И, вздохнув глубоко, он открыл толстое письмо леди Майклс.

Старушка исписала свои листки меленьким почерком, и Клэр был рад, что хотя бы строчки не налезали друг на друга.

И все равно ей понадобилось несколько таких страниц, чтобы подробно изложить ситуацию. Она начала со слов, что «знает все», и подчеркнула эти слова жирно два раза. Далее шло утверждение, что она полностью на стороне его и Дианы. И тут же она просила его немедленно вернуться в город.

«Пусть вас не слишком огорчает поведение вашей матери, дорогой Клэр. Я не знаю, почему она это сделала, но женщины часто поступают нелогично. Лучше всего просто забыть об этом. Сама я чувствую себя получше и теперь постараюсь пресечь все сплетни в зародыше. Я, пожалуй, устрою небольшую акцию в защиту своей племянницы. После этого, я думаю, сплетни успокоятся и все перестанут чесать языки.

Но я должна с великим сожалением сообщить вам, что Диана решила уехать из города. Все это так расстроило ее. Сначала она думала о мести. Но потом узнала, кто нанес ей это оскорбление, и желает только тишины и покоя. Не знаю, как удержать ее здесь дольше. Однако я уговорила ее, чтобы она осталась еще до следующего вторника. Из-за моего дня рождения, как я ей сказала. Вообще-то я отмечаю его обычно в сентябре, но ничего страшного не будет, если к моим солидным годам прибавится еще один годик».

Герцог понял, что леди Майклс многим может дать фору по части остроумия и сообразительности.

Он взял следующий листок, исписанный ее микроскопическим почерком.

Эта страница была куда более интересной, и его лицо прояснялось по мере того, как он ее читал.

«Мне кажется, я поняла как разрешить вашу проблему с этой красавицей, леди К.

Ответ мне пришел, когда я лежала в постели, выздоравливая после ревматизма. Я думала обо всем, что я знаю про эту леди, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Вы меня очень расстроите, если ответите, что мой план не сработает, но я не скажу вам больше ни слова! Потому что вопрос слишком деликатный (эта фраза снова два раза жирно подчеркнута), чтобы доверять бумаге. Дорогой сэр, поторопитесь! Немедленно приезжайте в город и сразу загляните ко мне. Я устрою так, что Дианы в этот момент не будет дома, если вы сообщите так любезно точное время вашего визита».

Она заканчивала письмо многими добрыми пожеланиями, но герцог их уже не читал.

Клэр был уже у двери библиотеки и приказывал немедленно подать его карету.

Примчавшись в город, он зашел домой, снял шляпу и перчатки и написал короткую записку леди Майклс.

Он сообщил, что зайдет к ней завтра утром в одиннадцать, и приказал своему лакею бегом доставить записку по адресу.

Когда он уже хотел подняться к себе, в гостиную вошли вдова-герцогиня и леди Эмили. Сестра была очень рада его видеть.

– Дорогой Клэр, – воскликнула вдова. – Ты даже не представляешь, как я удивлена, что ты не предупредил о своем приезде. Очень жаль! Боюсь, что мы уже не успеем пригласить к себе на обед леди Корнелию. Хотя я, конечно, сделаю все, что в моих силах, негодный ты мальчишка, потому что знаю, как ты по ней соскучился.

Она подошла к нему, чтобы он поцеловал ее, и герцог подумал цинично, что мать, как всегда, готова считать правильной только свою точку зрения. Секунду он смотрел на герцогиню сверху вниз, потом вздохнул и поцеловал ее.

– Не волнуйся, мама. У меня нет желания видеть Корнелию сегодня вечером.

Вдова сразу нахмурилась и прижала руки к груди.

– Дорогой Клэр, что ты говоришь! Может, ты устал после долгого путешествия?

– Мы поужинаем сегодня без нее, мама. Только втроем. Я хочу поговорить кое о чем с тобой и с Эмили. А теперь прошу извинить меня. Я только что приехал, и мне надо переодеться. – Поднимаясь по лестнице, он бросил через плечо: – Зайди в библиотеку, Эм. У меня есть неплохие новости.

Вдова всплеснула руками и повернулась к Эмили, но обнаружила, что та словно испарилась. Недовольная поведением своих детей, герцогиня поднялась с помощью двух лакеев в спальню и легла на кровать, решив не вставать до обеда.

Когда Эмили зашла в библиотеку, Клэр был уже там. Он поцеловал сестру куда нежнее, чем до этого мать, и сказал:

– Не волнуйся, Эм. Твоей вины в случившемся нет. Я хочу спросить тебя вот о чем. Действительно ли у нашей мамы такое слабое здоровье, или она этим умело пользуется в своих целях?

Эмили взяла бокал с ликером, который он подал ей, и улыбнулась.

– Наконец-то ты начал кое-что понимать, дорогой. Да, она чувствительная натура, но абсолютно здорова. Ее здоровью мог бы позавидовать любой. Все врачи это утверждали. Стальная пружина! Уверяю тебя.

Герцог кивнул.

– В таком случае еще одна просьба.

– Что угодно, Уильям, ты же знаешь!

– Ты можешь не согласиться со мной и с моим решением. Но я хочу отправить маму в ее дом в Клэр-Корте. Ты поедешь с ней, но совсем не надолго, поверь. Я сразу постараюсь найти ей компаньонку, и таким образом освобожу тебя от обузы навсегда. Извини, что я не сделал этого раньше. Все необходимые распоряжения по поводу переезда в ее дом я уже отдал. Целая армия слуг наводит сейчас там порядок.

– Маме это не понравится, Уильям, – предупредила его Эмили.

– Сейчас не имеет значения, что ей понравится и что ей не понравится. Скажи ей, что она может забрать из Клэр-Корта все, что захочет. Это займет ее на некоторое время.

Леди Эмили засмеялась.

Ты рискуешь вернуться в пустой дом!

– Отлично, – ответил Клэр. – Я не собираюсь приводить Диану в такой музей, каким является мой дом в нынешнем его состоянии. Если мать не заберет с собой эти свои коллекции – глупые статуи, потемневшие картины и прочую ерунду, мне придется их выбросить самому.

Семейный обед прошел тихо и приятно. Главная сцена разыгралась позже, когда они втроем расположились в гостиной.

Здесь герцог высказал все накопившиеся претензии к своей матери. Она прижала, как всегда, руки к груди, но он заявил, что эта тактика больше не пройдет. Герцог налил бокал вина и сунул его в трясущиеся руки вдовы. Тогда она заявила, что через неделю умрет от горя и стыда.

– Кстати, о стыде. Я бы хотел знать, кто заставил краснеть Диану Трэвис?

Вдова, конечно, тут же упала в обморок. А придя в чувство, удивилась, что ее сын стоит так же спокойно, как и стоял.

Она была так удивлена, что выслушала молча его распоряжение, касающееся ее дальнейшей судьбы.

– Ты переедешь в свой дом, мама, и чем быстрее, тем лучше. Это за то, что ты так поступила с мисс Трэвис. И будь уверена, что Корнелия никогда не станет моей женой. Я избавлюсь от нее так или иначе.

Вдова хотела что-то возразить, но он поднял руку.

– Нет, хватит. На этом все, – сказал он и вышел из комнаты.

– Но… но, Клэр, подожди, – простонала его мать, когда дверь за ним закрылась. – Я только хотела помочь тебе, мальчик мой!

– Он не мальчик, – сказала Эмили. – И не нуждается в твоей помощи. Оставь его в покое.

Вдова залилась слезами, но заметила, что дочь смотрит на нее без малейшей симпатии и даже неприязненно.

На следующее утро, когда Уильям Роулингс завтракал вместе со своей сестрой, он узнал, что, хотя мать плохо спала и все время плакала, ее здоровье по-прежнему в полном порядке. И казалось, что она смирилась со своим изгнанием.

– Не торопи ее, Уильям. Мама не может собраться так быстро, как ты или я, за один час. Она уже ничем не навредит тебе. Я присмотрю за ней.

Герцог вынужден был согласиться, но предупредил Эмили, чтобы мать ни в коем случае не встречалась с Корнелией.

Затем он поторопился к леди Майклс, от которой уже получил записку со словами, что его ждут в назначенное время.

Леди Майклс приветствовала его радостно и тут же отослала от себя свою компаньонку Полли, приказав, чтобы герцогу подали вина.

А до тех пор, пока вино не принесли, они беседовали о разных пустяках. Леди Майклс сказала также, что Диана пошла прогуляться с лордом Эвансом.

– Я объяснила ему, зачем мне это понадобилось, так что он постарается задержать ее подольше. Хороший он мальчик! Он нам очень помог в нашем деле, вы знаете, сэр.

Но когда дворецкий принес вино, поклонился и вышел, леди Майклс словно подменили. Куда подевалась ее спокойная манера! Она стала говорить, запинаясь на каждом слове, все время строила смешные ужимки и стеснялась посмотреть герцогу в глаза.

– Но, простите, я не могу понять, о чем, собственно, речь? – вынужден был спросил Клэр в конце концов, заинтригованный и сбитый с толку.

Он удивился еще больше, увидев, как покраснела леди Майклс.

– Ну, хорошо, – сказала она. – Прежде, чем я начну, я должна напомнить, что настолько стара, что гожусь вам в бабушки, не правда ли?

– Даже без того лишнего года, который вы намерены себе добавить, – согласился он, желая помочь ей почувствовать себя непринужденно.

– И без лишнего десятка лет! Кстати, я знала обеих ваших бабушек. Луиза Роулингс была веселая девушка. Вот она бы поняла, что я хочу сказать.

– И я пытаюсь понять, – подбадривал он ее. – Говорите же, не стесняйтесь!

Это было уже довольно прямое заявление. Леди Майклс вздохнула и начала:

– По моим наблюдениям, леди Корнелия хоть и красивая, но далеко не страстная особа…

Она замолчала, будто ожидая ответа герцога. Но он был так удивлен направлением беседы, что смог только молча кивнуть.

– Видите ли, – продолжала она, – я наблюдала за ней очень внимательно на всех вечерах, приемах и балах, где вы были вместе. И ни разу я не видела, чтобы она повисла на вашей руке или улыбнулась бы так, как это делает женщина, когда она хочет… когда она хочет быть в постели с мужчиной. Короче говоря, я думаю, что эта леди скорее холодна, чем страстна. Скажите, я права?

Она сидела прямо на краю кресла и склонила голову набок в ожидании ответа.