Энни поднялась из-за стола. Джейкс взглянул на Пита, и тот опустил глаза на бумаги.

— Очевидно, сегодня моя очередь, — вздохнул детектив.

— Очевидно, — ответил Пит, не поднимая головы.

— Пит, я не приеду сюда вечером, — сказал Джейкс. — Если понадоблюсь, вы знаете, как меня найти. Оставайтесь дома и ждите звонка Мэдди.

Чтобы не мешать Питу, Энни разместилась на диванчике в другом углу комнаты.

Калькулятор с изображением Микки Мауса, который она взяла в магазине, лежал у нее на коленях. Она нажимала кнопки, стараясь ничем не выдавать чувств, которые испытывала, подводя итоги дня. Несомненно, «Волшебная сказка» была золотой жилой. Разобравшись с выручкой, Энни подсчитала, сколько денег ушло на заказ новой партии товара. Хотя оплачивать их можно было в течение тридцати дней после поступления, Мэдди, насколько понимала Энни, предпочитала рассчитываться с поставщиками сразу. В первый же день товар оплачивался по номинальной стоимости. Энни пожала плечами и отложила бумагу в сторону.

Она достала из своего кейса иллюстрированный буклет, оставленный сегодня коммивояжером: кофе и травяной чай в красочных банках соломенные корзинки, украшенные цветными бумажными салфетками. Энни взяла у коммивояжера небольшую партию на реализацию и за полдня продала две корзинки, семь банок чая и пять кофе.

Рассказывать об этом Питу или нет? И кому принадлежит выручка, ей или Мэдди? Может, самым справедливым решением будет поделить доход? Проклятие, у нее начинала болеть голова, и ныли мышцы между лопатками — знакомые предвестники мигрени. Тут уж Энни ничего не могла поделать. Обычно приступы мигрени накатывали на нее после стрессов.

Да, и еще Энни взяла у коммивояжера две старомодные кофейные мельницы и тоже не прогадала: продав одну из них, во время обеденного перерыва она помолола себе кофе на второй — получилось превосходно. Энни честно призналась потом покупательнице, что пользовалась мельницей, но та лишь махнула рукой и попросила завернуть ее. Перед тем как закрыть «Волшебную сказку», Энни позвонила коммивояжеру и заказала еще три дюжины банок с чаем и столько же с кофе.

В комнате, где сидели два человека, царила гробовая тишина. Пит не задал ни единого вопроса о том, как идут финансовые дела в «Волшебной сказке», словно не имел к ним никакого отношения, и это раздражало Энни. Она должна поговорить с ним сейчас, пока ее нервы не совсем вышли из-под контроля. Может быть, и головная боль пройдет, если хоть что-нибудь прояснится.

— Пит?

— Да?

— Мне нужно с тобой поговорить… — Ей очень не понравилось досадливое выражение, появившееся на его лице, но она собрала все свое мужество и решила, что выскажет все.

— Что-нибудь случилось? — нетерпеливо спросил он.

— Да нет, просто меня кое-что беспокоит. Когда ты просил меня приехать, то сказал, что в финансовом плане я не прогадаю. У меня истекает срок платежа за квартиру в Бостоне. Поджимают сроки страховых взносов и долг за учебу. Я, конечно, имею кое-какие сбережения на черный день, но пообещала себе, что не стану к ним прикасаться, хотя все-таки потратила часть из них на авиабилеты. Мне ужасно неприятно говорить с тобой об этом сейчас, когда на тебя навалилось столько проблем.

— Господи, Энни, тебе следовало сказать мне об этом раньше. Я совсем забыл. Вот что тебя беспокоило последнее время?

— Не только это. Больше беспокоила резкая смена обстановки и то, что я вижу тебя таким угнетенным. К тому же я чувствую, как приближается приступ мигрени…

— Сиди на месте, Энни, Я сейчас.

Пит вернулся с чеком на пять тысяч долларов. Откровенно говоря, Энни рассчитывала на большее и не смогла скрыть своего разочарования.

— Что входит в эту сумму? — резко спросила она, положив чек на кофейный столик.

— Ну… Билеты на самолет, работа в магазине. Если бы ты была в «Волшебной сказке» постоянным работником, то получала бы еще и комиссионные. Думаю, это плата за то, что ты присматриваешь за магазином.

— За какой период?

— М-м, я об этом не подумал. С каких это пор я стал скаредом? Сколько ты ожидала получить?

«До чего смущенным он выглядит», — отметила Энни.

— Я зарабатываю восемьдесят тысяч в год. Фактически, это начальная сумма, из которой мы можем исходить. Мне чертовски неприятно говорить с тобой о деньгах. Мы — друзья, понимаешь?

— Дружба дружбой, а деньги деньгами. Нам действительно пора все обсудить.

— Итак, в Бостоне я зарабатывала восемьдесят тысяч в год. Твое обещание, что я не прогадаю, если приеду в Нью-Йорк, означало, что ты собираешься платить мне больше. Моя работа в «Волшебной сказке» стоит не меньше ста пятидесяти тысяч в год. Мы оба об этом знаем. Если доходы магазина растут, а не падают, за это полагается добавочное вознаграждение. Я полагала, что могу рассчитывать на какие-то премиальные. Если ты хочешь знать мою цифру, то я прошу семьдесят тысяч. Сюда входят четыре месяца и добавочное вознаграждение. Если тебя смущает эта сумма, скажи сразу.

— Конечно нет, Энни. Ты получишь столько, сколько хочешь. — Пит выписал второй чек. — Теперь ты улыбаешься? Я так долго скучал по твоей улыбке. Между нами словно кошка пробежала. Тебя беспокоит еще что-то, кроме мигрени? Я собираюсь избавить тебя от нее через минуту. Помнишь, кто делал тебе массаж в ночь перед экзаменами? Ты сказала тогда, что тебе еще не приходилось иметь дело с таким классным массажистом.

— Это так. Но меня действительно волнует не только мигрень. — Она рассказала Питу о продаже кофе и чая. — Как ты смотришь на то, если я попробую немного заработать для себя?

— Конечно, Энни. Я рад, что у тебя так хорошо пошел бизнес.

— Десять процентов от личных доходов я буду отчислять на счет «Волшебной сказки», о'кей?

— Согласен. А теперь скажи, что на сегодня с разговорами о деньгах покончено.

— Да, Пит, больше ни слова о деньгах.

— Отлично. Теперь подколи волосы, и я помассирую тебе шею и плечи.

Пит вышел, а когда, вернувшись в гостиную, увидел в глазах у Энни боль, то поблагодарил Бога, что никогда не страдал от мигрени. Энни сменила костюм на легкое платьице, открывающее ее красивую сильную шею, и легла на диван.

— Помассируешь мне еще и спину, хорошо? — спросила она.

— Нет проблем.

— Нашел что-нибудь в бумагах, которые принес Джейкс? — пробормотала Энни, прикрыв глаза, когда Пит прикоснулся кончиками пальцев к ее обнаженной коже.

Пит начал рассказывать о том, что выяснил. Он говорил медленно, монотонно, ни на миг не переставая работать руками и чувствуя, как напряженность покидает ее тело.

— Как хорошо. Еще, Пит, еще.

Спустя полчаса Пит понял, что устал, и сказал Энни об этом.

— Спасибо. — Она перевернулась на спину. Страсть сжигала ее тело, которое, казалось, могло воспламениться с минуты на минуту. Пит пристально смотрел на нее.

Минуту назад они были только друзьями, а сейчас… Энни хотела отвести от него свой взгляд и не могла. Она так долго этого ждала, так страстно желала, чтобы Пит наконец-то взглянул на нее… как на женщину, ждущую ласки. Ей не хотелось противостоять сейчас его красноречивому взгляду, но она знала сотню причин, по которым должна была это сделать. Мэдди Штерн — вот имя всем ста причинам. Энни знала, что надо предпринять что-то прямо сейчас, иначе будет поздно. Если она уступит, Пит никогда не сможет жить в мире с собой. Любить — это значит прежде всего думать о любимом.

Энни резко села и посмотрела на часы. Один поворот головы вернул ей силу воли и здравый рассудок. Наваждение исчезло.

— Не думала, что так поздно, — сказала она. Господи, неужели это ее голос звучал так обыденно и равнодушно? Да, конечно, ведь кроме нее в комнате не было других женщин. Ее едва держали ноги, когда она встала и двинулась к дверям. Она обернулась: — Головная боль прошла. Ты гений массажа, Соренсон.

Только в своей комнате, когда Энни повернула в замке ключ, ее колени подогнулись, и она осела на пол. Из глаз потекли слезы.

Пит сидел на диване, уставившись на невключенный телевизор. В душе у него царила такая же темнота, как и на экране. Может быть, стоило взять пульт и включить телевизор, чтобы услышать человеческий голос, увидеть людей, занимающихся обыденными делами?

Господи, он почти… Если бы не Энни…

Энни. О чем она сейчас думает? Он всегда мог прочитать мысли Энни, они были написаны на ее лице, спокойном и непроницаемом только во время заседаний в суде. С таким же выражением лица она сейчас вышла из комнаты. Что-то важное заставило ее надеть на себя маску безразличия.

Пит попытался убедить себя, что несколько минут назад он просто забылся и решил, что перед ним Мэдди, но ничего не вышло. Это была Энни, и именно ее он в тот момент хотел больше всего на свете.

Пит искал и не находил себе оправдания. Он опять взял со стола стопку бумаг, но понял, что не сможет сейчас ничего прочитать. Пит спросил у себя, действительно ли он верит в то, что Мэдди вернется к нему. Если верить словам Энни, она сбежала из-под охраны, возможно, ее разыскивают не только бандиты, но и федеральные службы. Сможет ли она ускользнуть от столь могущественных противников?

Завтра утром он полетит в Вирджинию и постарается выяснить там все, что только возможно. «Кто они такие, чтобы ломать мою жизнь? — подумал он. — У меня есть право знать, находится Мэдди у них под защитой или нет. Я должен знать, что с ней».

Джейкс посоветовал ему заранее написать письмо и взять его с собой. Но как он мог писать сейчас письмо Мэдди, если едва не предал ее. «Пустяки, ничего серьезного», — мысленно повторял он, но знал, что это ложь. Как отреагировала на все Энни, что означала эта лишенная эмоций маска? Он ее слишком хорошо знал. Гораздо лучше, чем ему казалось раньше. Пит с ужасом почувствовал какой-то странный предательский холодок в груди и прошептал, как спасительное заклинание: