— Ты, видимо, замерз. Как насчет стаканчика виски, чтобы согреться?

Рука Джереми застыла на полпути ко рту. Янтарная жидкость приковала взор. Конечно, спиртное согреет его гораздо быстрее, чем еда, но… Он проглотил слюну, затем отвернулся с небрежным видом и ответил:

— Нет настроения. Надо возвращаться назад, пока меня не хватились.

Биттерс был явно удивлен таким ответом. Джереми снова подцепил мясо ложкой. Неожиданно парень осознал, что тоже не ожидал от себя такого.

«Да, пока дела идут хорошо, — размышлял он, — по крайней мере на этой стадии».

Джереми не покидали радужные мысли: «Через пару недель я стану богатым человеком и тогда с полным правом смогу признаться Онести в любви, всего через две недели…»


Сэм пересек почти пустынную улицу, зная, что к вечеру она заполнится шумными ковбоями, которые прибудут в город, несмотря на незатихающий ливень. Проклиная дождь, барабанящий по поникшим полям его шляпы, и грязь, засасывающую сапоги, Сэм с трудом пробирался к конюшне. Он даже не пытался укрыться. Какой смысл? Он уже и так промок до нитки.

Старик еще больше нахмурился. Разговор с Джуэл ужасно расстроил его. Онести никогда раньше не исчезала так надолго, не сказав, куда отправляется. Черт побери, даже если она дуется на Джуэл, почему не подумала о нем? Ведь знает, как он беспокоится о ней. Онести не должна встречаться с Уэсом Хауэллом, никого не поставив в известность.

«Не должна? — тут же спросил он сам себя. — Что касается Хауэлла, трудно предсказать, что выкинет этот малый, судя по тому, как он смотрел на Онести», — продолжал размышлять Сэм.

Выбравшись на дощатый настил под навес большого магазина, он остановился, чтобы еще раз осмотреть улицу.

— Привет, Сэм! — Старик обернулся на тонкий голос Уилларда Граймса и усмехнулся. Он не переставал удивляться, как такой огромный, словно слон, мужчина мог обладать таким писклявым, режущим уши голосом. Лавочник ехидно заметил: — Кажется, ты наконец сообразил укрыться от дождя.

Не считая нужным отвечать на эту реплику, Сэм повернулся в сторону конюшни. Тогда Граймс снова заговорил, но теперь более мягким тоном:

— Недавно ты спрашивал об Онести Бьюкенен…

Сэм обернулся к нему:

— Ты же мне ответил, что не видел ее.

— Это потому, что рядом стояла моя жена.

— Значит, видел?

— Да.

— Когда?

— Рано утром. Она шла по улице в другой конец города… и было на что посмотреть.

— Что ты имеешь в виду?

— Штаны, которые она надевает, когда собирается кататься верхом… знаешь, конечно, такие узкие штаны.

Сэм так и вспыхнул. «Онести оделась для езды верхом», — сообразил он.

— Проклятый идиот! Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Я же объяснил почему.

— Ты бочка с жиром! — Узловатые руки Сэма сжались в кулаки. — Я проучу тебя, все расскажу твоей жене…

— Ты не сделаешь этого, Сэм? — Потное лицо Граймса заблестело. — После того, как я оказал тебе услугу?

— Хорошо…

Спустя несколько минут в конюшне Сэм пристально смотрел в глаза Хайраму Уинтерсу:

— Значит, говоришь, Онести выехала утром?

— Она еще не вернулась? — Уинтерс покачал головой. — Наверное, ее застала гроза. Когда Онести уезжала, вовсю светило солнце. Никто не ожидал, что погода так испортится. Она бы не поехала, если бы знала. — Он пожал плечами и добавил: — Разве кто-нибудь, кроме этого парня, Хауэлла, выехал бы из конюшни, когда нависли такие тучи? Я думал, что он умнее. Хауэлл примчался сюда, взял свою лошадь и погнал ее что есть мочи. Небо в это время уже все заволокло.

— Хауэлл?

— Да.

— А где ты держишь мою лошадь?

— В последнем стойле. — Уинтерс недоверчиво посмотрел на Сэма: — Ты что, тоже собираешься ехать в такую погоду? Дождь не прекратится еще несколько часов!

Сэм быстрым шагом направился к последнему стойлу.

— Ты слишком стар, чтобы ездить верхом под проливным дождем!

Сэм взял свое седло.


Уэс медленно пробуждался. Было тесно, и мышцы его затекли. Горячий и влажный воздух затруднял дыхание. Он попытался пошевелиться, но ощутил тяжесть и сразу пришел в себя. Черт побери, неужели он уснул? Чувствуя дыхание Онести на своей шее, он немного успокоился и слегка откинулся назад, чтобы более внимательно осмотреть ее. Девушка спала. Лицо ее было неподвижным, длинные темные ресницы резко выделялись на гладких щеках, которые были неестественно бледными. Влажные волосы завивались на висках, оттеняя прелестные черты, казавшиеся слишком совершенными, чтобы быть реальными. Онести нахмурилась во сне, и губы ее раскрылись с тихим стоном. Она заморгала и медленно открыла глаза.

— Ты уснула. — Уэс заметил недоумение на лице Онести. — Я тоже. Как ты себя чувствуешь?

— Г… голова болит.

Онести смотрела на него странным взглядом. Он подхватил ее поудобнее.

— Помнишь, дорогая? Лошадь сбросила тебя, и ты ударилась головой.

— И мы долго не могли укрыться от дождя.

— Верно.

Онести заморгала и закрыла глаза. Уэс дал ей возможность собраться с мыслями, пытаясь также упорядочить свои. Он вспомнил, что девушка почти автоматически продолжала свой рассказ, пока они оба не уснули. Она рассказала то, что, как он думал, было известно лишь нескольким близким ей людям.

Склонив голову, Уэс коснулся губ Онести легким поцелуем, как будто целовал маленькую девочку, в раннем возрасте потерявшую всех своих родных и упрямо отказывавшуюся признать, что ее сестры умерли. Потом он снова поцеловал ее в губы, на этот раз более горячо, как женщину, в которую превратилась эта девочка и которая продолжала верить, что сестры где-то близко, что они ждут, когда встретятся с ней.

Уэс подумал тогда, слушая прерывистую речь Онести, что ее поиск не так уж сильно отличается от его розыскного дела.

Однако он обратил внимание на то, что девушка очень мало говорила о своей настоящей жизни. Ему пришла в голову мысль, что она сочла это неинтересным для него.

Неожиданно Уэс заметил, что надоевший дождь прекратился. Надо было решать, что в сложившейся ситуации делать дальше. Странно, но ему не хотелось покидать их временное убежище. Тем не менее он откинул накидку и увидел, что небо над головой прояснилось, хотя солнце все еще скрывали оставшиеся облака. «Что это, временное затишье? А может, гроза миновала?» — раздумывал Уэс.

Онести начала дрожать на ветру. Уэс огляделся и с облегчением увидел, что его мерин бродит неподалеку от того места, где он спешился. Дальнейший внимательный осмотр местности не дал никакого результата. Кобылы Онести нигде не было видно.

Приняв решение двинуться в обратный путь, Уэс тихо сказал:

— Онести, открой глаза. — Он забеспокоился, когда она ответила лишь слабым подрагиванием век. — Мы должны ехать, пока снова не начался дождь. Ты можешь встать?

Онести открыла глаза.

— Могу.

Девушка попыталась сесть. Уэс крепко сжал зубы. Он видел, что она очень расстроилась, когда ничего не получилось. Его тревога усилилась.

Осторожно выбравшись из-за спины Онести, Уэс привалил ее к валуну, который укрывал их во время грозы.

— Подожди здесь, дорогая. Я вернусь через минуту.

Уэс длинными прыжками добрался до своей лошади.

Взявшись за поводья и сказав несколько утешительных слов стойкому животному, он обернулся к Онести, и у него перехватило дыхание: покачиваясь и с трудом удерживая равновесие, девушка стояла на том месте, где он ее оставил. Уэс с замирающим сердцем бросился назад, чтобы поддержать ее.

Резкий тон выдал его беспокойство.

— Я же сказал, чтобы ты подождала! Тебе нельзя вставать, черт побери! Ты могла упасть и повредить что-нибудь!

— Я же говорила, что могу встать.

Онести спокойно встретила его гневный взгляд. Однако она дрожала — от слабости или холода, трудно было сказать. Уэс немного смягчился. Он взял ее на руки и решительно заявил:

— У меня нет времени на пререкания.

Подняв Онести на седло, Уэс уселся позади и обхватил ее руками. Он прижал спину девушки к своей груди, понимая, что это не такая уж хорошая защита от холода, наступившего после грозы, пришпорил мерина и двинулся в путь.

Они проехали совсем немного, когда Онести неожиданно сказала:

— Мне холодно.

— Я знаю.

Дрожь ее усилилась, и она плотнее прижалась к нему. Страдая от своей беспомощности, Уэс крепче обнял Онести. Стуча зубами, она прошептала:

— Поговори со мной, Уэс. Расскажи мне о себе.

Легкая улыбка коснулась губ Уэса, когда он начал:

— Я приехал из Техаса, ты знаешь…


«Проклятие, если бы мои старые кости так не болели…» — сетовал про себя Сэм. Он взглянул на небо и фыркнул. Трудно было сказать наверняка, но, похоже, дождь окончательно прекратился. «Пора уж!» — с удовлетворением подумал старик. Он не чувствовал особых неудобств и холода с того момента, как выехал из конюшни под причитания Хайрама Уинтерса, которые до сих пор звучали в его ушах: «Ты слишком стар, чтобы ездить верхом под проливным дождем!»

«Будь он проклят!» — выругался в душе Сэм. Хайрам Уинтерс не мог понять, что ему наплевать на дождь и холод, когда Онести угрожает опасность. Раз она все еще не вернулась, значит, на то есть причины. Онести наверняка промокла и замерзла, так же как и он, и эта мысль была невыносимой.

Что касается Уэса Хауэлла, пустившего свою лошадь во весь опор, возможно, это только совпадение. А если нет…

Сэм снова выругался и поправил на бедре свой пистолет. Возможно, он и стар, но у него твердая рука. Его намерения справедливы, и он не дрогнет, если потребуется применить оружие.

Какое-то движение вдалеке привлекло внимание старика, прервав его мысли. Он пригляделся и затаил дыхание, когда на горизонте появился всадник. Это был мужчина… большой мужчина, приближающийся к нему ровным аллюром. Однако в его посадке было нечто странное, как будто…