. Подарки, которые Пит на всякий случай купил для Мэдди, надо было положить в стенной шкаф. Подарок Лео он вручит на следующий день после Рождества. Пит вернулся к входной двери за сумкой и только сейчас заметил на полу письмо. Гадая, кто бы его мог оставить, он посмотрел на адрес отправителя. Лео Сондерсон. Пит вскрыл длинный красный конверт и нашел внутри поздравительную открытку с изображенным на ней розовощеким ангелом. Сам он не послал открыток ни Лео, ни Энни. Из открытки выпали два авиабилета в Австралию с непроставленной датой вылета. И еще два железнодорожных билета от Мельбурна до Беллз-Бич. Пит вздрогнул и разрыдался. Спустя некоторое время он разложил свои подарки под елкой. Лео наверняка позабавят купленные в Стетсоне длинные красные носки и мягкие тапочки из овечьей шерсти.