Пэтси подумала, что доберманы, конечно, очень красивы, но она понимает, почему Джеми не любит их.

На террасе Джок уже сменил тему. Он хорошо понял, что сегодня лучше не вспоминать о «Стар Ойл». Министру явно это надоело.

— Интересно, — сказал ему Джок, — не заинтересует ли вас сотрудничество с авиакомпанией, которая пользуется моими услугами? «Ю-эс Дон», может быть вы знаете. Они отправляют самолеты с Восточного побережья. Подумывают о создании прямого рейса в Англию, в аэропорт Гатвик.

— Это вам надо обсудить с министром транспорта, а не со мной, — сказал Ян.

Джорджи было странно слышать, что Джок не в курсе, кто из английских министров занимается авиакомпаниями.

— Да, да, я знаю, — закивал Джок. — Но я говорю о деле, куда могли бы быть вовлечены несколько министерств, в том числе КПТЭ. Ваше правительство не выделит «Ю-эс Дон» места в Гатвике, пока не получит в качестве компенсации какие-либо льготы для Великобритании. Мне пришло в голову, что почему, собственно, эти льготы должны сводиться к обмену посадочными полосами. Почему не помыслить шире?

Джорджи взглянула на Яна, чтобы понять, как тот реагирует на эту лобовую атаку. На лице Лонсдейла блуждало некое подобие улыбки.

— «Ю-эс Дон», — продолжал Джок, — закупает кучу запчастей. — Два года их поставщиком была одна фирма из Теннесси. Сейчас меня попросили подыскать другого поставщика. Когда Майкл О'Донован и Лиза были в Лондоне, они проработали вопрос о некоторых уступках, которые могут последовать, если «Ю-эс Дон» будет закупать запчасти у британской фирмы.

— Понимаю, — произнес Ян тоном, который должен был означать «Ничего особенного, но, возможно, я заинтересуюсь». — Лучше всего будет, если вы пришлете свое предложение мне в КПТЭ в письменной форме.

— Д-да, — Джок замялся. Джорджи ждала. Все это напоминало ей теннисный матч.

— Вот еще что, — произнес наконец Джок. — Мало кто может сравниться с англичанами, когда речь идет об электронике. Еще один из моих клиентов подумывает о действительно большом заказе на английские компьютеры, и вы прекрасно понимаете, что на этой стадии ему не захочется излагать что-либо в письменной форме.

Ян и Джорджи не сводили взглядов с Джока. Интересно, что он предложит в следующий момент. Он выглядел как головорез, пробравшийся в компанию джентльмена — рубашка от «Братьев Брукс», костюм в мелкую полоску, теннисные туфли — и все равно головорез. Ян прекрасно уловил суть его предложения. Джок предлагал миллионы долларов за экспорт английской продукции, а взамен Ян должен был замолвить словечко, чтобы «Ю-эс Дон» получила лицензию на посадку своих самолетов в аэропорту Гатвик.

— Но я не смогу даже заикнуться моему коллеге из Министерства транспорта о лицензии на посадку, если не буду иметь никакого предложения в письменной форме, — сказал Ян.

— Конечно, — сказал Джок. — Никаких проблем. Завтра же попрошу председателя «Дон» написать все, что вам нужно. Мы с ним вместе обедаем завтра. Этот парень и не подозревает, что воскресенье существует для того, чтобы отдыхать.

Ян рассмеялся. Ему чем-то нравилась грубая манера Джока вести дела. Так не похоже на хождение вокруг да около, принятое у англичан.

— Я попрошу его написать две бумаги, — сказал Джок. — Одна — заявка на право посадки в аэропорту Гатвик. Вторая — протокол о намерениях между «Дон» и английской фирмой, выпускающей подшипники. Пойдет? — Не дождавшись ответа, он продолжал: — Но самая соль нашего соглашения пока не может быть изложена на бумаге. Я имею в виду большой контракт на экспорт электроники. Над этим я пока еще работаю.

На протяжении всего разговора Джорджи наблюдала, как на толстый палец с идеальным маникюром Джок накручивает свои жесткие черные волосы.

Джок подытожил:

— Итак, три соглашения — два на бумаге, одно на словах. Майкл О'Донован или Лиза прилетят на неделе в Лондон с пакетом предложений. Как вы считаете?

Джорджи напряглась, вспомнив, как всего несколько часов назад она пыталась развеять опасения Пэтси по поводу Лизы.

Ян глотнул джулипа.

Посмеиваясь, как будто в шутку, Джорджи попросила:

— Пошлите лучше Майкла, Джок, нам надо, чтобы министр мог спокойно думать о делах.

— Детали, детали, — Джок сделал рукой такое движение, как будто отгоняет муху. — Что, если я позвоню вам в офис в понедельник, и мы назначим день, когда мой сотрудник сможет вручить вам наши предложения?

Ян рассмеялся.

— А к этому времени пакет уже будет готов? — спросил он.

— Конечно, — ответил Джок.


Деревянные ставни были открыты, и шторы раздвинуты, чтобы ночной воздух охлаждал комнату. И все равно даже после полуночи все еще было очень душно. Снаружи слышался стрекот цикад. Спальню Хьюго и Джорджи освещал только пробивающийся через окно лунный свет — лампы не зажигали: от них тоже было жарко. Джорджи была еще не раздета. Она смотрела мужу прямо в лицо. Супруги опять ссорились.

— Твоя мать, по крайней мере, имела достаточно вкуса, чтобы спутаться с парнем, который умел хотя бы пользоваться ножом и вилкой, — цедил сквозь зубы Хьюго.

— Пожалуйста, Хьюго, дай мне отдохнуть от твоего южного помешательства на манерах, — поморщившись, ответила Джорджи. — Я не путаюсь с Джоком, а если бы сделала это, то потому, что он находит своей энергии лучшее применение, чем мотаться в заботах о соблюдении этикета.

— «Этикет», — едко передразнил Хьюго жену. — Ты пользуешься своим изумительным, устрашающим, всевластным журналом, чтобы проталкивать сомнительные политические сделки, — Хьюго как будто выплевывал слова, — и называешь это «мелкими отклонениями от этикета». Тебе никогда не приходило в голову, Джорджи, что как редактор ты становишься проституткой?

— Ты опять переносишь на меня свой психологический стереотип, — Джорджи говорила все в той же манере, которая наверняка должна была вывести Хьюго из себя — как с надоедливым ребенком.

— Как я ненавижу этот псевдопсихологический жаргон! — прорычал Хьюго. Его светло-голубые глаза при лунном свете выглядели почти демонически. Где-то на заднем плане его сознания все время крутилась мысль, что Джорджи была права: он действительно переносил на жену свои грехи, пытался обвинить ее в том, что сделал сам, чтобы помочь Лизе.

Теперь была очередь Джорджи.

— А тебе никогда не приходило в голову, Хьюго, что ты со своими безукоризненными принципами сам помог пропихнуть дело «Стар Ойл»? Это что, тоже означает, что ты, употребляя твой же колоритный образ, путаешься с Джоком Лиддоном?

Лицо Хьюго исказила гримаса отвращения, кулаки сжались. Сейчас он выглядел точь-в-точь как месяц назад во время их ссоры, когда Джорджи поняла, что сейчас он ее ударит.

— Или, может, трахаешься с кем-нибудь из его шлюшек? — спросила Джорджи, чтобы разозлить мужа еще больше. — Лиза Табор сегодня так привлекательна. Я так за тебя расстроилась, ты выглядел таким несчастным, когда она уехала вместе с Джоком. Интересно, чем они сейчас занимаются? — ухмыльнувшись, добавила она.

Нет, Хьюго не ударил жену в солнечное сплетение, хотя ему хотелось сделать ей как можно больней. Он размахнулся и залепил Джорджи пощечину. Удар был настолько сильным, что Джорджи отлетела к окну.

Одна щека ее горела, к тому же, ударившись о подоконник, она наверняка заработала синяк. Джорджи выпрямилась и опять посмотрела мужу прямо в глаза. Пальцами правой руки она поглаживала то место на щеке, где было больнее всего, прямо над подбородком.

— Т-с-с, т-с-с, — прошипела она. — Хьюго не должен вести себя, как сын батрака.

Хьюго снова замахнулся. Ему хотелось убить Джорджи, — но на этот раз он смог удержаться от удара. Хьюго опустил руку.

— Если не возражаешь, я посплю где-нибудь в другом месте, — ехидно произнес он, повернулся и вышел из спальни.

Уже лежа в постели, поглаживая рукой ушибленное место, Джорджи подумала, где, интересно, он будет спать. Наверное, в одной из свободных спален. Джорджи пожалела, что заставила его совершить поступок, противный его натуре. Это унизило их обоих.


Спальня была длинной и узкой. Единственная кровать стояла у окна. Через открытое окно проникал лунный свет, который делал комнату похожей на средневековую тюремную камеру. Хьюго швырнул одежду на кресло и отбросил верхнюю простыню. Он лежал, раскинув в стороны руки и ноги, освещенный полной луной. Интересно, действительно ли люди чувствуют лунный свет. Однажды в детстве, в Ричмонде, во время особенно жаркой ночи, он вылез из окна спальни и лег спать в саду на газоне. Хьюго проснулся на руках у няни, которая несла его обратно в спальню и говорила сердитым голосом: «Никогда не ложись спать в лучах лунного света в полнолуние. Твоя тетя Селия, когда была маленькой, спала при лунном свете, а потом сошла с ума».


Жара рано разбудила Пэтси в это воскресное утро. Ян мирно спал рядом с ней. Она откинула с шеи свои влажные волосы. Было невыносимо душно, а ведь день еще только начинался.

Пэтси встала, надела шорты и футболку. Застекленная дверь из спальни выходила прямо на газон. Босиком Пэтси спустилась к реке. Вчера Пэтси заметила, что рядом с моторкой привязана обычная лодка. Доски пирса были еще холодными. Противоположный берег был подернут дымкой. Несмотря на жару, Пэтси ощутила воспетое Вордсвортом волнующее чувство единения с природой. Она забралась в лодку. Весла уже были вставлены в уключины. Пэтси отвязала веревку от пирса. Прислушиваясь к всплескам воды под веслами, Пэтси почувствовала себя безмятежно счастливой. Она вспомнила детство, школьные каникулы, отца, который учил ее грести бесшумно, опуская весла в воду так, чтобы не слышно было ни малейшего плеска.

Малиновое солнце поднималось над горизонтом. «Я — это солнце, солнце — это я», — думала Пэтси, тихонько проплывая мимо развесистых тополей и песчаного пляжа, усыпанного осколками раковин. Она понимала любовь Хьюго к Восточному побережью, ее охватило чувство, что этот пейзаж был таким же много, много тысяч лет назад. Даже маленькая суетливая птичка не могла нарушить безмятежного спокойствия, царившего вокруг.