К тому же это будет благороднее по отношению к Лизе. Где еще мог бы Хьюго поговорить с девушкой? Не могло быть и речи о том, чтобы привезти ее в Джорджтаун, когда дома были дети. Для пикника в парке он сейчас был явно не в настроении. А если он скажет ей, что они должны расстаться, за ленчем у «Уилларда», это будет напоминать дешевый голливудский фильм. К тому же, по дороге из Вашингтона Хьюго сумеет постепенно дать Лизе понять, что с тех пор, как они виделись в последний раз, очень многое изменилось. А на обратном пути у Лизы будет время оценить, что ее не отшвырнули, как ненужную вещь, а обошлись с ней вполне деликатно.

Когда Хьюго позвонил Лизе в пятницу и сказал, что они едут в Райкрофт Лодж, та обрадовалась: раз он так скоро опять позвал ее в свой загородный дом, значит, он действительно в ее руках. Впрочем, Лиза была не из тех, кто часто поздравляет себя: она тут же начинала просчитывать следующий шаг.

Визит в Лондон поубавил в Лизе уверенности в себе. Она так и не смогла понять, действительно ли Ян Лонсдейл отменил их встречу из-за работы или просто не захотел ее больше видеть.

Потом, когда Лиза была в Хьюстоне, она услышала о смерти родителей Пэтси Лонсдейл. Лиза хорошо помнила их, хотя видела всего один раз — во время уик-энда, когда Джеймс Арден привез ее и Майкла О'Донована на «Свиноферму». Лиза запомнила, что они производили впечатление единого целого, даже когда были в разных местах. Конечно, Лиза не испытывала никаких чувств по поводу произошедшей трагедии, но у нее вдруг появилось дурное предчувствие, что каким-то непонятным образом это может отразиться и на ней.

После той неуверенности, которую испытывала Лиза в последнее время, она возликовала, когда Хьюго пригласил ее на субботу в Райкрофт Лодж: по крайней мере уж он-то крепко сидел у нее на крючке.


Когда фургон начал спускаться с Бэй-Бридж, Лиза краем глаза взглянула на Хьюго. Девушка вспомнила, что он сказал ей, когда они проезжали здесь первый раз: «У меня всегда такое чувство, как будто я возвращаюсь домой». И говоря это, он положил свою руку на ее.

В этот раз Хьюго молчал. Он не проронил почти ни слова с тех пор, как они выехали из Вашингтона.

— Надо быть повнимательней за рулем, — вот единственная его фраза, которую Лиза могла припомнить. Она положила руку рядом с Хьюго на сиденье, но за всю поездку он так ни разу и не прикоснулся к ней. Лиза начала сомневаться, не напрасно ли она надела сегодня белый сарафан. Обычно Хьюго делал ей комплименты по поводу внешности, сегодня же он ничего не сказал. Лиза надела белое нарочно: почему из-за этой Джорджи больше никто не имеет права носить белое?

Когда машина ехала по кукурузному полю, из-под колес поднимались облака пыли. Лиза услышала радостный лай доберманов.

— Ты предупредил мистера Пирса, что приедешь? — спросила Лиза.

— Да, поэтому он и оставил собак здесь, — ответил Хьюго. — Я займусь ими позже.

— Пожалуйста, остановись, Хьюго, — попросила девушка.

Фургон притормозил у вольера. Псы начали кидаться грудью на проволоку. — Я возьму их, — сказала Лиза. — Где ключи?

— Лучше не надо.

Неуверенность в себе, спровоцированная поведением Хьюго, ослабила выдержку Лизы.

— Думаешь, я не сумею с ними справиться? — начала она. — Ну, конечно, это могут только ты, мистер Пирс да несравненная Джорджи.

Хьюго смотрел на девушку, ошеломленный.

— Не говори глупости.

Он поехал дальше.

На этот раз он как бы механически распаковал корзину с едой от «Уилларда». Как только Хьюго переступил порог дома рядом с Лизой, ему больше всего на свете захотелось, чтобы этот день скорее кончился.

— Ты говорил в прошлый раз, что возьмешь меня на утиную охоту, — сказала Лиза.

— Сезон еще не открыт, — коротко ответил Хьюго.

— А было бы так здорово пострелять. Спорю, что ты и не догадывался, что я — отличный стрелок, — сказала Лиза. Стрелять ее научил один из ее приятелей в колледже.

— Хорошо, — сказал Хьюго. — Потом можем пострелять в цель. Видишь ли, Лиза, — добавил он, — нам нужно кое о чем поговорить.

Ставни в зале были закрыты, и в полутьме глаза Лизы казались темно-фиолетовыми. В них засветилось беспокойство.

— Я налью нам выпить, — предложил Хьюго.

Пока Хьюго не было, Лиза смотрела сквозь стеклянные двери на газон и полоску пляжа, спускающуюся к пирсу. Хьюго принес кампари.

— Давай присядем, — сказал он, ставя бокал Лизы на столик рядом с креслом, а сам сел на стул… Он рассказал ей все. Бомба, убившая Фосеттов, все изменила в их жизни. Хьюго понял, как он необходим своей жене. Он не может больше продолжать обманывать Джорджи, и поэтому они с Лизой должны расстаться.

Хьюго посмотрел на девушку. Интересно, действительно ли изменился цвет ее глаз, или это игра света и тени: из фиолетовых они вдруг стали холодными, темно-серыми.

— А что если я не хочу, чтобы меня выкидывали как мешок мусора? — казалось, спокойно спросила Лиза.

— Кто говорит о том, что тебя выкидывают? — спросил Хьюго, хотя оба они прекрасно понимали, что речь идет именно об этом. То, как прямо Лиза ставила вопрос, усилило неловкость Хьюго.

— Ты не можешь вот так подбирать людей, а потом бросать их, когда они тебе надоедают, Хьюго.

— Я вовсе не бросаю тебя, — сказал Хьюго. — Я хочу, чтобы мы остались друзьями. Я надеюсь, что мы будем встречаться и разговаривать. Я говорю только о том, что мы не можем больше быть любовниками. Если я чем-то смогу тебе помочь, надеюсь, ты обратишься ко мне.

Лиза глядела на Хьюго враждебно.

— Хорошо, — сказала она. — Я прошу тебя сводить меня к Имоджин Рендл на следующей неделе.

Хьюго впервые увидел, насколько жесткой была Лиза. Это было прозрением, как если бы с его глаз вдруг спала пелена. И тут же Хьюго поразился тому, насколько большое влияние имела на него эта девушка. Спасибо Пэту Рурку, Джорджи уже все знала.

— Поговорим на эту тему попозже, — сказал Хьюго. — А сейчас я схожу за оружием. Пугало будет мишенью.

Хьюго вскоре вернулся, неся «винчестер» тридцать второго калибра для Лизы и «смит и вессон» — револьвер тридцать восьмого калибра для себя.

— Какое выбираешь? — спросил он у девушки.

Она молча взяла одно из ружей. Хьюго достал из нижнего ящика стола две коробки с патронами.

— Я понесу все сама, — холодно сказала Лиза, взяв одну из коробок. Когда они вышли за дверь, то обнаружили, что полуденная жара дает о себе знать.

— Какое здесь все-таки жуткое место, — поморщившись, сказала Лиза. Время, когда она угождала Хьюго, изображала ради него невинный цветочек, теперь прошло. Теперь у нее больше не было причин скрывать свои острые зубы. Если Хьюго думал, что услышит от нее что-то вроде: «Да-да, конечно, возвращайся к своей драгоценной жене и забудь, что я вообще существую на свете», то он сильно ошибался.

Хьюго молчал.

Собакам было жарко. Они кидались на загородку, пока Хьюго открывал замок, и весьма неохотно дали пристегнуть поводки к ошейникам.

Хьюго был рад возможности захватить с собой псов: они отвлекали его от угрюмого молчания Лизы. Они обошли дом, и Хьюго снял с собак поводки. Лиза захотела идти босиком и, положив ружье и патроны, начала развязывать шнурки тапочек.

— Лучше не разувайся, — посоветовал Хьюго. — Ты пожалеешь об этом, когда мы дойдем до пшеничного поля.

Собаки уже скрылись за тополями. Хьюго свистнул, и собаки примчались назад, попрыгали вокруг Лизы и хозяина, затем опять исчезли за живой изгородью.

Когда Хьюго и Лиза дошли до деревьев, девушка спросила все тем же капризно-раздраженным голосом:

— Ты принес мои патроны?

— Ведь ты же сама несла их, — ответил Хьюго.

— Наверное, оставила около дома.

— Я принесу, — сказал Хьюго. — Жди меня здесь.

Он пошел обратно, радуясь возможности хоть недолго побыть одному.

— Черт бы тебя побрал, — прошипела сквозь зубы Лиза.

Она вовсе не собиралась по его указке торчать здесь на одном месте. Деревья тянулись узкой полосой, которая была границей между участками Хьюго и Пирса. Пройдя меж тополей, Лиза оказалась перед полем пшеницы, по другую сторону которого виднелся еще один ряд деревьев, за которыми начинались владения Пирса. Речушка, протекавшая по ту сторону поля, сверкала и переливалась в лучах солнца. Посреди поля стояло пугало в изодранной белой одежде.

— Я ненавижу Хьюго. Я ненавижу Джорджи. Я ненавижу эту чертову жару, — стучало в голове у Лизы. — Как бы мне хотелось, чтобы этим пугалом была Джорджи. Я бы убила ее!

Она вспомнила, какие команды давал Хьюго псам, когда они были здесь в прошлый раз. Лиза крикнула:

— Взять!

Собаки кинулись на пугало, вырвали из него несколько клоков одежды и пучков соломы, глаза их горели. Затем они опять начали носиться вокруг пугала.

— Взять! — опять закричала Лиза, тряся ружьем над головой, как будто перед атакой. О, она убьет Джорджи! — Взять!!!

Доберманы бегали все более широкими кругами. Кричащая и размахивающая ружьем фигура в белом платье увеличивала их возбуждение. Их огромные лапы двигались все быстрее и быстрее, круг все расширялся и расширялся.

Хьюго не торопился. Когда он подошел к первому ряду тополей и увидел, что девушка уже ушла вперед, он только пожал плечами. Рубашка Хьюго уже промокла от пота. Он думал о том, что, когда закончится этот день, он станет самым счастливым человеком на свете. Хьюго вернулся к пирсу, посмотрел, хорошо ли привязана лодка, и двинулся вдоль берега к тому месту, где между тополей, подступавших к самой воде, можно было пройти к пшеничному полю с другой стороны. Он услышал команды Лизы.

— Дура, — пробормотал он, ускоряя шаг. Хьюго как раз подошел к живой изгороди, когда раздался крик, леденящий кровь.