Элейн Барбьери - Опасные добродетели

«Ты в жизни наделала немало ошибок. Пусть Онести тоже ошибается по-своему!» — внушала она себе.

Но почему надо следовать этому правилу и с какой стати Онести должна страдать из-за ошибок других? Зачем ей подвергаться опасности? Дело в том, что, когда Джуэл услышала взрыв и поняла его причину, а потом увидела двоих мертвых мужчин на земле, она сразу подумала: один из них — Джереми. «Что будет с Онести, — размышляла Джуэл, — если девочка потеряет человека, которого любит как брата? К тому же упрямица до сих пор не может смириться с тем, что ее сестры погибли много лет назад».

«Когда же ты поймешь: Онести не верит в смерть сестер и, возможно, никогда не поверит?» — возмущалась Джуэл.

«Но она должна осознать это», — убеждал ее внутренний голос.

«Нет, не должна. Оставь ее в покое!» — спорила она с собой.

Джуэл начала расчесывать волосы. Раздраженная, она бросила щетку и принялась красить брови и ресницы, затем наложила на щеки румяна.

«Да, оставь ее в покое!» — приказала она себе. Джуэл занялась губами, когда услышала тихий стук в дверь. Она медленно опустила руку и резко спросила:

— Кто там?

— Это я.

Джуэл повернулась к двери:

— Входи.

Онести вошла. Ее прелестное лицо, обрамленное темными распущенными волосами, было чрезвычайно серьезным. Джуэл знала, что проживи она даже сто лет, и то не перестала бы восхищаться красотой Онести. Удивительно, но, несмотря на то что ей приходилось много раз злиться на девушку, гордость за воспитанницу не иссякала.

Взгляд блестящих глаз Онести был таким же искренним, как и ее слова.

— Извини меня, Джуэл.

Джуэл приподняла подбородок:

— Тебе следовало бы вести себя повежливей.

Онести тоже подняла подбородок:

— Я не должна была терять голову.

— Вот именно.

Девушка снова начала терять терпение:

— Но ты не должна интересоваться, где я и почему моя кровать пуста утром.

— Конечно, не стала бы, если бы знала, что ты спишь с Джереми.

— Ты предпочла бы, чтобы было именно так?

— В какой-то степени. Тогда я была бы уверена, что ты относишься к нему как к мужчине, а не как к мальчику, которого надо опекать. Он ведь давно уже не ребенок и не нуждается ни в чьей опеке, в том числе и в твоей.

— Я не хочу снова обсуждать это, Джуэл.

Джуэл несколько секунд молча смотрела на Онести. Та выглядела очень бледной и измученной от пережитых волнений.

Джуэл тоже ощутила усталость.

— Мне не хочется возобновлять этот разговор. Я принимаю твои извинения.

Выражение лица Онести почти не изменилось, только в глазах остался легкий намек на вызов.

— Благодарю.

— Пожалуйста.

Дверь за Онести закрылась, и Джуэл снова повернулась к зеркалу.

«Проклятие!» — выругалась она про себя.

Джуэл начала закалывать зачесанные на макушку волосы, когда в дверь снова постучали. Это был более тяжелый стук. Так мог стучаться лишь один человек. В такой ранний час к ней могли пожаловать всего несколько мужчин.

— Кто там?

— Это Чарльз, Джуэл.

Странно: они с Чарльзом повздорили прошлым вечером из-за того, что она отказалась проявить заботу об Онести, хотя именно в заботе о девушке оба были на удивление единодушны. Долгие годы Чарльза и Джуэл связывало множество невидимых нитей, хотя настоящей близости из-за целого ряда разногласий между ними не существовало.

Однако сейчас Джуэл не хотела обращать на них внимание.

— Входи.

Чарльз был одет очень небрежно: без пиджака, в рубашке, расстегнутой до середины груди, из-под которой виднелись темные волосы. В таком виде он меньше всего походил на управляющего банком. Скорее он выглядел человеком, испытывающим к ней необычайную страсть. Его появление одновременно обрадовало и огорчило Джуэл. Она ждала, когда он заговорит.

— Извини, Джуэл.

Из ее горла вырвался короткий смешок:

— Ты уже второй человек, который говорит мне это за последние пятнадцать минут.

Чарльз не стал задавать вопрос, который читался в его глазах. Вместо этого он подошел к ней и встал так близко, что Джуэл почувствовала исходящий от него жар.

— Я люблю тебя, Джуэл, — сказал он.

Джуэл ничего не ответила.

— Я был резок с тобой прошлым вечером без всяких оснований.

— Да.

Губы Чарльза тронула улыбка.

— Вот за что я люблю тебя. Мне с тобой всегда очень легко.

Джуэл плотнее запахнула халат. Под глазами Чарльза от напряжения отчетливо обозначились морщинки. Он был очень взволнован чем-то, возможно, попыткой ограбления. Поглощенная своими заботами, Джуэл не удосужилась поинтересоваться его проблемами раньше и потому посчитала себя виноватой.

— Ты тоже извини меня, Чарльз. Я слышала утром взрыв. Как дела в банке?

— Все в порядке.

Чарльз избегал ее взгляда. Он на шаг отступил назад, затем пожал плечами:

— Я разговаривал с человеком, предотвратившим ограбление.

— Это тот, что застрелил двух бандитов?

— Да. Он бывший техасский рейнджер, нанятый компанией «Слейтер энтерпрайзес» охранять их деньги.

— О…

Внезапно выражение лица Чарльза сделалось напряженным. Он вплотную приблизился к Джуэл и обнял ее. Его взгляд обжигал ее.

— Мне не до разговоров сегодня утром, Джуэл, — прошептал он. — Я провел ужасную ночь, думая о нас с тобой, желая, чтобы ты была рядом, и решил, что утром пойду прямо к тебе и выскажу все. Однако когда настало утро и… — Чарльз заколебался и нахмурился. — Утром стало еще яснее, что является самым важным в моей жизни. Это ты, Джуэл. Я люблю тебя.

Джуэл была настолько взволнована словами Чарльза, что не могла ответить. Сколько раз они выясняли отношения, но она никогда не видела, чтобы он так нуждался в ней, как сейчас. Сердце ее разрывалось. Она чувствовала, что слабеет и становится беспомощной перед ним.

— Джуэл… Почему тебе так трудно сказать, что ты любишь меня?

«Почему? Да потому, что мне не нравится находиться в чьей-либо власти», — пронеслось у нее в голове, но она промолчала.

— Ответь, Джуэл.

О! Как она жаждала произнести слова, которые он хотел услышать! Они исходили из самого сердца, переполненного любовью, застревали в болоте сомнений, которые она никак не могла рассеять.

В глазах Чарльза отразилась боль.

— Вероятно, я не имею права спрашивать тебя об этом?

Ответа по-прежнему не было.

— Джуэл… дорогая… Если ты не можешь говорить, дай мне понять другим способом. Ты даже не представляешь, как нужна мне.

Невероятное волнение охватило Джуэл. Слова не могли выразить ее чувства, а по-другому… о! По-другому невозможно.

Расслабившись в объятиях Чарльза, Джуэл позволила поцеловать себя. Она ответно приоткрыла губы и едва не задохнулась, когда руки Чарльза скользнули под ее халат, стянули его и принялись за тонкую ночную рубашку. Джуэл прильнула к нему, в то время как он, дрожа от нетерпения, начал снимать свою одежду. Их обнаженные тела слились воедино. Она слышала прерывистое дыхание Чарльза и чувствовала жар, исходящий от него. У нее тоже все горело внутри.

Не в силах произнести то, чего он ждал от нее, Джуэл страстно прошептала:

— Люби меня, Чарльз… Пожалуйста, люби!

Губы, языки, влажные тела, ищущие, ласкающие руки — все слилось воедино. Тяжелое тело Чарльза обжигало Джуэл. Его страсть пылала ярким пламенем, когда он проник в нее. Чарльз любил ее, как никакой другой мужчина прежде, — всей душой, телом, всем своим сердцем. И она отвечала ему с не меньшей любовью.

Слова были не нужны, все сказала плоть, такая горячая… такая сильная… такая мощная… такая…

Внезапно страсть Чарльза низверглась в нее и словно ослепительная молния пронзила тело Джуэл.

Наслаждение было глубоким и ни с чем не сравнимым.

В тишине, наступившей после бурных ласк, Джуэл почувствовала нежное прикосновение Чарльза к своей щеке.

— Ты прекрасна, Джуэл.

Эти слова вывели ее из состояния любовной расслабленности.

— Нет, это не так.

— А я говорю: прекрасна.

Прежде чем снова протестовать, Джуэл взглянула на Чарльза. Его губы расплылись в улыбке, а глаза сияли искренностью и любовью. И еще она увидела в них нежность…

Знакомый запах сирени всплыл в памяти Джуэл.

Ей внезапно захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, и она снова прильнула к губам Чарльза. Слова, которые Джуэл пыталась произнести, так и остались невысказанными. Волшебство повторилось вновь.

— Он вовсе не нравится мне.

В салуне «Техасский бриллиант» гремела музыка, но Онести не обращала на нее внимания. Она стояла среди ярко разодетых салунных женщин, собравшихся в углу заполненной гостями, отделанной золотом и украшенной зеркалами комнаты. День, начавшийся так тревожно, продолжился ничуть не лучше. Девушки ответили на ее замечание откровенным смехом.

— Может быть, тебе и не нравится, зато вполне нравится мне. — Светлые глаза Джинджер сузились, она улыбнулась и оценивающе посмотрела в сторону бара, где стоял огромного роста техасец.

Рыжая, с ничем не примечательными чертами лица, с веснушками, которые невозможно было скрыть даже пудрой и румянами, Джинджер тем не менее была очень популярна среди посетителей «Техасского бриллианта» благодаря веселому нраву, прекрасной фигуре и доступности. Кивнув на трех женщин, стоящих рядом с ней, она добавила:

— Анита, Джулия, Лотти и я уже пытались подкатать к этому здоровенному парню, но безрезультатно. Кто сделает следующую попытку?

— Стоит ли?

Онести оглядела комнату. Джуэл не было на обычном месте, и девушки пренебрегли своими обязанностями, занявшись болтовней. Раздражение Онести нарастало. Она устала от всей этой суеты вокруг пресловутого Уэса Хауэлла, бывшего техасского рейнджера, час назад вошедшего в салун. Значит, он вовсе не охотник, рассчитывающий на вознаграждение. Тем не менее он был ничуть не лучше. Ее раздражало то, как в переполненной комнате все расступились, освобождая ему дорогу к бару, и как Генри суетился, наливая ему спиртное. Еще больше Онести злилась оттого, что, глядя на этого мужчину, испытывала странное, необъяснимое чувство, от которого никак не могла отделаться.