И зачем леди Уэсткотт понадобилось врываться к ним и все портить?! Ведь она уже добилась всего, чего хотела!

Люси спрятала лицо в изгиб локтя. С улицы до нее донесся лай собаки. Женщина что-то спросила, ей ответил мужчина. Люси подняла голову. А вдруг? Но нет, это не Айвэн. Мужчина рассмеялся, и это не был смех Айвэна…

Непрошеные слезы все-таки навернулись ей на глаза. Она смахнула их тыльной стороной ладони, но на их место навернулись другие, а затем еще и еще.

– Не будь плаксой! – вслух сказала себе Люси и поспешно поднялась.

Плаксой она не была никогда. И не хотела становиться ею сейчас только потому, что муж ее куда-то подевался. Подумаешь, дело житейское. Вернется!

Но по мере того, как день проходил за днем, она верила в это все меньше и меньше. Чем дольше его не было, тем меньше оставалось шансов, что он найдет Валери и сэра Джеймса, – и тем больше, что они уже поженились. В конце концов Люси начала сомневаться, что он вообще поехал за ними…

Настроение ее в эти дни менялось чрезвычайно быстро. То ею овладевал гнев, то отчаяние. Если Айвэн не хотел на ней жениться, зачем он это сделал? Может, ему просто захотелось доказать всем, что он и это может? И все-таки в глубине души она надеялась, что со временем он ее полюбит и у них все образуется. Если он этого захочет…

На четвертый день отсутствия Айвэна Люси наконец получила от него письмо. Он писал, что у него дела, и просил ее вместе с вдовствующей графиней перебираться в Дорсет, поскольку городской дом он собирался пока закрыть. И ни слова про беглецов, ни слова про его собственные планы, которые напрочь разрушили все планы Люси!

Леди Уэсткотт была вне себя, Люси не знала, что и думать. От Валери тоже пришли две открытки. В первой она просила прощения за причиненные беспокойства и заверяла графиню в вечной преданности. Вторая была от сэра Джеймса и леди Моби – они сообщали о своем недавнем обручении и просили разрешения навестить их в Дорсете.

Это последнее обстоятельство сильно обрадовало Люси. Про то, что семейство Уэсткотт перебирается в Дорсет, Валери могла узнать только от Айвэна. А это значит, что он все-таки поехал за ними и где-то их нашел.

Но значит ли это, что он тоже приедет в Дорсет и будет жить там со своей женой и бабкой? Люси была настолько возбуждена, что не могла ни есть, ни спать.


Уже через несколько дней Люси со старой графиней сидели друг напротив друга в карете Уэсткоттов, которая с грохотом катила по неровной дороге. Они проехали Гилфорд и направлялись в Винчестер, где их ждали новые лошади. Потом они переправятся через реку Тест в Стокбридже, а там уже недалеко до семейного гнезда Уэсткоттов.

– Вам понадобится собственная прислуга, – говорила Антония. – У меня есть две подходящие девушки.

– А они умеют читать и писать? – спросила Люси, бездумно глядя на проплывающий за окном пейзаж.

– Я не беру на работу неучей, мисс Драйсдейл!

Люси пристально посмотрела на нее, но не стала напоминать, что она уже не «мисс», а леди Уэсткотт. Хотя старуха именно этого и добивалась, привыкнуть пока никак не могла.

Люси вообще опасалась, что они никогда не поладят. Жуткая сцена в спальне только утвердила ее в этой мысли. Вдовствующая графиня не из тех, кто легко расстается с властью; а Люси тоже не намеревалась потакать прихотям старухи. Они довольно холодно смотрели друг на друга.

– Я беру на работу только лучших, – хмуро продолжала леди Уэсткотт. – Кто бы это ни был: служанка, шляпник или модистка.

– Постараюсь этого не забывать. Хотя мне понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к своему новому положению. Я ведь теперь не великовозрастная гувернантка, а брошенная мужем графиня.

Люси опять уставилась в окно. «Ну, зачем я так? – подумала она. – Что за глупость? Хотя в глазах всего мира так оно и есть…»

Леди Уэсткотт зашуршала тяжелыми юбками.

– Никто тебя брошенной не считает. По крайней мере, до тех пор, пока ты сама себя таковой не сочтешь.

Это прозвучало не очень-то утешительно, но произнесено было с явным намерением помириться. Люси искоса посмотрела на графиню.

– Я еду в свой новый дом без новоиспеченного мужа. И я даже предположить не могу, когда он вернется, если вообще вернется! А вы предлагаете мне не считать себя брошенной?

– Он ищет кузину. Это его долг. Честно говоря, никак не могла подумать, что ты сдашься при первой же неурядице.

– А вы меня выбрали для Айвэна потому, что считали сильной?

Старуха смотрела на нее с воинственным видом.

– Да, – заносчиво ответила она. – И надеюсь, я не ошиблась.

Люси отвернулась. Ей всегда казалось, что у нее есть воля. Но с тех пор, как она полюбила, воля покинула ее. Только леди Антония об этом ничего не хочет знать.

Люси сжала зубы.

– Не беспокойтесь. Я не намерена пренебрегать своими обязанностями графини Уэсткотт. Ни у кого не должно быть на этот счет никаких сомнений. Ни у моего отсутствующего мужа, ни у вас, – добавила она и, закрыв глаза, откинулась на спинку, намереваясь проспать все долгое путешествие до Дорсета.


В фамильный дом Уэсткоттов они прибыли уже в сумерках. Фасад, выходящий на запад, купался в золотых лучах заходящего летнего солнца. Это был прекрасный дом из портлендского камня с пятью фронтонами и с таким количеством окон, что работы бы здесь хватило целой бригаде мойщиков на целый год. Хвощ, покрывающий стены дома, делал его чрезвычайно уютным. Фундамент был низкий, и потому дом в два с половиной этажа вовсе не производил впечатление огромного. Вообще он выглядел гораздо скромнее, чем она ожидала.

Но внутри все было совсем иначе: очень высокие белоснежные потолки, стены, украшенные лепниной или деревянными панелями. Полы, выложенные из самых разнообразных сортов дерева, являли собой настоящее произведение искусства. И покрыты они были теплыми коврами едва ли не со всего Востока. Мебель здесь была и антикварная, и самая современная. Но больше всего Люси поразил водопровод в двух ванных комнатах – неслыханная роскошь.

И все же в доме явно чего-то не хватало. «Человеческого тепла», – решила Люси, поднимаясь по изогнутой лестнице с витыми перилами на второй этаж. Шаги ее гулким эхом разносились по дому.

У вдовствующей графини были собственные апартаменты, расположенные ближе к гостевой комнате в восточном крыле. Люси заняла хозяйскую половину в западном крыле. В приступе гнева она приказала перенести вещи Айвэна на чердак. Если леди Уэсткотт и была недовольна высокомерием Люси, то никак этого не показала – ни в тот момент, ни в последовавшие за этим долгие недели.

Не сговариваясь, они зажили размеренной деревенской жизнью. По утрам Люси гуляла по саду и размышляла. Около десяти она возвращалась в дом, и они садились завтракать.

Люси приняла на себя заботу о доме, но распоряжения предпочитала отдавать так, чтобы ее слышала леди Уэсткотт. Время от времени вдовствующая графиня давала советы, которые Люси обычно принимала во внимание. Перед обедом Люси знакомилась с обширной библиотекой, а Антония читала газеты, на которые издавна подписывалась, а затем дремала.

Как и подобает в деревне, ужинали они рано. Иногда Люси выезжала верхом покататься по окрестностям – в конюшнях поместья было несколько прекрасных жеребцов.

В общем и целом можно было бы сказать, что живут они прекрасно, – если бы не угнетающая неизвестность, в которой пребывали обе хозяйки.

Валери прислала еще пару писем. В первом она сообщала, что дела задержали их в Йорке, где живут родственники сэра Джеймса. Но от поездки в Дорсет они не отказывались. Во втором Валери писала, что они будут в Дорсете в последнюю неделю июля, после того, как побывают в Арунделе, у ее родственников.

Айвэн тоже писал, но не письма, а короткие записки. В последней сообщалось, что он отправляется в Уэллс, где у него возникли новые дела. Он даже и не подумал написать, когда можно рассчитывать на его приезд.

Люси пыталась сохранять бодрость, но ей это удавалось плохо. Чтение не развлекало ее, аппетит она потеряла – от запаха пищи ее просто тошнило. В день, когда приехали Валери и сэр Джеймс, она даже задремала в библиотеке, так что Фентону, старинному дворецкому семьи, пришлось ее будить. Раздраженная Антония дожидалась ее в холле, и они вдвоем отправились навстречу прибывшим гостям.

Валери явно нервничала, но к крестной она подошла смело, крепко держа мужа под руку.

– Позвольте представить вам моего мужа, сэра Джеймса Моби… – начала она заранее заготовленную речь, но леди Уэсткотт ее перебила.

– Я и без тебя его знаю, – заявила она, разглядывая неулыбчивого молодого человека и нахмурившуюся Валери. – И нечего на меня так смотреть, дорогая! Я имею полное право быть недовольной. Ты поставила меня в чрезвычайно неловкое положение. Скажи, есть ли какая-нибудь надежда на то, что ваш брак может быть аннулирован?

Сэр Джеймс даже покраснел от гнева.

– Мадам! Вы не имеете права…

– Ни малейшей, – прервала его Валери. – Мы обвенчаны, но даже если бы это было не так, я бы не отступила от своих намерений. Мы любим друг друга!

Вдовствующая графиня так сильно сжала хрустальный набалдашник своей трости, что пальцы ее побелели.

– Ну что же. Значит, вы женаты… Так поцелуй же меня, и пройдем в дом. От этой жары кто угодно сойдет с ума.

Валери сразу же просияла и схватила графиню под руку. Однако сэр Джеймс еще какое-то время подозрительно косился на леди Уэсткотт.

«Успокаивать его, очевидно, придется мне», – подумала Люси, провожая его в гостиную.

– Я давно хотела вас спросить, милорд, – начала она и посмотрела ему прямо в глаза. – Что такого произошло в вашем детстве, что, с одной стороны, вы ненавидите аристократические титулы, а с другой – до сих пор не отказываетесь от звания сэра?

Она ожидала какой угодно реакции на столь нелюбезные слова, но, к ее удивлению, сэр Джеймс задумчиво приподнял брови.