Гидеон любил этот старый дом, но после отъезда в Итон считал себя здесь, скорее, гостем, даже после получения отцом титула маркиза. Неожиданная смерть брата перевернула жизнь Гидеона, и все-таки он с трудом мог поверить, что однажды станет хозяином Деверилл-Корт. С этим также до сих пор не сумел смириться маркиз Жерво, с отвращением думая о своей новой резиденции — огромном поместье в Глочестершире.

Передав вороного на попечение грума, Гидеона вошел в особняк, приветливо поздоровался с дворецким и, миновав зал с величественными колоннами и открытыми каминами «а-ля Тюдор», оказался в комнате, стены которой были увешаны оружием прошлых столетий. Здесь он передал слуге шляпу с перчатками и спросил о местонахождении отца.

— Лорд Жерво в библиотеке, милорд.

Гидеон решительно поднялся по лестнице, но у двери замедлил шаг, вглядываясь в свое отражение в стекле. Поправив воротник и пригладив волосы, он набрал в легкие побольше воздуха и кивнул дворецкому, который, услужливо распахнув перед ним дверь, тут же удалился.

— Добрый день, отец.

Жерво, пятидесятипятилетний мужчина с ястребиным профилем, что-то писал за массивным столом и не сразу поднял голову. Гидеон молча смотрел на отца. Отложив, наконец, перо, маркиз откинулся в кресле и обратил царственное внимание на отпрыска.

— Итак, ты вернулся домой.

— Как видите, — буркнул Гидеон, желая наверное, в сотый раз в жизни прочесть мысли отца.

Со стариком всегда было трудно ладить, и простая вещь порой превращалась в настоящую неразрешимую проблему. Маркиз никогда не злился, не выходил из себя, не расстраивался, однако в детстве Гидеон смертельно боялся отца, полагая, что за этой ледяной бесстрастной оболочкой кроется опасность. С годами страх переродился в ожидание неминуемой катастрофы.

— Говорят, Таттерсол признателен тебе за визит, — заметил Жерво. — Он очень огорчен. Известие о гибели Пенторпа вконец доконало его.

— Таттерсол еще не до конца все осознал, но он просто вне себя от горя, — согласился Гидеон. — Тяжело потерять племянника, заменившего ему сына, — осторожно добавил он, зная, что маркиз также переживает смерть старшего сына, хотя и не подает вида.

— Ты все это время находился в Таттерсол-Гринз?

— Да, сэр, до сегодняшнего дня. — Гидеон вовсе не собирался рассказывать о визите в Таском-парк, но почему-то не удержался. — Я дал слово Пенторпу донести весть о его гибели до молодой особы, с которой ой был обручен, поэтому по пути домой я заехал к ней.

— Каждый, кто читает «Вест-Британ» или «Рой-ял Корнуолл Газетт», знает об этой помолвке, — заявил Жерво. — Ты хочешь сказать, что побывал в Таском-парке?!

— Да, сэр.

— Вот уже сорок лет ни один уважающий себя Деверилл не переступал порог этого дома. Однако ты решил изменить существующий порядок вещей.

Гидеон не опустил глаз.

— Полагаю, клятва, данная мною Пенторпу, выше предрассудков.

— Совестливый человек ставит фамильную честь выше всяких клятв и обещаний посторонним людям. Ты же предпочел идти своей дорогой, дав тем самым пищу местным сплетникам.

— Мне жаль огорчать вас, сэр, но я сделал так, как считал нужным. Поскольку последний раз мы встречались в Глочестершире, я не ожидал увидеть вас здесь.

— Скоро начнется зимняя ассамблея. Чтобы тебя хорошо приняли в свете, нужно побыть здесь несколько недель. Особенно это важно сейчас, когда взбунтовались местные шахтеры и закрываются шахты, включая шахту Малберри, на которой трудятся многие жители Корнуолла.

— Я знаю, вы много лет служили в этих местах окружным судьей, но, сэр, теперь это не входит в круг ваших обязанностей.

— А кто, по-твоему, должен занять мое место?

— Ну, не знаю.

— Вот именно. Если у тебя все, можешь идти. До ужина мне еще нужно ознакомиться с корреспонденцией.

— Разумеется.

Гидеон поклонился и вышел, решив как можно скорее разъяснить ситуацию в Таском-парке. Ему не хотелось, чтобы местные сплетники донесли до ушей маркиза известие о посещении Таском-парка не Девериллом, а умершим Пенторпом.


На следующий день, собравшись с духом, Гидеон приехал в Таском-парк, намереваясь честно во всем признаться, даже если это будет означать полный разрыв с красавицей Дейнтри. Отдав слуге шляпу, перчатки, накидку и кнут, он был огорошен сообщением, что леди Сен-Меррин не принимает.

— Тогда я хотел бы видеть леди Офелию, — не сдавался Гидеон.

— Конечно, милорд, я провожу вас.

К его облегчению, в гостиной находились только леди Офелия и леди Дейнтрд. Дождавшись ухода дворецкого, Гидеон приготовился говорить, но леди Болтерли опередила его, резко заявив:

— Ваше поведение на некоторое время выбило меня из колеи, сэр. Но прежде чем вы придумаете еще одну небылицу, я посоветовала бы вам прекратить этот обман и открыться моей племяннице. Знаете ли, вы очень похожи на своего деда, поэтому я не ошибусь, если скажу — ваше имя не Пенторп, а Деверилл.

Глава 5

Как только дворецкий объявил о приходе Пенторпа, в глазах Дейнтри зажегся радостный огонек. Признаться, она еще никогда не испытывала таких чувств.

Все это время Дейнтри думала только о нем, а засыпая, вызывала в памяти его образ. Красота, сила Пенторпа, низкий приятный голос — все это заставляло трепетать девичью грудь.

После отъезда Пенторпа, Дейнтри уже не радовала прогулка с девочками. Ей вдруг захотелось, чтобы он сейчас находился рядом, вдыхал свежий морской воздух, наслаждался смешливым эхом в пещере, ласковым плеском волн, чтобы вместе с ними пережил ужас Чарли, которая зашла слишком далеко в воду и волна едва не накрыла ее.

Слова тети Офелии подействовали на Дейнтри словно ледяной душ. Она порывисто вскочила с кресла, охваченная противоречивыми чувствами.

После томительных минут молчания Гидеон, наконец, произнес:

— Это правда, я Гидеон Деверилл.

Охваченная гневом, Дейнтри быстро подошла к нему и ударила по лицу, не думая о последствиях и не отдавая себе. Послышалось горестное восклицание тети Офелии, но девушка не обратила на это внимания.

— Как вы осмелились переступить порог этого дома!

— Я пришел, потому…

— Лучше молчите, — возмущенно перебила Дейнтри. — Вы самый настоящий негодяй, безнравственный, беспринципный мерзавец, осквернивший своим присутствием землю Тэррантов. Все Девериллы таковы, и вам следует стыдиться, что вы принадлежите к их роду. Однако же вы нагло выдали себя за Пенторпа, чтобы обманом вползти в наш дом…

Достаточно! — оборвал ее Гидеон.

— Нет, не достаточно! Я могу еще многое сказать. Если вы полагаете, что близкое родство с маркизом дает вам право поступать, как вздумается, то ошибаетесь! Будьте любезны выслушать нелицеприятную правду.

— Не смейте кричать на меня!

— А вы не смейте приказывать мне! Это, в конце концов, мой дом; вы не должны находиться здесь. Поэтому я вольна говорить все что угодно.

— Если бы вы дали мне возможность объясниться… — Гидеон протянул к Дейнтри руку.

Увернувшись, девушка закричала:

— Не желаю выслушивать ваших объяснений! Вы плут и обманщик. Я не поверю ни единому вашему слову. И не смейте прикасаться ко мне!

Однако Гидеон схватил Дейнтри за плечи, повернул лицом к себе и легонько встряхнул.

— Помолчите, ради Бога, , или я не отвечаю за свои поступки. Я позволил вам ударить меня, потому что заслужил ваш гнев. Надеюсь, вы не хотите, чтобы я уподобился вам. Тогда перестаньте визжать, словно истеричка, и браниться.

Дейнтри изумленно смотрела на Гидеона, пораженная его горящими гневом глазами и сердитыми словами. Впервые с ней обращались подобным образом. Когда она выходила из себя, все знакомые обычно пытались успокоить ее уговорами и увещеваниями. Деверилл же поступил иначе и, судя по всему, был способен немедленно привести в исполнение свою угрозу. Однако Дейнтри не собиралась так легко отступать. Прищурившись, она с деланным спокойствием процедила:

— Вы не осмелитесь ударить меня в доме моего отца, да еще в присутствии тети, которая будет свидетельствовать против вас.

— Лучше поверьте мне на слово, — с угрозой произнес Гидеон. — Вы оскорбили мою семью, назвав ее членов беспринципными, безнравственными негодяями, хотя ни у вас, ни даже у меня нет повода для столь унизительных подозрений. Насколько мне известно, вы не знакомы ни со мной, ни с моим отцом, я также сомневаюсь, что вы имели удовольствие встречаться с моим братом. Поэтому я праве спросить: что вы вообще знаете о Девериллах, миледи?

Дейнтри молчала, ошеломленно глядя на Гидеона. Ей еще никогда не приходилось сталкиваться с таким человеком. Когда ее отец выходил из себя, он обычно кричал и буйствовал, потом постепенно успокаивался или наказывал провинившегося за дерзость. Сен-Меррин ни с кем не спорил, не пытался выяснить отношения или доказать свою правоту.

Леди Офелия и леди Сен-Меррин всегда сохраняли спокойствие. Дейнтри старалась не задевать их обоих, потому что у первой был острый как бритва язык, а вторая имела обыкновение заливаться слезами, осыпать упреками и нюхать уксус.

Сюзан никогда даже не пыталась идти наперекор Дейнтри. Так же поступал и Чарльз, их брат. Девушка трудно сходилась с горничными, которые постепенно начинали ненавидеть свою хозяйку. Из-за несносного характера ее не отдали в школу. В довершение ко всему огромное влияние на Дейнтри оказывала тетя Офелия. Именно она приучила свою воспитанницу на все иметь собственное мнение и не пасовать перед авторитетами. Впервые на жизненном пути Дейнтри встретился человек, во многом схожий с ней характером, и она даже позавидовала его сильной воле и присутствию духа.

Дейнтри чувствовала, как пальцы Деверилла впиваются ей в кожу, а взгляд проникает в душу. Интересно, что обо всем этом думает тетя Офелия? Стараясь сохранять спокойствие, Дейнтри процедила сквозь зубы:

— Отпустите, вы делаете мне больно.